Борис Тумасов - Иван Молодой. Власть полынная

Санька думает: «Какая же у него дочь Елена, коей суждено стать женой московского великого князя Ивана Молодого?»

Долгий и опасный путь проделает посольство, пока доберётся до Молдавии. Но Санька доволен: сколько нового увидел он и сколько ещё предстоит увидеть! Особенно не терпится ему поглядеть, что же такое горы, какие они. Говорят, высокие, лесом поросли и небо подпирают. Какая там земля и какие хлеба растут? Что за войско у Стефана, что турок бьёт? Вон император Палеолог за стенами могучего Царьграда не удержался!

На привале у Днестра дьяк Фёдор поведал, как Стефан с сорокатысячным войском победил стодвадцатитысячное полчище султана Мухаммеда Второго, захватившего Царьград.

Кто-то из дворян спросил удивлённо, как ему это удалось. Дьяк ответил:

- Умом! Хитрый Стефан и полководец отменный!

И пояснил: когда увидел, какой силой идёт султан, то послал в тыл турецкого войска несколько сотен трубачей. Затрубили те разом, а Мухаммед подумал, что у Стефана огромная армия и она с тыла зашла. Побежали турки, а Стефан преследовал их и избивал…

На переправе через Десну посольский поезд сделал последнюю передышку, прежде чем двинуться землями Молдавии.

От Десны посольский поезд сопровождали слуги Стефана, его охрана. В деревнях и по городкам у небольших церквей, каменных либо деревянных, собирались люди, наслышанные о братьях православных. Санька воочию увидел, как в Молдавии любят русских, угощают их хлебом горячим с коровьим маслом, поят виноградным вином, зеленоватым, хмельным.

Домики в деревнях и городках за кустами винограда прячутся. А на небольших клочках земли крестьяне выращивают пшеницу, ячмень, просо.

Пока до реки Прут добрались, Санька всё диву давался, как чудесен мир и как люди всяк по-разному живут. А больше всего поразили Саньку горы, поросшие лесом, вершины тёмные, скалистые…

Через Прут переправились, и через день пути показались Яссы. Городок молодой, королём Стефаном основанный. Прежде здесь мельница стояла да усадьба хозяина.

Приглянулось место Стефану - центр Молдавии, велел хутор застроить, в столицу государства превратить, а название именем мельника Яссы оставить…

Издалека увидел Санька большой храм, дворец Стефана, усадьбы боярские, домики ремесленников и городского люда, мельницу-ветряк на холме. Красуется, крыльями машет.

Гостевой двор рядом с торговой площадью. Холмский с боярами и дьяком в хоромах разместились, а дворяне шатры походные поставили.

Князя Холмского с боярами Стефан во дворце принимал, а Саньку однажды усатый винодел Дмитрош в гости зазвал. Хозяин отмечал какой-то праздник.

Гостей собралось много, женщины, мужчины, шумно, весело. Все расселись за длинными столами. Из каменного подвала то и дело выносили бочоночки с вином. А на столах еды всякой полно: тут и свинина с мамалыгой, и бараньи окорока копчёные, говядина с луком, вином залитая, и сыры разные с зеленью.

Дмитрош русского дворянина потчует, что-то приговаривает. Санька уже от третьей чаши отказался: в голову вино вступило.

Тут гости петь стали, танцевать начали. Один к одному встали в круг, за руки взялись и пошли мерным шагом слева направо, раскачиваясь.

Хозяин Дмитрош что-то пояснял по-молдавски. Но что он говорил, не понять. Об одном догадался Санька: танец этот хоро называется…

Из гостей Санька выбрался далеко за полночь. Светила луна, и её серебристый свет повис над Яссами, над дворцом и боярскими хороминами, над домиками люда, над храмом и ветряком на холме…

Едва добрался Санька до шатра, только и подумал, что хмельно пиво дома на Руси, а здешнее вино крепче. С третьей чаши знать дало…

Из Нижнего Новгорода прислал посадник тревожную весть: казанский хан Ибрагим своими кораблями торговым гостям путь на Волге перекрыл.

Получив такое письмо, Иван Третий созвал Думу. Собрались бояре, пришли государевы братья Борис и Андрей. Молодой великий князь Иван по правую руку от отца сел.

Полуденное солнце пробивалось через верхние стекольца окон. Бояре насторожённо ждали, когда Иван Третий говорить начнёт. А тот по Думе очами повёл и сказал:

- Нижегородский посадник сообщил, Ибрагим озорует, кораблями своими торговле норовит помешать.

И смолк, дожидаясь, что скажут бояре. Оболенский резко выкрикнул:

- Мы Ахмата побили, не грех и Ибрагима наказать!

- Послать воинство на Казань, указать казанцам их место! - поддержал Оболенского Щеня.

Боярин Морозов, откашлявшись, заговорил:

- Мнится мне, Казимир после набега крымцев хвост подожмёт, а мы тем часом Казанью овладеем.

Иван Третий не выдержал:

- Ужели ты, боярин Морозов, мыслишь, что коли мы к Казани подходили, то и одолеть готовы?

Иван Молодой поддержал отца:

- Мы хана Ибрагима на кончик меча попробовали, а о стены казанские лбами стукнулись. Вот и ноне: подойдём к Казани и уйдём, несолоно хлебавши, и тогда воспрянет Золотая Орда и вместе с казанцами задавит нас.

На время замолчали бояре. Оболенский поддержал молодого князя:

- То так.

Тут и государевы братья голос подали, а вслед и вся Дума:

- Погодить надо!

- Сколько?

- Как Бог укажет!

- Какие вести князь Холмский из Молдовы шлёт? - спросил князь Ярославский.

- Князь Даниил уведомил, Стефан-господарь к посольству благоволит.

Бояре довольно покачали головами.

- Стефан не Менгли-Гирей. Хан крымский коварен, сегодня он Литву пощипал, завтра нам нож в спину вонзит.

И снова Иван Третий по Думе очами повёл.

- Так что, бояре, согласны вы со мной? Повременим с Казанью?

- По тому быть! А вот воеводу на Волгу послать, чтоб дорогу речную почистил!

- Мыслится мне, бояре, послать в подмогу Нижнему Новгороду воеводу Беззубцева, - предложил Иван Третий.

- Беззубцева в самый раз, он уже хаживал к Казани! - поддержали другие.

Хоромы ставили ближе к Троицким воротам Кремля. Ставили всеми умельцами плотницкой Руси. Сначала сруб из камня сложили, почти в сажень, потом за стены принялись. В два яруса хоромы срубили. Да не обычно срубили, а каждый брус точили. Крыша чешуйчатая, будто рыба сказочная, и все палаты получились на загляденье.

Будто вся Москва готовилась встречать будущую государыню, великую княгиню. Ну если не Москва, то уж Кремль, а точнее, Иван Молодой. Не терпится ему поглядеть, что за невесту ему везут из далёкой Молдовы.

Однажды дьяка Мамонова спросил, не довелось ли ему дочь Стефана повидать. Мамонов с посольством три лета назад в Молдове бывал. Дьяк головой завертел: Стефана-де разглядел, а Елену не упомнит…

У великой княгини Софьи суета вокруг строительства хором для молдавской невесты ревность вызвала. Для неё, царевны византийской, таких палат не воздвигали!