Ирина Горская - Андрей Ярославич

— Да… — промолвил…

И не лгал, слышал Александровы слова…

Ах, какая длинная, долгая дорога была…

В простолюдных жилищах курных не ночевали. Шатер ставили, палатку. Костерок разводили, дичь жарили. Днями охотились немного. Уток обмазывали глиной, запекали, перья в глине так и оставались. Проезжали мимо каменных стен, что опояской вкруг больших городов. Мимо крепостей-городков малых деревянных. Берегами речными, высоко над водой текучей…

Однажды днем, когда отдыхали в шатре, явились воины, выставленные для охраны. Александр поднялся и вышел с ними. Затем заглянул в шатер и позвал Андрея. Андрей вышел в одной рубахе и портах, не полагая, что может быть что-то важное. В такой одежде он совсем юным казался, почти ребяческий вид имел.

— Вот он, — сказал Александр просто и повел рукою в его сторону.

Уж после Андрею сделалось понятно, что Александр захотел, чтобы эти люди увидали Андрея совсем юным, как бы невозрастным, чтобы особой надежды они на него не полагали.

Одеты они были в кожаные штаны и грубые рубахи. И поклонились Андрею, поднесли ему сотовый мед, шкуру медвежью выделанную и сокола совсем удивительного… Тотчас пожалел Андрей, что не взял в путь Аксака Тимку, вот кто сберег бы такую драгоценную птицу! Но Александр успокоил брата, птицу отдал в бережение одному из своих дружинников, сведущему в соколиной охоте. И тот сберег Андреева сокола, хотя на возвратном пути уж не могло у Александра оставаться никаких обязательств перед меньшим братом, так уж оно вышло…

Но пока Андрей дивился соколу, попробовал мед и тоже подивился — вкусен до чего… Заулыбался… Стал спрашивать у поднесших дары, что за люди… Ему отвечали на непонятном языке… Немного смутился. Тихо спросил Александра, стоявшего рядом с ним, кто же эти люди и чего хотят…

— Не признаешь их? — спросил Александр серьезно.

Андрей в недоумении качал головой.

— То родичи и подданные деда твоего — мордва, лесные жители. Они пришли поклониться внуку славного правителя Пургаса…

Андрей был благодарен Александру за то, что тот не сказал ни слова о матери Андрея. Но растерялся совершенно, не знал, как повести себя. Волнение охватило душу. Но даже таким, растерянным, совсем юным, в простой легкой одежде, он оставался каким-то странно и естественно величавым; это величие, легкое и естественное, гляделось в каждом движении, в каждом жесте, в легком наклоне головы… Он смотрел почти с болью во взгляде на своих нежданных гостей. Воспоминания о самом дальнем детстве, сначала совсем смутные, затем все более ясные, четкие, болью заполоняли сознание и сердце…

— Как ты узнал, кто они? Кто понимает их язык? — тихо спросил Александра.

— Дубул разбирает, — так же тихо отвечал брат, указав на одного из своих дружинников.

— Пусть переводит их речи…

Александр велел дружиннику переводить.

— Спроси их, — обратился к воину Андрей, — как они узнали обо мне и чего бы они хотели от меня…

Вышел рослый старик в меховой — волчьим мехом наружу — куртке поверх рубахи и заговорил. Андрей жадно вслушивался, но языка вспомнить не мог. Дружинник перевел:

— Он говорит, что, когда ты ступаешь на землю предков своих, о тебе земля говорит, и птицы лесные голосами своими подают весть о тебе, и звери лесные бегут вдоль пути твоего, и деревья клонятся перед тобой…

— Это красиво!.. — проговорил Андрей с увлечением, но и с грустью. Ах, не все ли равно, откуда о нем узнали! Ведь этот путь — не тайна…

— Что я могу сделать для рас? — Андрей решительно и взволнованно обратился к своим гостям.

Дружинник перевел его вопрос и то, что ответили гости, перевел Андрею.

— Они просят, чтобы ты, когда возмужаешь, избавил бы их от необходимости, тягостной для них, — платить большую дань хану…

— Я буду пытаться сделать это, — отвечал Андрей и обернулся к дружиннику. — Скажи мне, как это будет на их языке. Я хочу сказать им это на их языке…

Дружинник сказал, и Андрей повторил его слова.

Гости снова поклонились.

Андрей посмотрел на Александра.

— Надо их отдарить, а мне нечем, ты знаешь… — сказал искренне и горестно.

Но тут заговорил предводитель пришедших с дарами. Он говорил громко и, должно быть, складно на своем языке. И несколько раз взмахнул рукой. Андрей посмотрел на переводчика, и тот снова начал переводить:

— Он говорит, что им чужих даров не надобно, что самый простой дар от тебя дороже им самого драгоценного чужого дара!..

— Скажи им, чтобы пождали, — быстро и чуть глухо произнес Андрей.

Быстро пошел в шатер, схватил свою суконную свиту, вынес и отдал предводителю мордвы.

«И всегда-то я дарю с себя…» — подумалось Андрею.

Предводитель снова поклонился. Гости уже отступили к лесу, когда предводитель их посмотрел на Андрея с пристальностью, улыбнулся и еще что-то сказал. Переводчик перевел, чуть смутившись:

— Он сказал, что у тебя — глаза твоей матери…

Андрей круто повернулся, быстро пошел в шатер, бросился ничком на войлок, уткнулся лицом, но не было слез, только сердце сильно билось…

Александр был так добр и внимателен к нему, что не заводил речь об этом происшествии…

В степи увидели первую деревянную вышку.

— Это поставлено по приказанию хана, — сказал Александр, — это мола. Молами называют эти вышки и равные отрезки пути, размеченные этими вышками.

Андрей видел, что Александру такой порядок по нраву. Сам Андрей предпочел бы ехать по неразмеченному загадочному пути.

Затем они увидели деревянную ограду из плотно пригнанных кольев заостренных. В степи, чуть всхолмленной, ограда гляделась даже странно.

— Первый ям, — пояснил Александр; он знал, куда едет. И дальше пояснил, что ям — это такое место, где путник может отдохнуть и сменить лошадей. Александр похвалил эту дорожную службу, заведенную ордынцами. Но Андрея насторожили эти слова о смене лошадей. Что это означает? Нет, пусть он покажется Александру смешным и ребячливым, но свое опасение он выскажет.

— Злат — мой конь, и другого коня я не возьму, и Злата никому не отдам!..

— Нам с тобой и нашим дружинникам не будут менять коней, ежели мы сами того не пожелаем, — серьезно отвечал Александр. — Мы поедем на своих конях. Но потому и ехать будем дольше, нам ведь придется пережидать, пока лошади отдохнут. Но менять лошадей без нашего желания не будут, мы едем с дозволения хана, у меня ярлык — ханская грамота, написанная и запечатанная битакчи — начальствующим над ханской службой, где пишутся и выдаются по приказу хана подобные грамоты… И ты, Чика, не тревожься. Злат — твой конь, а Полкан — твой меч… — Александр произнес последние слова серьезно совсем, и только уголки его темных губ едва приметно дрогнули, шевельнулись, но не сложились в улыбку… Он ярко вспомнил, как малый еще Андрейка гордился своим первым конем и мечом… Андрей тоже помнил это и удивился теплой памяти брата старшего о ребяческих словах меньшого…