Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Годы отразились на абазге (абхазе) больше: он почти совсем поседел, выглядел каким-то помятым, не выспавшимся - видно, много пил. И однажды, во время очередного застолья у полководца, под влиянием паров алкоголя, Константин сказал Велисарию:

- Удивляюсь я тебе, право слово. Все кругом смеются, а ты терпишь.

- Что? О чём? - посмотрел на него командир в недоумении.

- Так о Феодосии. Ну, жену любишь - понимаю. Всё прощаешь ей - прошлое, настоящее и будущее. А его-то чего? Тоже любишь? Может, вы живете втроём? Ладно, не сердись. Просто не держи при себе этого мерзавца. Прогони в шею. Или же убей. Я плохого не посоветую.

Лис, пунцовый от ярости, коротко ответил:

- Мне твои советы даром не нужны. Лучше их держи при себе, а не то убью я не Феодосия, а тебя.

- А меня-то за что?

- Я предупредил. То, что происходит в моей семье, никого не касается. Ты не лезь, пожалуйста. Нам бороться вместе, плечом к плечу, с неприятелем. И нельзя раскалывать наши ряды.

- Хорошо, забудь все, что я наплёл. Антонина - святая женщина, Феодосий - примерный сын, и они наедине друг с другом лишь читают стихи и играют на лире.

Велисарий занёс кулак:

- Замолчи, или я ударю.

Константин поднял руки:

- Умолкаю, проглатываю язык. Разбирайся сам со своей родней.

Нино донесли об этом разговоре, и она сказала супругу:

- Знаешь, дорогой, не хотела бы вмешивать тебя, но, как видно, только ты один можешь мне помочь.

- Что случилось, милая?

- Я тут подружилась с одной римлянкой, Лукрецией - помнишь, той, что мне подарила перстень с рубином?

- Да, припоминаю. Полная такая матрона.

- Совершенно верно. У неё муж - знатный человек, председатель суда Президий.

- Как же, как же, ещё бы.

- Ну, так вот. У него в гостях побывал Константин. И увидел на стене коллекцию древнего оружия - собирать начал дед Президия, а отец продолжил, сын продолжил и затем хочет завещать своим детям. Константин был в восторге от такого богатства и говорит: дескать, подари мне вот эти два кинжала. А Президий заизвинялся и отвечает: все, что хочешь, только не кинжалы, потому что память о деде. Константин упёрся: ну, тогда продай. Нет, говорит хозяин, им цены нет. Константин вспылил, снял кинжалы со стенки и унёс. Председатель суда не знает, что теперь делать. Силой отнимать он боится, по-хорошему уже не получится… Даже заболел. И Лукреция прибежала ко мне за помощью.

Лис кивнул, нахмурившись:

- Я поговорю с Константином.

Тот явился в штаб к Велисарию, чтобы получить обычное задание на день, и услышал вопрос, от которого даже растерялся:

- Это что за история с похищением кинжалов у Президия, а?

- Почему «похищением»? - заморгал вошедший. - Он мне подарил.

- Мне поведали по-иному. Подарить не хотел, потому что память о его деде. Продавать тоже не хотел. И тогда ты взял их сам.

Константин надулся:

- А-а, его жена и твоя жена - нежные подружки. Понимаю, кто тебе напел.

- Кто «напел», не имеет никакого значения. Взял или не взял?

- Ну, допустим, взял. Я имею право всю его коллекцию вывезти.

- Что ещё за право такое?

- Я освободитель его от готов. Он перед войсками Юстиниана в неоплатном долгу.

- Мы освободители, а не грабители.

Тут абазг грубо рассмеялся:

- Надо же, какое открытие! Я-то и не ведал. Думал, что грабители: как заходим в город - так и грабим. В том числе и ты: все подвалы твоего дома ломятся от награбленного. А выходит, что мы не грабим, а ос-во-бож-да-ем людей… от имущества!…

Лис ответил холодно:

- Надо различать: у меня в подвалах - военные трофеи. После нашей победы привезу их его величеству, как привёз трофеи вандалов.

- Ну, положим, не все трофеи отдал, кое-что присвоил… а иначе откуда у тебя столько золота, что один содержишь многочисленную охрану?

- Неприлично считать чужое золото.

- Вот и я о том же. Два кинжала - пустяки по сравнению с твоими богатствами. У тебя трофеи - у меня трофеи. Больше ничего.

Но стратиг не сдался и проговорил веско:

- Римлян я не трогаю. А тем более председателя суда. Дружески настроенного к нам! Не хватало ещё поссориться с мирным населением…

Собеседник поморщился:

- Господи, ну что ты пристал? Из-за жалких, никудышных кинжальчиков… Раз на то пошло, я отдам Президию деньги. И закроем тему.

- Нет, отдашь кинжалы.

- Не подумаю даже.

- Я сказал: отдашь.

- Мне плевать на твои слова. Ты мне не указ.

- Ах, не подчиняешься? За неподчинение командиру в военное время - знаешь, что бывает?

- Я такой же командир, как и ты. И любой военный суд меня оправдает.

- До суда дело не дойдёт.

Константин усмехнулся:

- Что, убьёшь без суда и следствия? Не советую. Василевс меня уважает. И тебе не простит такое самоуправство.

- Никакого самоуправства не будет.

Да, с формальной точки зрения, не придерёшься: в донесении, посланном Юстиниану, гибель Константина была названа смертью по неосторожности: выпив лишнего, он рассматривал старинный кинжал, поскользнулся и, упав, накололся на острие. Вот ведь незадача: лезвие вошло прямо в сердце. Но никто не виноват, кроме пострадавшего. Надо обращаться с оружием аккуратнее… А кинжалы возвратили законному владельцу - Президию.

Из всего происшедшего в окружении Велисария сделали главный вывод: в разговорах лучше не упоминать Антонину и Феодосия. Это даже опаснее, чем ругать императора. Если хочешь остаться цел.

В августе вернулись гонцы, привезя пергамент от самодержца: он велит продолжать военные действия до победы над готами, обещает прислать ещё войск и денег. Вдохновившись, ромеи перешли в наступление. Небольшие конные отряды наносили чувствительные удары по неприятелю, а один из них разорил Пизанскую область и разбил ратников Улифея, дяди Витигиса; уничтожив дядю, командир с отрядом поскакал к Равенне, захватил купавшуюся в море супругу Витигиса Маласунту и женился на ней.

Эти сведения докатились до готского короля в середине марта 538 года. Потрясённый король был в такой прострации, что велел немедленно отходить от Рима. Как его ни убеждали повременить, ситуация может измениться, дело не проиграно, - он стоял на своём. Говорил, набычась:

- К черту этот Рим. Жалкие развалины. Я цепляться за них не стану. Главное - Равенна. Без Равенны погибнем все. А без Рима ещё поборемся.

Окружение подчинилось, но с огромным неудовольствием. Люди не любят неудачников. И стараются не связываться с ними.

В целом осада Вечного Города длилась один год и девять месяцев. Велисарий, поручив Рим небольшому отряду, бросился догонять Витигиса. И уже на пути к Равенне узнал, что в Неаполь прибыла подмога из Константинополя - пять тысяч воинов во главе с Нарсесом. Впрочем, готы были ещё сильны и владели практически всей Северной Италией, осадили в Милане Мундилу и отрезали часть византийцев от прочих ромейских сил. Основные схватки только предстояли.