Слав Караславов - Восставшие из пепла

Размышляя так, она не заметила, как поднялась по крутой лестнице в верхнюю крепость. Сопровождающий страж едва поспевал за ней. Не промолвив ни слова, она отодвинула рукой скрещенные копья воинов, стоявших перед большими воротами, и зашагала по садовой аллее. Проходя мимо церкви святого Николая, она замедлила шаг и перекрестилась. У малых ворот ее никто не остановил — стража отошла в сторону. Переступив порог внутреннего двора, она на мгновенье замешкалась, не зная, куда идти: впервые была здесь. С левой стороны — какая-то длинная постройка, а с правой — навес, который заканчивался каменным строением. Петралифа прошла вперед, и не ошиблась. Когда она вошла в сени, половицы громко заскрипели. Пол здесь специально настилался из скрипучих досок, чтобы слышно было неожиданное появление незваных гостей.

Узкий коридор был ярко освещен просмоленной сосновой лучиной. В глубине его перед единственной широкой дверью стоял, опершись на тяжелый меч, страж деспота. Он был огромного роста, голова его упиралась в потолок. Ирина Петралифа прошла мимо светильника. Воздух, встревоженный ее длинным платьем, всколыхнул желтое его пламя.

— Сюда! — указал рукой страж и толкнул дверь.

Деспина вошла, и глаза ее тотчас встретились с холодным взглядом Слава. Нет, испуганным он не выглядел. Он сидел в дубовом, грубо вытесанном кресле и даже не поднялся ей навстречу, а лишь кивнул и указал на стул:

— Садись!

Ирина Петралифа, не дожидаясь повторного приглашения, опустилась на стул и завернулась от холода в свою темную накидку. Она молчала, ожидая, когда заговорит он. Если пригласил ее, значит, она для чего-то ему нужна. Пусть выскажет все, она выслушает, потом рассмеется ему в глаза и уйдет. Чтобы не выказать до времени свою ненависть, деспина стала оглядывать помещение, холодное, каменное, неуютное. В темноте виднелся мрачный, облицованный изразцами очаг, покрытый какими-то безвкусными рисунками и полосами. И лишь горящие в камине поленья оживляли его. На стенах скупо блестело оружие, тот проклятый меч Калояна висел над головой деспота, а на спинке его кресла — круглый щит. Пол был устлан пышными медвежьими шкурами, а та, что лежала под ногами Слава, была облезлой, вытертой.

В такой берлоге мог жить только дикарь или человек, призванный совершить что-то необыкновенное, для которого все земное — прах и тлен. Правда, деспот, как она считала, не обладал высокими порывами. Он был силен, как мужчина. И хотя Слав приходил к ней лишь в первые брачные ночи, но он, она убедилась в этом, был сильнее всех ее прежних мужчин. Этих воспоминаний было достаточно, чтобы ярость к деспоту всколыхнулась в ней с новой силой.

— Я вижу, тебе неловко начать с просьбы ко мне. И чтобы не тратить времени попусту, я начну сама, — презрительно проговорила она.

— Ах, чтобы время не тратить попусту, — лениво как-то откликнулся деспот. — Значит, ты куда-то спешишь?

В спокойном голосе Слава прозвучала насмешка, и у Ирины Петралифы мороз пробежал по коже. Так мог говорить человек, готовый на самый отчаянный шаг. И она решила тотчас сразить его наповал.

— Я тебе сразу скажу: помощи от меня не жди.

В ответ она снова услышала тот же насмешливый голос:

— Помощи? А какой?

— Очень хорошо знаешь, какой!

— Не пойму, зачем ты все это мне говоришь?

— Чтобы ты не тратил зря времени и не питал никаких надежд!

— Значит, ты веришь, что Феодор Комнин захватит Мельник?

— Только ты, да еще какой-нибудь такой же дурак может не верить в это. Да, василевс Феодор Комнин Дука Ангел захватит твои развалины.

— Ты убеждена в этом?

— Да! Да!

— И что ты тогда со мной сделаешь?

Ирина Петралифа, глубоко вздохнув, проговорила:

— Во-первых, тебе выколют глаза, но этого мало! Я прикажу повесить тебя на городских воротах!

— Так! Послушай теперь меня… Я хотел сейчас же покончить с тобой. Но ты говоришь, что Комнин захватит Мельник…

— Да, и очень скоро!

— Я сейчас прикажу бросить тебя в подземелье крепости. А ключ возьму с собой. Захватит Комнин крепость, пусть освободит тебя. А не захватит…

Деспот ударил по щиту, с грохотом открылась дверь, вошли стражники.

— Отвести деспину в подземелье. Ключ принести мне.

По голосу и по выражению его лица деспина поняла, что игра окончена, милости и пощады ждать ей неоткуда. Слав оставался сильным. Она качнулась в сторону, но громадный стражник поднял ее вместе со стулом и понес куда-то.

Слав подошел к окну. Долго прислушивался к вечерним звукам. Раздался голос одного козодоя, другой тут же откликнулся на него. Профурчали крылья. Птица улетела.

Стеклянные глаза с медвежьей шкуры на полу смотрели на него холодным взглядом Ирины Петралифы. Нет, он не жалел ее. Но горькая тяжесть легла на сердце…

Собрав армию в Адрианополе, Феодор Комнин, не дожидаясь весны, двинулся в болгарские земли. Он надеялся застать Ивана Асеня врасплох.

Стояла теплая мартовская погода. Небо было голубое и чистое, лишь стайки перистых облаков кое-где пятнали его. Тепло пришло рано, и Феодор Комнин истолковал это как знамение божие. Но чем дальше углублялись его войска в земли вдоль берегов Хеброса, тем тревожнее становилось у него на душе. А тут еще погода переменилась, и без конца капризничала императрица. Она жаловалась на головную боль, будто он виноват в этом. Зачем она потащилась с ним в этот поход? Впрочем, о причине он догадывался. Какими-то путями она узнала, что он в походах любит позабавиться с женщинами. Впереди его ждет упавший к ногам Тырновград. А о тырновских красавицах она была наслышана… Императрица, видимо, не могла одолеть в себе чувство ревности и решила помешать мужу отличиться на этом поприще. Кроме того, она захотела, наверное, поразвлечься сама. Она взяла с собой и детей, ведь их безопасность не гарантирована даже в таком укрепленном городе, как Фессалоники. Латиняне все еще надеялись, что вернут эту крепость наследнику короля Бонифация Монферратского Димитрию…

Громоздкая армия Феодора Комнина двигалась тяжело, медленно.

Вместе со свитой царя тащилась заполошная прислуга, крикливые поварихи, отвратительные шуты, надутые, но бездарные певцы и поэты. Все они обслуживали в походе императорскую семью, кормили ее, забавляли и развлекали. Во время привалов звучали лютни и цимбалы. Летописцы держали наготове связки перьев, чтобы в любое время занести на шуршащий в их руках пергамент хвалебные слова, воспевающие подвиги непобедимого фессалоникийского владыки. В войсках царила неразбериха, но Феодор Комнин не наводил порядка; он не спешил… По его мнению, Слав должен прибыть на условленное место встречи не раньше, чем через неделю. До той поры он мог позволить себе леность и беззаботность. А о войсках Ивана Асеня Комнин и думать не хотел. Если его лазутчики и заметили движение ромейской армии, то болгарскому царю понадобится не менее десятка дней на подготовку своих войск к походу. Да и какая у него армия, так, разный сброд. Кроме того, ведь Асень, наверное, верил в их мирный договор и не готовил этот сброд к войне.