Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Секретарь смутился:

- Нет, наверняка утверждать не могу.

- Вот и хорошо. Нынче вечером, как стемнеет, оба отправляйтесь. Дам в сопровождение человека - он проводит вас до Неаполя, а потом вернётся.

- Очень благодарен.

Чтобы выглядеть поскромнее, византиец надел серый плащ с капюшоном и простые сандалии на деревянной подошве, в руку взял узелок, где лежало всё необходимое - бритва, ножик, смена белья. А на шею нацепил ладанку.

Антонина явилась с заплаканными глазами, но готовая в путь: тоже одетая как простолюдинка; а тючок её оказался побольше, и его нёс гепид по имени Мундила.

Женщина сказала:

- Я в Неаполе не останусь. Соберём продовольствие и вдвоём же вернёмся в Рим.

- Муж велел остаться. Для чего рисковать вашей милости? Ведь у вас четверо детей, - заикнулся Прокопий.

- Трое, - уточнила она.

- Как, а Феодосий?

- Феодосий - приёмный сын, и вообще не трогай больную тему. Или хочешь со мной поссориться?

- Боже упаси! Просто я пытался убедить вас остаться в Неаполе.

- Не пытайся. Это решено.

- Велисарий знает о вашем решении?

- Я ему открылась.

- Ну, а он?

- Запретил, конечно.

- Видите! А вы говорите.

- Пусть командует у себя в войсках. Дома я командую.

Как сгустились сумерки, приоткрыли створку ворот Святого Петра и, ступая почти на цыпочках, начали пробираться вдоль стены, мимо лагеря Витигиса, расположенного около начала Аппиевой дороги. В облаках мелькала полная насмешливая луна. Было сыро, дождь недавно кончился. Пригибаясь, трое путников пробежали за кустами и благополучно юркнули в рощицу; выходить на дорогу они боялись, чтобы не наткнуться на конные разъезды неприятеля. Поднялись на пригорок и осмотрелись. Никакого движения поблизости не заметили, только за спиной вдалеке вспыхивали оранжевые звёздочки вражеских костров. В роще пахло влажной землёй и гниющими прошлогодними листьями.

- Надо торопиться, - произнёс Мундила с явственным акцентом. - Мы за ночь должны пройти как минимум девяносто стадий. Чтоб уже готы не достали. А в Кампании опасаться нечего, вся Кампания наша.

- Не заблудимся? - спросила матрона.

- Заблудиться трудно: надо двигаться всё время на юг. А к утру выйдем к берегу моря, и уж он непременно приведёт нас в Неаполь.

Так и поступили. Шли, как правило, молча, но однажды, на привале, отдыхая и прихлёбывая воду из фляги, Антонина обратилась к Прокопию:

- Как твои труды? Сочиняешь историю наших войн?

Тот ответил скромно:

- С Божьей помощью. Но не сочиняю, а описываю, как есть.

- Прямо все, как есть?

- В меру сил моих.

- Не боишься?

- Почему я должен бояться, ваша милость? - удивился учёный.

- Полная правда может не понравиться многим. И расплатишься за неё головой.

Он хитро прищурился:

- Существуют разные способы - и сказать, и не сказать: умолчания, намёки, ссылки на далёкое прошлое… Кто умеет прочитать между строк, тот поймёт. - Сделал паузу и добавил: - Современникам писать историю трудно, ибо в этой истории сами варятся и зависят от власть имущих.

- Значит, и твоя история - ложь?

- Нет, не ложь, - секретарь помедлил. - Полуправда - назовём её так.

- Значит, полную правду не узнает никто?

- Почему так мрачно? Иногда случается, что историки переживают своих вождей. И с развязанными руками сообщают то, что должны были прежде искажать.

Рассвело, а путники ещё были далеко от моря. Только во второй половине дня вышли к Террачине, что стоит на берегу залива Гаэта. Антонина сбросила сандалии, побежала к воде, словно молодая, окунула ладони в набегавшие волны. Повернула к спутникам кокетливое лицо:

- Вот бы искупаться! Я такая грязная! Но боюсь, что вид мой без одежды вас обоих смутит.

- Просто время дорого, - отозвался Прокопий. - Главное - быстрее оказаться в Неаполе. А уж там и в термы можно сходить.

Неожиданно на склоне показались вооружённые всадники. Увидав трёх посланцев Велисария, поскакали к ним, окружили, начали допрашивать: кто такие и куда путь держите? Говорили с акцентом, было непонятно - это готы или федераты. Выручил Мундила. Он, вглядевшись в одного из кавалеристов, радостно воскликнул:

- Урсицин, ты ли это?

- Ну, допустим.

- Я Мундила, не узнаёшь?

- Ба, конечно! То-то, я смотрю, мне твоя рожа кого-то напоминает. - И заверил своих товарищей: - Это наш, можно не тревожиться.

А узнав о поручении Лиса, посадили путников на своих коней, перед сёдлами, и верхом повезли в Неаполь.

Ближе к лету подоспела значительная подмога: из Византия привезли жалованье наёмникам и пехоты с кавалерией около пяти тысяч; Константин приплыл из Далмации с четырьмя с половиной тысячами солдат; а из Африки прибыл Ильдигер с тысячью вандалов, верных Юстиниану. Без боев на сторону византийцев перешла вся Лигурия вместе с Миланом. Антонина и Прокопий, закупив продукты, двинулись со всем этим подкреплением из Неаполя в Рим по морю, а затем и по Тибру.

В то же время дела у готов обстояли всё хуже. Стычки с неприятелем и болезни выкосили у них чуть не половину войска. Кончились продукты. Дисциплина падала.

Что ж, пришлось идти на переговоры. Посланные в Рим парламентёры предложили Велисарию от лица Витигиса следующее условие: увозите награбленное и спокойно возвращайтесь к себе на родину, мы вас больше не тронем. Разумеется, Лис отверг эту милостыню. Готы чуть повысили ставки: согласились отдать Сицилию. Но ромейский полководец и теперь их высмеял, в шутку предложив взять в обмен на Сицилию острова Британии. Наконец переговорщики сделали ещё один шаг назад, предлагая поделить почти напополам итальянский «сапог»: юг с Сицилией уйдёт к Византии, север остаётся за готами. Да ещё Витигис обещал заплатить Юстиниану крупную дань. Тут ромеи задумались и ответили так: пусть решает его величество, если согласится - мы подчинимся. А пока доверенные лица будут ездить в Константинополь и обратно, воевать не станем - заключим перемирие на три летних месяца.

Обе стороны соблюдали соглашение не во всём. Велисарий отправил конные отряды своих сторонников в разные стороны от Рима - потихоньку захватывать небольшие населённые пункты, грабить готов, а детей и женщин брать себе в рабство. Готы в свою очередь подкупили двух римлян, те должны были напоить стражу, всыпать ей сонного порошка и открыть ворота для неприятеля. Но один из подкупленных выдал второго ромеям. Тот второй после пыток во всём сознался. По приказу Лиса этому изменнику отрубили нос и уши, посадили на осла задом наперёд и отправили к Витигису.

Так и жили.

Между тем в стане византийцев приключился раздор. Константин, у которого в незапамятные времена был конфликт с Велисарием из-за Антонины, вдруг затеял новый скандал. Главное, возможно, он хотел, как лучше, даже намеревался восстановить отношения с давним своим соперником, но события покатились непредсказуемо.