Артур Конан Дойл - Изгнанники (без указания переводчика)

Эфраим Сэведж приветливо и мягко посмотрел на своего пассажира.

— Молодой человек, — начал он, — я вижу, вы немного понимаете мой разговор. Скажу вам прямо, меня трудно напугать. Всякий, кто плавал со мной, подтвердит вам это. Я только крепче стисну румпель и держу мой курс. Понимаете?

Де Катина утвердительно кивнул головой, хотя, по правде говоря, он не особенно понял смысл метафоры моряка.

— Мы подходим к этому городу и минут через десять будем знать нашу судьбу. А пока послушайте-ка историю, рисующую человека, с которым вам предстоит поплавать. Это происшествие случилось лет десять тому назад, во время шлепанья на "Быстром", бригантине в шестьдесят тонн, между Бостоном и Джэмстоуном; на юг я таскал лесной материал, звериные шкуры и меха, а на север — табак и патоку. Однажды ночью, при довольно сильном южном ветре, суденышко налетело на риф милях в двух к востоку от мыса Май и пробило такую дыру на дне, словно нас посадили на колокольню вон одной из этих гонфлерских церквей, и пошло ко дну. Хорошо. На следующее утро я барахтался в волнах в виду земли, держась за обломок реи и не видя кругом ни товарищей, ни следов бедняжки бригантины. Я не особенно прозяб, ибо стояла еще ранняя осень и я имел возможность высовываться из воды на три четверти туловища; но меня разбирали голод и жажда, я чувствовал себя разбитым. Подтянул я потуже пояс, запел гимн и стал оглядываться вокруг — не увижу ли чего-нибудь. Ну и увидел… нечто не особенно радостное. В шагах пяти от меня показалось громадное чудовище величиной почти с тот обломок реи, на котором я держался. Что говорить, очень приятно болтать ногами в воде, когда такая гадина готова вцепиться тебе в пятки.

— Mon dieu! — вскрикнул де Катина. — И акула не сожрала вас.

Глазки Эфраима Сэведжа заблестели при этом воспоминании.

— Я сам ее съел! — воскликнул он.

— Что? — изумился Амос Грин.

— Истинный факт. У меня в кармане оказался складень, вот такой, как этот, и я все время брыкался ногой, силясь отогнать чудище, пока не отпилил о реи здоровый кусок. Потом я преспокойно его выстругал и заострил с обеих сторон, как учил меня когда-то один негр в Делавэре. Потом я стал поджидать проклятую акулу, прекратив брыкаться, а она налетела на меня, как коршун на цыпленка. Только рыба повернулась брюхом вверх, чтобы схватить жертву, я, всунув левую руку с деревом прямо в ее широко раскрытую пасть, ножом принялся угощать ее под жабры. Акула пробовала было вырваться, но я держался крепко, хотя она и нырнула со мной так глубоко, что я мысленно прочел уже свою отходную. Я почти задохся, когда наконец мы выплыли на поверхность, но рыба плыла уже брюхом кверху. А на теле у нее красовалось этак дыр двадцать. Тут я добрался кое-как до своей реи, а так как проплыл под водой сажен пятьдесят, то потерял сознание.

— Потом?

— Когда я очнулся, кругом все было тихо, а около меня колыхалась на легкой зыби мертвая акула. Я подплыл к ней на моей рее, отмотал несколько ярдов оснастки, сделал из нее мертвую петлю и набросил ее на хвост акулы, другим концом веревки привязав к рее так, чтобы ее не могло унести. Потом я принялся за дело и в продолжение недели сглодал ее вплоть до спинного хребта. Пил я дождевую воду, собираемую в куртку, и, когда меня подобрала "Грэйси" из Глочестера, я был, слава создателю, так толст, что с трудом мог взобраться на борт. Вот, мой милый, что хотел сказать Эфраим Сэведж, упомянув, что его не так-то легко напугать.

Пока моряк-пуританин делился своими воспоминаниями, глаза его настойчиво перебегали с неба на хлопавшие паруса. Ветер налетал перемежающимися короткими порывами, и паруса то надувались, то болталась, как тряпки. Однако по небу все же быстро проносились барашки. В них-то и вперил взор капитан с видом человека, занятого разрешением серьезной задачи. Корабль проходил теперь мимо Гонфлера на расстоянии полумили от города. Там у берега толпилась масса барок и бригов, а целая флотилия рыбачьих лодок с темными парусами входила в гавань. Но все было тихо на извилистой набережной и в расположенном в виде полумесяца укреплении, над которым развевался белый флаг с золотыми лилиями. По мере того как ветер свежел, корабль удалялся все быстрее и быстрее, и де Катина склонен был считать свои подозрения неосновательными, когда вдруг в одно мгновение они снова назойливо обступили его с еще большей силой.

Из-за мола вылетела большая темная лодка с десятью парами весел, поднимавшихся с бортов. Корма пенила воду, а нос рассекал воду. Изящный белый флаг спускался с кормы, и солнце играло на тяжелой медной каронаде [5] Caronade (англ.) — большая пушка, устанавливавшаяся на кораблях английского флота XYIII — начала XIX веков. — Прим. ред. . Лодка была набита людьми, вооруженными с ног до головы, судя по металлическому блеску в одеждах. Капитан взглянул в подзорную трубу и свистнул. Потом он снова посмотрел на облака.

— Тридцать человек, — проговорил он, — и делают по три узла на наших два. Отправляйтесь-ка вниз, сударь, а не то ваш голубой мундир навлечет на нас беду. Господь воззрит на сынов своих, если только они воздержатся от безумия. Откройте-ка люк, Том-линсон. Так. Где Джим Стерт и Гирам Джефферсон? Пусть они станут у люка и по моему свистку захлопнут его, Бакборд! Бакборд! Держи сильнее. А вы, Амос и Томлинсон, идите-ка сюда, я сообщу вам пару словечек.

Все трое стали совещаться, стоя на юте и наблюдая за погоней. Без сомнения, ветер крепчал, он с силой дул им в спину, но все же не столь достаточный, чтобы корабль мог уйти от преследовавшей лодки, уже быстро его настигавшей. Они различали теперь уже лица сидевших на корме солдат и огонь зажженного фитиля каронады в руке пушкаря.

— Эй! — властно крикнул офицер на превосходном английском языке. — Поверните или мы откроем огонь.

— Кто вы и чего вам нужно? — спросил Эфраим Сэведж зычным голосом, докатившимся, вероятно, до самого берега.

— Мы посланы от имени короля за некими гугенотами из Парижа, севшими на ваш корабль в Руане.

— Бросай рею назад и стоп, — скомандовал капитан. — Опусти фалрен и гляди в оба. Так. Вот мы и готовы для встречи.

Рея описала полукруг, и корабль остановился, покачиваясь на волнах. Лодка пролетела вдоль него с медной каронадой, наведенной на бригантину. Отряд солдат держал ружья наготове, собираясь открыть огонь по первой команде. Они усмехнулись и пожали в недоумении плечами, увидев на корме своих неприятелей — трех безоружных людей. Офицер, молодой энергичный человек с усами, торчавшими по-кошачьи, в одно мгновение очутился на палубе корабля со шпагой наголо.

— Идите сюда, вы двое, — скомандовал он. — Сержант, стойте здесь, у фалрепа. Бросьте веревку вверх, ее можно привязать к этой стойке. Не дремать там внизу и быть готовыми открыть огонь. Вы пойдете со мной, капрал Лемуан. Кто капитан этого корабля?