Михаил Казовский - Топот бронзового коня

- Да заткнись ты, задница. Осуждать легко! Я не по своей воле вернулся, между прочим.

- Лучше сам заткнись и не возникай. Он «не по своей воле»! Маленький ребёнок? Взяли - отвели за ручку к драгоценной мамочке? Уши вянут.

- Да, меня украл Каллигон!

- Ах, его украл Каллигон! Надо же, какой прыткий! Даром что скопец. - И скривился презрительно: - Мне-то не свисти. Этот Каллигон - на него плюнешь, он развалится.

- Можешь мне не верить, только я не лгу. Вот война закончится, и опять уеду в Эфес. Навсегда уже. Всем, чем хочешь, клянусь.

- Не клянись, ибо клятвы твои притворны и сродни поцелую Иуды.

- Да чего ты ко мне пристал? - крикнул Феодосий. - Если б не твоя мамочка, я не сделался бы таким грешником. Не во мне причина, а в ней!

Фотий покраснел и набычился:

- Мать мою не трожь.

- Я бы и не трогал, если бы она не лизала мне кое-что между ног.

- Ах ты негодяй! - и ударил его с размаха по лицу.

Но товарищ вовремя уклонился и подставил ему ногу. Рухнув наземь, забияка проговорил:

- Я убью тебя, слышишь, недоносок? - и уже схватился за нож.

Феодосий выскользнул за дверь, и свистящее лезвие с лязгом вонзилось в древесину в том самом месте, где мгновение назад была его голова.

- Всё равно убью, - отозвался Фотий. - Нам вдвоём не жить.

Но при матери оба соблюдали приличия, не дерзили друг другу и не лаялись, просто не общались. Антонина, заметив их антагонизм, как-то задала вопрос фавориту:

- Что за чёрная кошка пробежала между вами?

Молодой человек посетовал:

- Он меня ревнует к тебе. Обещал убить.

- Я ему убью! Выискался защитничек.

- Хорошо бы его удалить из Рима.

- Ты и вправду трусишь?

- Нет, на всякий случай. Для спокойствия всех. Вдруг опять полезет, я ему отвечу, и ещё не известно, кто в живых останется.

- Я попробую убедить Велисария. Только надо придумать благовидный предлог.

- Пусть сопровождает бывшего Папу в Константинополь.

(Тут необходимо сказать, что, по требованию из центра, бедный Сильверий был смещён, а его место занял Вигилий, прибывший, с телом Агапита; а Сильверия новый Папа назначил апокрисиарием - собственным представителем при дворе императора).

- Неплохая мысль, - поддержала Нино. - Думаю, что Лис должен согласиться.

Муж действительно возражать не стал. Словом, Фотий начал собираться в дорогу. Заглянув на прощанье к матери, он сказал:

- Извини, если был я излишне резок - дети не должны осуждать родителей, что бы те ни делали.

Женщина кивнула:

- Я и не сержусь, отправляйся с Богом. С Феодосием помириться нет желания?

- С Феодосием - нет.

- Ну, прошу, пожалуйста. Вам грешно расставаться врагами.

- Да какая ж разница? Я ведь уезжаю.

- Зло держать в душе не пристало. - И велела позвать любовника.

Фаворит явился весёлый, с персиком в руке, привалился к притолоке и кусал плод со смаком, втягивая сок. Нино попросила:

- Я хочу, чтобы вы пожали друг другу руки.

Оба продолжали стоять, глядя в разные стороны.

- Ну, чего застыли? - рассердилась она. - Просто два болвана каких-то. Живо поручкуйтесь.

Фотий произнёс:

- Пальцы у него мокрые и липкие, пусть помоет.

Бывший друг ответил:

- Если хочешь мириться по-серьёзному, и такие сойдут.

- Ну, опять растявкались! - мать повысила голос. - Я сказала: ручкуйтесь!

Молодые люди нехотя сошлись, стиснули ладони. На секунду приблизившись, уезжающий буркнул остающемуся:

- Всё равно убью, сука, так и знай.

Развернулся, даже улыбнулся родительнице:

- Ну, прощай, мамуля. Будь здорова, и храни тебя Бог.

- В Сиракузах поцелуй от меня сестрёнку. А в Константинополе - Магну. И её детей.

- Если она не переехала к мужу в Карфаген.

С тем и убыл. Но судьба ещё не раз сведёт всех троих, и не будет мира между ними - вплоть до смерти главного из них.

Ситуация в Риме накалялась. Подходили к концу запасы продовольствия, бани не работали, тот, кто мылся в холодном Тибре, часто простужался. Начались болезни. Ждали нового подкрепления, но оно не шло. Командиры и простые воины говорили, что терпение их на исходе, лучше умереть в новой битве, чем от голода и хворей, в полумёртвом городе. Велисарий не уступал, убеждал ещё потерпеть, говорил, что им на выручку придёт Константин из Далмации, а ещё Юстиниан обещал семь тысяч свежих воинов. Да когда ж, когда? - спрашивали все. Точного ответа Лис не знал.

А пока со стен стреляли в готов балистры - в общей сложности уничтожили до тысячи человек. Небольшие конные отряды совершали вылазки за ворота - и убили ещё до пяти тысяч. Но народ хотел единого наступления, ропот шёл, и сдержать его становилось всё труднее.

Наконец полководец всё-таки решился. Рано утром 5 марта из ворот во всех направлениях двинулись войска и вооружённое народное ополчение. Первая атака, в силу своей внезапности, оказалась успешной: готы побежали, даже побросали шатры и палатки своего лагеря; ополчение, состоявшее в основном из ремесленников и слуг, стало грабить укрепления неприятеля, набивать живот хлебом и свининой;

между тем Витигис развернул полки и напал на ромеев. Уцелели в бою немногие. Велисарий дал сигнал к отступлению и с большими потерями возвратился в город. Посчитали оставшихся. Было их не больше четырёх с половиной тысяч. Поражение следовало практически неминуемо.

В то же время и у готов обстояли дела не слишком благополучно: в лагере у них вспыхнула чума, а набеги ромейских кавалеристов, остававшихся за пределами Рима (в нескольких городах Калабрии, в том числе и Неаполе), отрезали их от доступных источников еды, отбивали обозы. Эпидемия и голод выкосили около тридцати пяти тысяч.

Велисарий вызвал Прокопия и сказал:

- Снова на тебя уповаю. Мирный человек, ты сумеешь пройти мимо укреплений противника и не вызовешь подозрений. Пробирайся в Неаполь. Собери там еды побольше, погрузи на лодки и вези по Тибру сюда.

Поклонившись, историк проговорил:

- Выполню твою просьбу, несмотря на трудности.

- Погоди, мой друг, это ещё не всё.

- Слушаю внимательно.

- Ты возьмёшь с собой Антонину…

- Антонину?

- Я хотел бы спасти ей жизнь. Пусть останется в Неаполе, а затем, если проиграем, возвращается к дочке на Сицилию.

- Понимаю. Сделаю. - Помолчал и спросил наивно: - Феодосий побежит вместе с ней?

Лис нахмурился, процедил сквозь зубы:

- Он со мной останется в Риме.

Тут учёный понял свою ошибку, начал извиняться:

- Не сердись, я же не со зла, просто думал: Фотия услал, а теперь и Феодосия с Антониной…

Полководец покачал головой:

- Фотия услал с поручением. Нино просто спасаю, да. А второго пасынка не хочу. - Посмотрел на него вполглаза: - Знаю, что болтают про них. Но не верю слухам. Потому что пока Антонина и я - супруги, должен доверять… Ты ведь тоже наверняка не знаешь?