Владимир Малик - Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Сай отвечал быстро, без заминки и, похоже, говорил правду. Самуил пожал плечами, колеблясь принять решение. Взглянул на Ждана.

— Что будем делать?

Он уже не раз убеждался, что Ждан, несмотря на молодость, был наблюдателен и мыслил здраво. Поэтому Самуил не считал для себя зазорным спрашивать его мнение и прислушиваться к его советам.

— Я так думаю: отпускать их не следует, — немного помолчав, ответил Ждан. — Как знать, не брехня ли всё это? Почему мы должны ему верить на слово?.. Прикажи связать покрепче — повезём в Киев. А там видно будет — отпустить или на своих людей обменять…

Думая, что половцы русскую речь не знают, Самуил и Ждан говорили всё это открыто в их присутствии. Но как же они удивились, когда внезапно Сай упал на колени, протянул руки и начал умолять их на языке урусов, немного коверкая слова:

— Очень прошу — не везите нас в Киев! Мы в долгу не останемся! Возьмите выкуп! У меня есть с собой деньги, собирал чтобы с сыном на Орель ехать… Всё отдам!.. — и он полез за пазуху. — Отпустите нас, не делайте зла простым кочевникам… Дочку хочу проведать, внука увидать… Ничего мне больше не надо…

Он вытащил кожаную мошну, вытряс из неё на ладонь горсть золотых монет и большой серебряный перстень с ценным камнем. Но ни Самуил, ни Ждан ничего не взяли. Ещё раз переглянулись быстро, оба решили — не отпускать.

— Забейте их в колодки да привяжите покрепче к возам! — приказал кметам Самуил. — Посмотрим, что это за птицы…

…Ни Самуил, ни Ждан не знали и не мог тогда знать, что поступив так, они сослужили добрую службу Святославу и всем русским князьям, которые в это самое время направлялись по Днепру и по суходолу в Половецкую землю. Не ведали они и не могли предполагать, что к ним случайно попали лазутчики Кончака, которые побывали в Торческе, где встретились с Аяпом, и несли от него Кончаку важную весть о выступлении русских сил в великий поход на землю Половецкую. Настороженность и внутреннее чутье подсказали Самуилу и Ждану верное решение. Оно и способствовало Святославу вернуться из этого похода со славой.

О Святославе летописцы записали похвальные слова в летописях, а о Самуиле и о Ждане — ничего. Но это не уменьшает их заслуг, как не умаляет заслуг и тех безымянных воинов, которые погибая, отдавая кровь свою и силы добывают славу своим вождям, оставаясь сами безвестными на веки вечные…

…В тот же день, под вечер, к Переволокам приплыл на челнах с двумя тысячами воинов князь Святослав и стал табором на берегу Днепра, ожидая других князей, которые шли по суше. В течение следующих дней прибывали с дружинами правым берегом и переправлялись на левый сыны Святослава: Глеб, Всеволод Чермный и Олег, а также Рюрик Русский, Владимир Глебович Переяславский, Всеволод Ярославич Луцкий, Мстислав Ярославич, Мстислав Романович да Мстислав Давидович — два смоленских князя, Мстислав Городенский, Ярослав Пинский, его брат Глеб Дубровицкий, а Ярослав Галицкий хотя сам не прибыл, прислал полки с воеводами.

Таким образом собрались все, кто решил вместе с великими князьями киевскими принять участие в походе.

Не прибыли: родной брат Рюрика Давид Ростиславич Смоленский, написав грамоту, что болеет и посылает вместо себя сына Изяслава с небольшой дружиной; родной брат Святослава Ярослав Черниговский, который в марте отказался от похода и ратовал только за летний поход; двоюродные братья Святослава — Игорь Новгород-Северский и Всеволод Трубчевский.

— Наши братья, значит, не пришли, — с горечью и обидой в голосе произнёс на киевском снеме Святослав. — Отписались в грамотах: далече, мол, нам идти вниз до Днепра, не можем свои земли без защиты оставить. А если я пойду через Переяславль, то они тогда со мною пойдут и присоединятся на Суле… Но не верю я в то, что пошли бы они с нами и тогда, если бы путь лежал через Переяславль на Сулу. Скажите, разве князьям луцкому, галицкому или пинскому ближе, чем смоленскому или новгород-северскому? Кто хотел, тот прибыл. А кто не захотел вместе с братьями своими подняться на ворога, того ждать не станем. Так вот, обоз оставим здесь под надёжной охраной, а сами завтра же налегке отправляемся в степь, на Орель, если потребуется то и на Самару. Верные люди сказали нам сегодня, что там хан Кобяк собирает силы для нападения на Русь, договаривается с Кончаком, чтобы сообща ударить. Но мы должны не дать им соединиться. Ударим раньше и, даст Бог, побьём окаянных!

На следующий день, покинув обоз на правом берегу, объединённое русское войско в двадцать тысяч воинов двинулось на восток. Вёл его великий князь Святослав, а проводником у него был Ждан. Самуил же со своим обозом и с матерью Ждана продолжил путь в Киев.

На привале за Ворсклой к Святославу подошёл князь Владимир Переяславский. На голове золотом сияет шлем, крепкую загорелую шею оттеняет золотое ожерелье, служащее одновременно и украшением, и княжеским отличием; левая рука лежит на рукояти меча, правая поправляет на плече княжеское шёлковое корзно, развевающееся на ветру.

Остановился, сверкнул стальным взглядом, склонил голову.

— Отче, дозволь поехать впереди. Вся Переяславская земля разорена, опустошена. Кровь тысяч переяславцев, их матерей, жён и детей на половецких саблях, слезы моих сородичей наполнили реки и озера Половецкой земли, и они стали горьки и солоны, как наше горе. Я жажду мести, а мои воины — славы и добычи! Не откажи, княже, не поступи так, как это сделал мой лютый недруг Игорь!

Нет, этому князю не занимать смелости! Ни в ратном деле, ни в беседе с великим князем! Конечно, он ему дозволит идти впереди. И почему бы не дозволить? Не безопасное же место ищет этот молодой витязь, а то, где посвист вражьих стрел и звон половецких сабель, где бушует кровавая сеча! Честный, откровенный, храбрый! Вот только бы сдержанности побольше да разума державного — на корысть Русской земле! Но этого, к сожалению, недостаёт не только ему…

— А если не дозволю, то ты и мою землю истопчешь так, как Игореву? — не удержался от укора Святослав.

— Нет, отче, твою не истопчу, — смиренно ответил Владимир, сдерживая свой нрав. — Но любовь и уважение к тебе утрачу!

— Благодарю тебя за правду… А идти впереди дозволяю. Ждана возьмёшь проводником. Только будь осторожен, не зарывайся! Важно не столь для себя, сколь всему войску славу добыть… Возьмёшь под свою руку молодших князей с дружинами и две тысячи конных берендеев. Найди мне Кобяка и наведи под мои стрелы! А я пойду следом за тобой в одном дне пути…

— Спасибо, отче-князь! Зарываться не стану. Но спину половцам не покажу! — Молодой князь приосанился и зорко взглянул на далёкий горизонт, словно надеялся тут же увидеть там ворога.