Церенц - В муках рождения

— Эту кружку я осушу до капли за то, чтобы ты стал епископом, — сказал. Вахрич и выпил. Монах проворно последовал его примеру. Вахрич заинтересовался рассказом монаха и решил во что бы то ни стало узнать его тайну. Он, очевидно, имел дело с князьями Арцруни, а так как Вахрич не отделял себя от Гургена, то враги и друзья также у них были общими.

Найдя у ворот Адамакерта этого полупьяного монаха, друга князя Дереника, Вахрич решил не упускать случая. Он вместе с ним допил кувшин вина и вскоре убедился, что у монаха развязался язык.

— Жалко, чтобы такой умный монах, как ты, оставался в этой безлюдной местности. Князья — народ неблагодарный. Вот ты служил отцу, служил сыну, а чем тебя они отблагодарили? Кувшином вина. Я, конечно, не знаю, какую ты услугу оказал князю, но в такие трудные времена он должен был вознаградить тебя чем-нибудь другим.

— Услуга, оказанная Деренику, была необычной… Ну, не будем об этом…

Вахрич, хорошо зная, что кувшин уже пуст, все же поднял его над головой. Монах сейчас же позвал слугу и велел принести новый. Язык у него уже заплетался, глаза стали, как щелки, воспоминания о княжеской неблагодарности теснились в его голове. Вахрич, утешая его, подливал кружку за кружкой. Этот верный слуга не во всем соглашался со своим господином, он не понимал его великодушия и снисходительности, но и не решался что-либо советовать. Найдя в Мардастане этого монаха, приятеля Дереника Арцруни и врага Гургена, Вахрич решил выпытать все, что его интересовало.

— Я вижу, святой отец, что ты, как и я, несчастен. И тебе не встречался умный человек. Вот и я служил долгие годы одному князю, а когда он достиг славы и величия, то прогнал меня. Я, слава богу, сейчас не нуждаюсь ни в ком, ума у меня хватит, вот я и охотой промышляю.

— У какого князя ты служил?

— И он Арцруни, такой уж это неблагодарный род.

— Какой это Арцруни, душа моя?

— Гурген Апупелч, храбрый человек, но глупец из глупцов.

— Гм… Гурген… Хорошо знаю.

— Откуда же ты его знаешь?

— Так еще знаю!.. Однажды он был у меня в руках, как вот эта кружка.

— Неужели можно такого великана держать в руках? Сам Буга не сумел этого сделать. Удивительные вещи ты говоришь, святой отец.

— Хочешь верь, хочешь нет. Если сейчас он завладел Мардастаном, это только по глупости Дереника. Тут нет вины отца Мартироса. Он был в руках Дереника. И не моя вина, что католикос и князь князей стали рассыпаться перед ним и уговорили вернуть область Мардастан Гургену.

Язык у монаха заплетался, луна двоилась в глазах, а Вахрич, уже совершенно трезвый, в эту минуту понял всю суть его рассказа. Потому, стараясь скрыть свою радость, сказал:

— Святой отец, ты человек умный и бывалый. Ты и грамоте хорошо разумеешь, раз ты был писцом у Ашота Арцруни. А этот негодный князь, видно, тебя забыл.

— Я ему такую услугу оказал, что сам дьявол бы не смог. Я написал бумагу, которая принесла ему в приданое целую область. Что раскрыл глаза? Жаль мне моего труда… Столько хорошего я сделал, и для чего? Для этой разрушенной церкви. Целый год я скитался из страха перед твоим Гургеном. Потом только узнал, что он человек забывчивый, не помнит ни друзей, ни врагов… Больше не могу… голова… кружится… я здесь посплю…..

И он тут же растянулся и уснул. Вахрич лег рядом, укрылся плащом и в полудремоте провел ночь. Как только монах переставал храпеть, Вахрич открывал глаза, боясь, что он сбежит. На рассвете Вахрич встал и одним духом помчался в город.

Ворота крепости Кангуар открылись, чтобы торжественно и с почетом принять Гургена Апупелча. А на другой день в крепостной церкви Эхинэ обвенчалась с ним, к великой радости андзевцев, нашедших в лице благородного храброго князя сильного защитника и покровителя.

Но если, с одной стороны, супруги были бесконечно счастливы и народ доволен, то с другой, — все злопыхатели находились на грани отчаяния. Настоятель Духова монастыря, Теодорос, составивший завещание князя Мушега, в котором тот тайно от Эхинэ лишал наследства их малолетнего сына в пользу Дереника, при виде своих разбитых надежд, был совершенно растерян.

А Дереник тогда стал готовиться к войне с Гургеном и послал к нему Теодороса, требуя половины Андзезской области с Норабердом, якобы следуемой ему по завещанию Мушега.

Не будем долго рассказывать об этой войне, увенчавшейся победой Гургена, который овладел всей Андзевской областью. Он обеспечил стране мир, построил много церквей и устроил большое празднество.

Но мир и на этот раз длился недолго.

Отец Дереника, князь Ашот, освободился из плена, вернулся из Багдада и потребовал у Гургена половину Андзевской области для Дереника. Гурген ответил ему следующим письмом: «Вы меня лишили отцовского наследства, теперь же силой хотите отнять то, что мне послано богом. Неужели ты один имеешь право жить на земле? Бог видит все, и я надеюсь, Что он рассудит нас».

Племянник Ашота, храбрый князь Григор, узнав о том, что отец и сын напали на Андзевскую область с двух сторон, послал против Ашота отряд в двести воинов. Ашот же, узнав о малочисленности этого отряда, не позаботился об обороне. Ночью внезапно андзевцы напали на Ашота, рассеяли его войска, а сам Ашот спасся бегством и укрылся в столице Рштуника.

Тогда Дереник счел за лучшее отозвать свои войска и вернуться в Васпуракан.

Князья Арцруни еще не раз собирали войска и с помощью Багратуни шли на Андзевскую область, но, не добившись ничего, решили заключить мир. Ашот и Гурген увиделись с глазу на глаз, помирились и заключили между собой дружеский союз.

После женитьбы Гургена прошел год. У Эхинэ родился здоровый, резвый мальчик, утешивший ее после смерти ее хилого первенца. Князь Хосров, прибывший в этот день в Кангуар на крестины в качестве крестного отца, радовался, глядя на них троих. Гурген, почти позабывший обо всех ударах судьбы и о горестях своей жизни, наслаждался счастьем и сейчас не сводил радостного взгляда с жены и с ребенка. Он изредка поднимал глаза вверх, благодаря бога за ниспосланные ему милости, когда вдруг, повернув голову, увидел Вахрича, молча стоявшего у дверей.

— Ты что-нибудь хочешь сказать, Вахрич? — опросил Гурген.

— Да, мой господин.

— Говори, что тебе надо.

— Ничего, мой господин, кроме твоего здоровья. Я хотел тебе напомнить одну историю. Помнишь, в городе Отс ты поручил мне узнать, кто писал для трех князей-предателей письмо к востикану? Я тогда же узнал, что письмо писал монах, по имени Мартирос. Ты велел не забывать его имени и постараться найти его. Я нашел этого человека, и вот почти год, как он сидит у нас в замковой тюрьме. Все это время я по твоему приказу находился в Нораберде и не мог напомнить о нем, а у тебя не было времени заняться им. Сегодня утром Хурен напомнил мне об этом и сказал, что нам не сдобровать, если княгиня узнает, что этот человек без суда целый год сидит в нашей тюрьме.