Александр Антонов - Государыня

— А ты, родимый, не переживай. Моя матушка только троих родила при батюшке, а девять в те годы, когда он рать на ворогов водил. Роды нам всегда в радость. Я о другом хотела сказать. Князю Глинскому мало моего благословения. И у тебя воев много не будет. Где их собрать–нанять? Ежели Михаил Глинский поднимется против Сигизмунда, то силы могут быть неравными. Сигизмунда не назовёшь глупым. Он поймёт, что ему при таком повороте жизни не следует идти войной на Русь. Он собирает войско и двинет его на Туровщину. Вот тогда Глинскому не устоять.

— Что же делать?

— Мы с тобой не будем нищими, ежели не пожалеем для победы своего достояния. Мы можем закупить оружие, коней и дать всё это тем, кто безоружным, бесконным придёт к нам.

— Мы станем богаче душой, ежели наши деньги помогут россиянам вырваться из‑под гнёта литвинов, — загорелся Илья.

— Всё так и случится, ежели вкупе с Турово–Пинским княжеством выстоим перед Сигизмундом, когда он прихлынет сюда. А там волна за волной захватят

Брест, Волковыск, Слоним, покатятся на Минск и Слуцк, уйдут к Смоленску, — горячо выразила свою жажду воссоединения русских земель Елена.

Илья понимал жену во всём. Он был её единомышленником и загорелся жаждой действий.

— Благослови же, моя любовь, своего супруга на битву в угоду Руси. Мешкать нам никак нельзя.

— Я благословляю тебя, желанный. Ни дня не медли. Я знаю, что ты можешь сделать многое. И помни, что всё наше достояние у тебя в руках.

— Спасибо. Мы немало можем сделать, имея хорошо вооружённых воинов.

Илья уже соображал, с чего начать готовиться к походу в Туров на помощь князю Глинскому. Да, он купит оружие, коней, снаряжение — всё пока на пять сотен воинов. Но надо собрать эти пять сотен в воеводстве, где сильна литовская власть. Он верил, что охотники идти в рать найдутся. Но ведь у них здесь останутся семьи. Как быть? Как не подвергнуть русских гонению?

Прихлынувшие в эти же дни события в Вельске вначале поломали планы князя Ромодановского, но позже обернулись для него великой пользой. Едва гонец князя Глинского покинул Бельск, как примчал гонец от Сигизмунда, которого польский сейм совсем недавно избрал королём. Он требовал от наместников всех земель собирать воинов в его войско. Наместник Вельска, пан Остожек, попытался выполнить волю короля неукоснительно. Он собрал в Вельске всех вельмож воеводства, шляхтичей, старост, тиунов и на площади близ своего дома объявил собравшимся волю короля.

— Вельможные паны, его величество король Сигизмунд повелел немедленно собрать по пять сотен конных и пеших воинов, и чтобы каждый имел при себе военную справу. Поэтому всем, кто имеет холопов и зависимых крестьян, надо не мешкая собирать их на конях и с оружием присылать в Бельск.

На площади после речи наместника никто не выразил желания снаряжать воинов. Кто‑то из вельмож захотел узнать, с кем хочет воевать Сигизмунд.

— Ты, вельможный пан Остожек, государев человек, так скажи нам, против кого наш король затевает сечу?

— Ах, пан Голыба, как можешь такое спрашивать, если это государева тайна?

На площади зашумели. Пан Голыба крикнул:

— Выдумки сие, панове! Нет никакой тайны, если Руси кулаками машем! Туда и поведут наших воев. А чем эта война кончится — жёнам уже известно. Восемь лет назад я дрался на Митьковом поле, чудом уцелел. А пятнадцать тысяч полегли — вот и весь сказ.

— Мои сыновья на Руси в плен угодили! Спасибо великой княгине Елене, что вернулись! — крикнул другой шляхтич.

Пан наместник не удивился протесту. Он знал, что шляхтичи и в прежние годы проявляли недовольство королями и великими князьями и не очень‑то раскошеливались на войну, сами пытались увильнуть от сеч, особенно если они замышлялись против Руси. В каждом из шляхтичей к тому же было много спеси. Тут оставалось одно: делать всё тонко, с умом.

— Хорошо, пан Голыба, ты старый воин, и мы не обязываем тебя собираться на поле брани. Честь и хвала тебе за прошлое, но ты не мешай молодым панам постоять за честь державы, за свою честь. Какой же шляхтич не мечтает о военных победах! Горе, стыд и позор тем, кому нечего будет рассказывать внукам. Я призываю в войско тех, кто полон сил и жажды показать себя в схватках с врагами отчизны! Молодых и отважных зову! Литовцев, поляков, русских, евреев! Всем открыт путь под знамёна короля.

Слушая наместника и бельских панов, князь Илья вдруг повеселел. У него мелькнула дерзкая мысль. Он выразил её принародно:

— Пан Остожек, можно сказать слово? — поднял руку Илья.

— Говорите, князь, говорите. Я и сам хотел вас просить…

— Я готов собирать ратников и сделаю это, даже если мы не будем знать, против кого нам воевать. Потому прошу, пан Остожек, твоего благословения. Ныне же и приступлю к сборам. Ещё прошу твоим именем заказывать у оружейников мечи и копья.

— Это хороший пример другим. Благословляю, князь. На всё благословляю. — И пан Остожек крикнул: — Панове, господа, берите пример с князя Ромодановского и не стыдитесь поучиться у него!

Так, получив благословение супруги, а потом и королевского наместника, князь Илья взялся собирать воинов, которым должно стать под знамёна восставших на Туровщине. Он побывал в монастыре Святого Серафима, взял денег на военные расходы и отправился по воеводству вербовать воинов. Искал он их среди русских сельчан. Он записывал их имена, выдавал деньги на оружие, на коней и назначал место сбора в лесу близ монастыря. Доброхотов оказалось много. Уже через две недели в дружине князя было почти пятьсот человек.

В это время в Бельск пришла весть от князя Михаила Глинского о том, что он вместе с братьями Василием, Иваном и Андреем подняли восстание. Его центром, как и предполагалось, стала Туровщина. Князь объявил, что все его земли отныне отходят под власть великого князя Руси, что он не признает господства короля Сигизмунда. Княгиня Елена послала к Илье гонца уведомить его о действиях туровских князей.

Получив эту весть, князь Илья поспешил из отдалённого повета в Бельск, ведя за собой ещё более двух сотен ратников. Не считая нужным идти с ними в город, он велел Глебу и Карпу идти с воинами к монастырю, а сам отправился в город, чтобы день–другой отдохнуть и уйти в неизвестность. Два дня пролетели как во сне. Илья переживал за Елену, боялся её оставить. Она держалась мужественно и сама утешала мужа:

— Иди, родимый, в Туров, не мешкая, и за меня не беспокойся. Я верю, что ты скоро вернёшься.

Илья тоже тешил себя надеждой на скорое возвращение. Но сердце вещало, что всё будет не так просто, как им представлялось. Он знал определённо: не пройдёт и нескольких дней, как наместнику станет известен его обман. Как поведёт себя пан Остожек, сие было ведомо лишь Всевышнему. Илья поделился своим беспокойством с Еленой и наказал ей: