Виктория Холт - Исповедь королевы

Вдруг я почувствовала какой-то внутренний порыв. Я желала говорить с ним, слышать его голос. А почему бы и нет? Ведь это бал-маскарад. Откуда ему знать, кто я? Это было время карнавалов, когда манеры были достаточно свободными. Почему бы домино в маске на балу-карнавале не обменяться несколькими словами с другим танцором?

Мы перестали танцевать и присоединились к нашей группе. Я увидела, что странный незнакомец находится на расстоянии всего лишь нескольких шагов. Инстинкт подсказал мне, что я вызываю у него такое же любопытство, как и он у меня, и что именно поэтому он выбрал позицию так близко от нас.

Я сказала:

— Хочу немного развлечься! Одну минутку!

После чего подошла к незнакомцу, остановилась перед ним и, улыбаясь, произнесла:

— Занятный бал, не правда ли?

Говоря эти слова, я подняла руку, чтобы потрогать маску и убедиться, что она на месте, но тут же почти пожалела, что сделала это. На мне были дорогие бриллианты. Поймет ли он, насколько они дороги? Но, помимо этого, я почувствовала радость, потому что мои руки были прекрасны, и я очень гордилась ими.

— Я нахожу его очень занятным, — ответил он, и я сразу же отметила его иностранный акцент. Интересно, заметил ли он мой акцент, подумала я.

— Вы не француз.

— Я швед, мадам, — подтвердил он мои предположения. — Или мне следует называть вас мадемуазель?

Я рассмеялась. Как бы он реагировал, если бы узнал, с кем разговаривает?

— Вы можете говорить мне «мадам», — был мой ответ.

К нам приблизился граф Прованский. Я поняла, что незнакомец заметил его и попыталась посмотреть на графа его глазами. У моего деверя был вид очень знатного человека. Даже когда мы ездили на бал-маскарад, он никогда не забывал о том, что почти что дофин.

Мне хотелось больше узнать о незнакомце, но в то же время я понимала о том, что рядом со мной стоит брат моего мужа.

— Могу ли я сказать, — произнес молодой человек, — что мадам очаровательна?

— Вы можете это сказать, если действительно так думаете.

— Тогда я повторю: мадам очаровательна.

— Что вы здесь делаете?

— Я приобщаюсь к культуре, мадам.

— На балу в Опере?

— Никогда нельзя точно знать заранее, где вы ее найдете.

Я засмеялась. Не знаю почему, но я чувствовала себя счастливой.

— Итак, вы совершаете большое путешествие?

— Да, я совершаю большое путешествие, мадам.

— Расскажите мне, где вы побывали, прежде чем приехать во Францию.

— В Швейцарии, в Италии.

— А потом вы вернетесь в Швецию? Интересно, какая страна вам понравится больше всех? Посетите ли вы Австрию? Я хотела бы знать, понравится ли вам Вена. Я когда-то жила в Вене.

Мною, казалось, овладело безумие. Я продолжала, затаив дыхание:

— Как вас зовут?

Он ответил:

— Аксель де Ферсен.

— Мсье? Принц? Граф?

— Граф, — ответил он.

— Граф Аксель де Ферсен, — повторила я.

— Семья моей матери приехала из Франции.

— Так вот почему у вас взгляд француза, — сказала я.

— Мадам очень наблюдательна.

Он подошел на шаг ближе ко мне, и я подумала, что он собирается пригласить меня на танец. Интересно, что мне делать, если он и в самом деле попросит меня потанцевать с ним? Ведь я не осмелилась бы танцевать с незнакомцем. Граф Прованский готов был вмешаться в любую минуту. Артуа тоже был наготове. Если бы незнакомец сделал какое-нибудь движение, которое можно было бы счесть за lèse majesté [49] Оскорбление величества (фр.). и которое он вполне мог бы сделать после того, как я поощряла его своей болтовней, граф Прованский немедленно вмешался бы. Я видела, что назревают неприятности, но, как ни странно, вместо того чтобы возбуждать меня, это внушало мне тревогу.

— Мадам задала много вопросов, — сказал граф де Ферсен, — и я ответил на них. Позволено ли и мне задать несколько вопросов в обмен?

Граф Прованский недовольно хмурил брови. Я действовала как обычно, не подумав. Я подняла руку и сняла маску.

Вокруг меня послышались вздохи изумления.

— Мадам дофина!

Я громко засмеялась, чтобы скрыть свою бурную радость, не отрывая при этом глаз от графа де Ферсена. Интересно, думала я, что чувствует мужчина, увлекшийся флиртом с неизвестной женщиной и вдруг обнаруживший, что он разговаривает с будущей королевой Франции?

Он не смутился и держался с восхитительным спокойствием и величайшей гордостью, потом низко поклонился, и я увидела, как его светлые волосы коснулись вышитого воротника. У него были прекрасные волосы — цвета солнечных лучей. Должно быть, он тоже думал, что мои волосы прекрасны.

Люди теснились вокруг меня, пристально рассматривая мою внешность. Многие из них, может быть, уже до этого догадывались, что я здесь, но в маске, которая закрывала мое лицо от лба до подбородка, никто не смог бы с уверенностью узнать меня. Однако под влиянием порыва я сама себя обнаружила и, таким образом, стала предметом всеобщего внимания в этом переполненном бальном зале.

Граф Прованский был рядом со мной. С поистине королевским величием он подставил мне согнутую в локте руку. Я положила на нее свою. А в это время Артуа и вся наша компания уже делали знаки толпе расступиться и дать нам дорогу.

Мы направились прямо к своим экипажам.

Но Прованский, ни Артуа, ни их жены не упоминали о моем поступке. Но, когда я встречала на себе их задумчивые взгляды, я поняла, что они придают этому большое значение.

Мне тоже следовало подумать об этом. Тогда мне не пришло в голову, что эти искушенные молодые люди истолковывали мое поведение как знак того, что я устала от брака, который не был настоящим. Я была молодая и здоровая женщина, которая, однако, не могла реализоваться в сексуальном плане. Таким образом, создалась опасная ситуация для дофина, чьи отпрыски должны были стать Enfants de France [50] Детьми Франции (фр.). . Прованский решил быть бдительным. А что, если я заведу любовника? Что будет, если я произведу на свет дитя, которое выдам за ребенка моего мужа? Существовала угроза того, что мой внебрачный отпрыск может лишить его короны. Умозаключения Артуа шли в другом русле: действительно ли я собиралась завести любовника? Если так, то он всегда считал меня очень привлекательной.

А их жены, которые уже начали лучше узнавать своих мужей, думали точно так же, как они.

А я… Я перебирала в памяти каждую минуту из тех, что провела в беседе с незнакомцем, и, казалось, снова слышала его голос, эхом отдававшийся в моих ушах. Я вспомнила его светлые волосы на фоне темного камзола…

Я не думала, что когда-нибудь снова встречу этого прекрасного незнакомца, но твердо знала: моя память долго будет хранить в душе его образ, и он тоже, пока жив, никогда не забудет меня.

В то время этого мне казалось вполне достаточно.