Михаил Казовский - Топот бронзового коня

- Но, по крайней мере, ваше величество гарантирует, что её не убьют?

Оживившись, племянник Теодориха закивал:

- Безусловно, так. Ни один волосок не упадёт с головы принцессы, будь она неладна, Господи, прости!

- Надо зафиксировать это письменно.

- Хоть сейчас готов.

После Равенны представитель Юстиниана побывал в Риме и официально пригласил Папу Агапита посетить Византий. Тот с готовностью согласился.

Словом, через месяц благодушный Патрикий вместе с Папой и подписанным договором отбыл восвояси.

Между тем партия противников подчинения Италии императору (а число таких людей среди готов было велико) предъявила королю ультиматум: или он порывает с Константинополем, или освобождает трон. Испугавшись, Теодат быстро сдался и отрёкся от составленных с Петром документов. В ту же ночь наёмные убийцы ворвались в королевский замок, где сидела Амаласунта, и зарезали её.

Что ж, теперь война стала неминуема.

И реакция ромейского самодержца не заставила себя ждать. Первым делом Юстиниан отдал распоряжение Мунду, находившемуся с войсками в Далмации (современные Словения и Хорватия), перейти в наступление, чтобы захватить итальянский север. Параллельно заключил договор с королём франков о союзе и нейтралитете при войне с готами; франки (галлы), получив богатые подношения, обещали не вмешиваться. Наконец, снарядил армию и флот, во главе которых поставил Велисария. Цель была такая - высадиться на Сицилии, захватить остров, а затем юг Италии. Мунду с Велисарием двигаться навстречу друг другу, выкинуть Теодата из Равенны, оккупировать Рим и провозгласить на всём Апеннинском полуострове власть Романии. Операция началась в июне 535 года.

К этому времени Фотий, побывавший в Египте с тайным поручением от императрицы, вместе с матерью отправился во дворец Вуколеон и предстал пред государыней. Та сидела на троне в пышных одеждах, золотой диадеме в волосах, от которой, словно струи дождя, вниз бежали ниточки жемчуга. Говорила Феодора спокойно, словно речь шла вовсе не о близких ей людях. Подняла посетителей с колен, разрешила стоять напротив и спросила бесцветным голосом:

- Ты давно прибыл из Пентаполиса?

- Накануне вечером, - снова поклонился молодой человек.

- У него хорошие новости, ваше величество, - не смогла сдержаться и вклинилась Антонина.

- Подожди, не перебивай, - укорила её царица. - Оказался ли ты в доме Гекебола?

- Да, легко.

- Видел ли его самого?

- Нет, увы, Гекебол отдал Богу душу позапрошлым летом.

Феодора перекрестилась:

- Царствие небесное!… Жив ли сын его?

- Слава Господу, заправляет всеми делами покойного батюшки.

- Как он выглядит?

- Симпатичный мужчина средних лет, может быть, излишне упитанный, а глаза зелёные, как у той, что его наградила жизнью.

Государыня взмахнула рукой:

- Без имён, без имён, любезный!

- Понимаю, ваше величество, и не уточняю.

- Он по-прежнему женат?

- Да, имеет тринадцатилетнего сына Анастасия.

- Вы общались?

- Я назвался купцом из Константинополя, и меня приняли радушно. Иоанн показал дворец, залу для приёмов и библиотеку, где как раз в это время педагог занимался с мальчиком. И меня представили.

- Опиши его.

- Смуглый, тёмноволосый и глаза карие. Тонкое лицо. Вместо буквы «р» произносит «г».

- Но вообще смышлён?

- Да, по просьбе отца прочитал стишок Григория Назианзина [26] Григорий Назианзин (Григорий Богослов) (ок. 329-390) - византийский писатель, богослов, поэт. Автор философско-полемических трактатов по догматике и так называемого шестоднева (описания-толкования библейских историй о создании Богом мира), поэм «О моей жизни», «О моей судьбе», «О страданиях моей души». Ему приписывается драматическое сочинение «Христос-страстотерпец». Григорий Назианзин назывался в числе знаменитых учителей христианства. , очень выразительно.

- Говорит по-гречески чисто?

- С чуть заметным александрийским акцентом.

- Это ничего. - Василиса помолчала. - Был ли разговор с Иоанном… о его происхождении?

Улыбнувшись, Фотий ответил:

- Я пытался выяснить, что он знает об этом, и пришёл к убеждению, что, скорее всего, знает правду, так как всячески избегал касаться скользкой темы.

Феодора не смогла скрыть волнения:

- Уж не собирается ли ехать в столицу? Чтобы шантажировать… высокопоставленных родичей?

- Нет, сказал, что в ближайшее время у него на уме только выправление дел в многочисленных хозяйствах отца. Вот когда Анастасий вырастет, может, и отдаст его на учёбу в Октагон. Но не раньше.

Антонина вновь позволила себе высказаться:

- Опасаться нечего, ваше величество: по рассказам Фотия, Иоанн боится Константинополя больше, чем мы Иоанна.

Феодора нахмурилась:

- Тут никто никого не боится, заруби себе это на носу. Что ты позволяешь себе? Забываешь, детка, перед кем стоишь?

У жены Велисария начала вздрагивать верхняя губа:

- Ах, простите, ваше величество, если я превысила… меру допустимого…

- Вот и смолкни. - И опять обратилась к Фотию: - Ты уверен, что Иоанн не появится?

- Я ему советовал. Может быть, излишне категорично, но хотел убедить как следует, чтоб не сомневался.

- Что же ты сказал?

- Что его вероятные попытки обнародовать родственные связи с сильными мира сего могут кончиться чрезвычайно прискорбно, создавая угрозу жизни и свободе. Как ему, так и его семье. Он перепугался и, по-моему, понял.

Государыня удовлетворённо кивнула:

- Буду рада, если так получится. И ещё раз напоминаю: никому ни ползвука, ясно? Если я узнаю, что в народе или при дворе обсуждают тему… Иоанна и его матери… оба вы падёте первыми жертвами моего гнева.

Антонина затрепетала:

- Что вы, что вы, ваше величество! Преданность моя и Фотия безграничны…

Василиса отцепила крупный драгоценный камень от одной из подвесок у себя на груди:

- Подойди ко мне, мой бесценный друг. На, возьми награду за твою помощь в этом деле. Деньги за него выручишь отменные. Сможешь, я считаю, даже справить свадьбу.

Принимая подарок и целуя подол платья императрицы, молодой человек ответил:

- Нет, пока жениться не собираюсь.

- Отчего же так?

- Предстоит поход против готов, и отец берет меня с собой.

- Ну, а ты взял бы молодую жену. Велисарий же наверное возьмёт Антонину?

Но родительница Фотия возразила:

- Нет, увы, я должна остаться в Константинополе. Снова жду ребёнка.

Феодора чуть её не спросила: «Интересно бы узнать, от кого?» - но при сыне сдержалась. Лишь взмахнула рукой, что обозначало: можете идти. Но когда они попятились к двери, бросила вдогонку:

- А женить я тебя женю. Даже знаю, на ком: на единственной дочке Иоанна Каппадокийца - Евфимии.

Тот остановился и пробормотал потрясённо: