Виктор Поротников - Фемистокл

- Война с персами ещё не окончена. Пусть Ксеркс ушёл в Азию, но в Фессалии остался Мардоний, лучший его полководец. Перезимовав, Мардоний непременно двинется в поход на Элладу. Мы разбили флот персов, но их сухопутное войско нами ещё не побеждено. Не следует забывать об этом!

Представители Коринфа и Спарты заверили Фемистокла, что будут помнить его слова. После чего опять начались обсуждения: какой штраф следует наложить на Керкиру, пообещавшую прислать свой флот на помощь эллинам и не сделавшую этого; какие критские города надлежит разрушить за их приверженность к персам, а какие достаточно просто оштрафовать; сколько потребуется войск для завоевания Фив…

В этот день Фемистокл отправился в коринфскую гавань Кенхреи, чтобы посадить на корабль свою семью, отправлявшуюся в Афины вместе с другими семьями афинян, нашедшими приют в Коринфе. Сам он был вынужден остаться, чтобы участвовать в заседаниях синедриона.

В Коринфе семья Фемистокла жила в доме его друга Ксенагора. После отъезда Архиппы с детьми в Афины Фемистокл перебрался в дом Гермонассы. Красавица-гетера боготворила своего любовника, убедившись в его прозорливом уме и твёрдом характере.

Ласковое внимание Гермонассы не только льстило Фемистоклу. Оно успокаивало его душу в обстановке, когда о нём старались упоминать как можно реже, зато часто и много восхваляли Еврибиада и Адиманта.

На одно из заседаний синедриона Фемистокл отправился в сопровождении Гермонассы и её брата. Они по пути на агору решили проводить афинянина, а заодно показать ему город.

Коринф по площади был ничуть не меньше Афин. По великолепию же храмов, общественных зданий и домов знати он, пожалуй, был самым прекрасным из городов Эллады. Прогулки по Коринфу доставляли Фемистоклу огромное удовольствие. Нигде, кроме как здесь, он не видел такого множества изумительных мраморных статуй. Школа коринфских ваятелей славилась на всю Элладу.

На главной улице Коринфа среди множества прохожих Фемистокл и его спутники неожиданно столкнулись лицом к лицу с Симонидом Кеосским.

Прославленный поэт тоже решил пройтись вместе с Фемистоклом. Двух сопровождавших его рабов Симонид отправил по делам: одного на рынок, другого к портику трапедзитов [145] [145] Трапедзит - меняла. .

- А ты, я вижу, не бедствуешь, друг мой, - с еле заметной усмешкой заметил Фемистокл, окинув быстрым взглядом роскошный гиматий Симонида. - И это во времена, когда огромное множество афинян и прочих эллинов испытывают нужду практически во всем из-за варварского нашествия.

Симонид изобразил печальный вздох.

- Ты же знаешь, Фемистокл, что мне часто приходится бывать в гостях у людей знатных и богатых, - сказал он без тени смущения, - и это обязывает меня выглядеть соответственно одеянию здешних аристократов. Я же не спартанец, в конце концов, чтобы появляться в приличном обществе в старом полинялом плаще и стоптанных сандалиях.

- Столь непритязательный вид лакедемонян вовсе не означает, что все они бедны и бескорыстны, - вставил Каллин, брат Гермонассы. - Еврибиад, к примеру, очень даже падок на деньги.

- О, мне это хорошо известно! - улыбнулся Фемистокл.

- А спартанский царь Леотихид хоть и одевается безвкусно, но при этом держит в сундуках коринфских ростовщиков немалые суммы денег, - продолжил Каллин. - На эти деньги можно было бы построить не одну триеру. Однако жадность Леотихида перевешивает его любовь и к Спарте, и к Элладе.

- Это странно и удивительно, клянусь Зевсом! - промолвил Симонид. - Спарта породила двух царей, столь непохожих друг на друга. Один пал при Фермопилах, показав всему свету что значит лаконская доблесть. Другой открыто и беззастенчиво предпочитает любым военным тяготам беззаботное прожигание жизни в обществе пьяниц и куртизанок. Не обижайся, Гермонасса. Я не имею в виду тебя, - добавил Симонид, мягко коснувшись руки гетеры.

Гермонасса ответила на последние слова Симонида спокойной улыбкой, показав тем самым, что она и не думает обижаться.

- Не забывайте, какие суровые законы царят в Спарте, - сказал Фемистокл. - Спартанским гражданам запрещено законом владеть золотом и серебром. Все денежные операции лакедемоняне производят в присутствии особых государственных чиновников, которые следят, чтобы граждане тратили деньги только на пищу, одежду и самые необходимые вещи. Малейшая роскошь в быту и одежде сурово осуждается. Поэтому царь Леотихид и скрывает свои богатства вдали от Спарты. Впрочем, так поступают многие знатные лакедемоняне.

Беседуя на ходу, Фемистокл и его друзья вскоре приблизились к зданию буле, где происходили заседания синедриона.

Здание, построенное в виде простиля [146] [146] Простиль - храм с колоннадой на фасаде. , возвышалось на площади, обсаженной кипарисами и платанами. Среди деревьев в тенистых аллеях виднелись беломраморные статуи обнажённых нимф, нереид [147] [147] Нереиды - нимфы моря, дочери морского бога Нерея. и мускулистых атлетов. Двускатная крыша здания буле сверкала на солнце новенькой красной черепицей.

Поднимаясь по широким ступеням, ведущим к главному входу, Фемистокл увидел в тени портика группу коринфских аристократов и среди них Адиманта. Его одеяние было богаче, чем у других.

Адимант громко рассказывал, как он храбро действовал в битве при Артемисии. В сражении же при Саламине эллины вообще победили лишь благодаря ему, поскольку коринфские триеры прикрывали тыл эллинского флота.

- Фемистокл умолял меня продержаться хотя бы два часа против египетских кораблей, кстати сильнейших во флоте Ксеркса, - подбоченясь, говорил Адимант. - Если бы египтяне ударили нам в спину, то, видят боги, от нашего флота ничего бы не осталось. Однако я выстоял не два часа, а полдня, у меня было сорок триер, а у египтян двести! Я, в отличие от Фемистокла, действовал разумно и осмотрительно, поэтому не потерял в битве ни одного корабля, потопив двадцать пять египетских триер. Знаете, сколько афинских триер было потоплено варварами у Саламина? Больше двадцати! И всё же награду за мудрость и находчивость отдают Фемистоклу. Разве это справедливо?

Заметив, что слушатели глядят куда-то мимо него, пребывая в явном смущении, Адимант удивлённо обернулся.

Перед ним стоял Фемистокл. Повисла неловкая пауза.

- Действительно, где справедливость в этом мире? - наконец усмехнулся Фемистокл, делая шаг к Адиманту. - Накануне битвы при Артемисии и перед Саламинским сражением Адимант давал Еврибиаду такие, казалось бы, разумные советы. Отступить к Еврипу, бежать к Истму. Но возобладало почему-то моё, на первый взгляд глупейшее, мнение, а именно не отступать и не выжидать, но нападать. Теперь, когда персы разбиты на море, вопреки советам Адиманта, выясняется, что он, оказывается, прозорливее и храбрее меня. Воистину, где же справедливость?