Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Феодора промолчала из деликатности.

Между тем с Христофором вышла небольшая заминка: он, узнав о замыслах государыни, отказался подсыпать порошок в пищу Агапиту - и не из высоких соображений, и не потому, что жалел Папу Римского, а всего лишь из трусости. Объяснил Фаэтету:

- Нас потом самих уберут как свидетелей. Делай, что угодно, только без меня.

Евнух согласился:

- Хорошо, подмешаю сам. Но скажи, каким образом? Посторонним на кухню вход закрыт.

- А входить и не надо. Мы передаём блюда слугам, те несут их к покоям понтифика и передают монахам - из подручных его святейшества.

- Но попасть в число слуг тоже невозможно - ими ведает сам куропалат Нарсес. Каждый под надзором.

- Значит, ничего не получится.

- Нет, не может не получиться! - заявил скопец. - Я утрачу доверие василисы, и меня сместят.

- Лучше быть смещённым, чем мёртвым. Ошибаешься, друг: лучше быть мёртвым, чем не выполнять веления Феодоры. Если она узнает, что её приказание не осуществилось из-за твоего малодушия, то тебе не жить.

Христофор закатил глаза:

- Боже правый! Так погибнуть и этак погибнуть. Никакого выбора!

- Выбор есть: если не отравим, то погибнем наверняка; если же отравим, может быть, спасёмся, может быть, она нас помилует.

- Фаэтет, ты меня поверг в страшное смятение.

- Надобно рискнуть, а потом уж посмотрим.

В общем, уговорил.

День спустя апокрисиарий (посол) Папы Римского в Константинополе Вигилий находился на приёме у императрицы, обсуждая шаги патриарха Мины по искоренению монофиситства, как вошёл Нарсес и срывающимся от волнения тонким голоском объявил:

- Только что его святейшество епископ Римский Агапит скоропостижно почили в Бозе…

Феодора и её посетитель перекрестились. Он достал из-за пояса платок и утёр им выступивший пот. Глухо пробормотал:

- Мне теперь, полагаю, надлежит ехать в Рим с телом… - чуть было не сказал «убиенного», но мгновенно сам себя поправил и вслух произнёс: -…с телом безвременного усопшего…

Государыня подтвердила:

- Да, мой друг, отправляйтесь немедля. Дабы не собрали конклав без вас… и не выбрали того, кто нам не угоден!

- Поспешу, поспешу теперь же.

Выйдя от царицы, обратился к Нарсесу:

- Как же произошло несчастье?

Тот ответил:

- Как-то очень странно: сели завтракать, он отпил воды и, схватившись за сердце, в одночасье умер. Даже охнуть не успел, а тем более причаститься.

- Да, действительно, странно. Воду не давали выпить животным на предмет обнаружения яда?

- Не смогли: Агапит, упав, навалился на столик, опрокинул кувшин, и вода растеклась по полу. Тут уж было не до животных.

- Очень, очень жаль. Впрочем, что же? Наш святой отец всё равно бы от разбирательств не воскрес…

Василиса наградила Фаэтета и Христофора несколькими либрами золота и, веля евнуху возвращаться в Иерон, обещала вскоре туда приехать - пусть Ареовинд будет наготове.

Всё бы ничего, но Вигилий в Рим действительно опоздал. Весть о кончине Агапита добралась до Апеннин раньше корабля апокрисиария, и, по наущению Теодата, быстро собравшийся конклав выбрал нового Папу - некоего Сильверия [28] Сильверий Папа Римский (Silverium). - Занимал папский престол в 536-538 гг., был низложен под давлением Феодоры, как пишет Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона «за упорство в правоверии». , выступавшего за мир готов и ромеев. Но Юстиниана и Феодору этот вариант не устраивал, и они отправили Велисарию однозначный приказ: тем же летом начинать наступление, взять как можно скорее Рим и, сместив Сильверия, посадить на священный трон Вигилия. Директива застала Лиса на пути в Неаполь.

Давний любовник Антонины - Константин - тот, с которым однажды Велисарий сразился на кулаках, занимал в последнее время видную должность начальника императорских конюшен. А когда самодержец узнал о гибели Мунда и его сына в Далмации, приказал Константину набирать войско, снаряжать флот и плыть в Салону, чтоб очистить город от готов и возобновить наступление с севера.

План блестяще удался. Готы, увидав приближение византийских судов, побежали без боя и засели на другом берегу Адриатики - в Равенне. Константин победоносно занял Далмацию, но идти навстречу Лису не торопился. Не хотел помогать старому сопернику, выжидал, как пойдут события: может быть, удастся прийти на готовенькое и присвоить себе славу поражения Теодата.

Самое начало атаки с юга было неплохое: войско Велисария состояло из пятнадцати тысяч ратников, плюс ещё военные корабли поддерживали наступление с моря. Перебрались с острова на «носок» итальянского «сапога» в считанные дни и довольно быстро заняли основные населённые пункты Калабрии. Тут же неожиданно одержали небольшую моральную победу: сдался, перейдя на сторону византийцев, зять Теодата - Эбримут, и его с женой (соответственно дочерью Теодата - Теоденатой) переправили в Константинополь, где ему присвоили титул патрикия и отправили жить в провинцию.

Под Неаполем войско Лиса оказалось к исходу сентября. Для переговоров неаполитанцы прислали городского старейшину - Стефания, крепкого семидесятилетнего мужчину с гордым римским профилем и довольно надменным взглядом. Встретившись с командирами ромейской армии, он сказал:

- Господа, для чего вы хотите брать Неаполь? Это не стратегический пункт Италии, не опорная база готов. Мы играем второстепенную роль. Если хотите завоевать страну, наступайте на Рим. Если Рим падёт - то сдадимся на вашу милость беспрекословно.

Но у Велисария был иной взгляд на ход кампании. И поэтому он возразил парламентёру:

- Здесь условия ставим мы. Вы сдаётесь сразу, открываете нам ворота без боя, и тогда я даю гарантии, что никто из местных не пострадает. Если готский отряд сложит сам оружие, пощадим и его: либо примем в свои ряды, либо отпустим на все четыре стороны.

Предложение не слишком обрадовало Стефания, и старейшина ответил, что ему необходимо посоветоваться с городской знатью. Отпуская его, Лис предупредил:

- Вам для размышлений двое суток. Если первого октября миром не войду внутрь, я отдам приказ взять город. И тогда мы не пощадим никого.

Тот откланялся молча.

Но ни первого, ни второго, ни третьего неаполитанские ворота не открылись. Началась осада, а затем и яростные атаки ромеями городских укреплений. Сразу стало ясно: готский отряд действует решительно, поливает нападавших кипятком из чанов, сбрасывает булыжники и умело отпихивает от стен приставные лестницы. Потеряв не одну сотню воинов, Велисарий дал сигнал к отступлению. Ситуация его раздражала: ведь Неаполь действительно не был главным стратегическим городом, но идти на Рим, оставляя в тылу сильный неприятельский населённый пункт, было глупо. А задержка со взятием Неаполя оборачивалась потерей инициативы; и к тому же брать Рим зимой очень не хотелось.