Борис Поляков - Кола

– Так это она, дурит, – скучно сказал Андрей.

– Тебе дурить неохота? – засмеялся Сулль.

– Ну что ты, Иваныч! Вольный кабы.

– Она улыбается не для Сулля. Сулль вольный. «Ну да, – подумалось, – улыбается. Лишь бы зубы поскалить. Попробуй, встань вровень с ней. При всех огорошит, не будешь знать, куда глаза деть. И насмешек не оберешься, и из дому могут вытурить. Нет уж, подальше как-нибудь». Сказал, стараясь быть равнодушным:

– Пусть улыбается. Ее дело. – И вздохнул. – Когда в Колу вернешься?

– Весной.

– На акул пойдем?

Сулль покурил, подумал.

– Не знаю. Может, я пойду в Англия. Товар маленько продать.

– Эка ты! – восхитился Андрей. – Ловко у тебя как: живешь в Норвегах, промысел в Коле, торг в Англии. Побывать, много повидать можно...

– Я могу брать Андрей повидать. – Сулль спокойно это сказал, но сразу вспомнилось становище. Сулль так же спокойно отбирал доски. Слышал, выходит? Знает? С собой зовет?

Андрей спросил осторожно:

– Нас двоих возьмешь?

– Нет. Работник нужен один. – Сулль повернулся к нему и так же ровно добавил: – Всего один.

Это было неожиданно. Если знает все и зовет с собой, почему тогда одного?

– Возьми Смолькова.

– Да, да, можно Смолькова, – сказал Сулль, подумав. – Но Андрей лучше.

– Почему лучше?

– Ты сказал: побывать, повидать.

– Меня только слушай, – Андрей деланно засмеялся. – А там сбегу от тебя и останусь.

– Будет два раза плохо. – Сулль спокойно сказал. – Один: Сулль могут брать большой штраф. Могут не пускать в Кола. Два, – Сулль кивнул серьезно головой в сторону и будто нажал на слово, – Андрей будет чужой там. Всегда чужой.

– Я и тут чужой.

– В Кола ты можешь быть не чужой.

– Счас прямо.

– Надо стараться. Люди увидят. Они не все злы люди.

– Ну-у, – усмехнулся Андрей, – зря ты, Иваныч, так. Коли выгоды нет, ничего не увидят, и дела никому нет.

– Это не всегда так, – мягко сказал Сулль.

– Непонятно ты говоришь.

– Будет еще понятно, потом. Ты делаешь хорошо. Всегда делай. Люби людей, земля, живи! Делай, делай и делай. Снег чистил – очень хорошо! Двор убирал – хорошо! Не твой дом, а ты делал? Хо-ро-шо! Понимал, тебе хорошо делать? Это есть твое.

– Знал бы ты, что такое неволя!

– Сулль знает.

– Так уж и знаешь, – усмешка горькой получилась.

– Сулль много знает. – Помолчав, он выбил о крыльцо трубку. – В Норвегия город есть, Гаммерфест. Есть там завод медный. Тяжелый работа. Люди есть беглый, русский. Они имеют в сердце тоска. Всегда чужой, всегда тоска. По свой дом, земля, люди. Это плохо. Сулль видел: такой страшный болезнь – тоска.

Медный завод в Норвегии – место, куда звал Смольков. Что про это Сулль знает? Видел вправду там русских беглых или что-то недоговаривает? Взял Сулля за руку.

– Иваныч, ты об чем это? Ты зачем мне про медный завод сказал?

– А, – отмахнулся Сулль, – говорить долго.

– Я не спешу, Иваныч.

Сулль повернулся к нему.

– Ты есть русский, – поднял палец, потрясывая, – надо понять! Уходить в Норвегия, Англия везде просто. Морем хочешь – иди. Суша пойдешь – нет граница. Иди, воля! А вот тут, – Сулль приложил ко лбу руку, к сердцу, – тут граница. Возвращаться в Кола нельзя. Тебя будут посылать каторга. Очень крепкий граница...

Сулль сунул трубку в карман, потом снова заговорил:

– Ты есть русский. Ты должен быть Кола, Россия. Плохо, хорошо – Россия. Родители выбирать неможно.

– А сам из Норвегов будешь, Иваныч. Почему же так со мной говоришь?

– Старый, может, – Сулль засмеялся. – Помирать скоро.

– Да намного ль ты старше меня, Иваныч? – Андрей поднял, повернул к Суллю голову. Глаза их встретились. И Андрею вдруг стало ясно: Сулль их замысел видит. И мудреного нет в этом. Русские беглые есть в Норвегии, Сулль давно знает об этом.

– Жизнь не есть только годы, – улыбнулся Сулль. – Жизнь – то, что думаешь, видишь. Сулль много ходил в морях, много видел и думал. Люди умный есть, очень разный. Есть дурак, везде одинаковый: Россия, Норвегия, Англия.

Да, вот так же, с усмешкой, Сулль отбирал в становище доски. Ни движеньем, ни словом себя не выдал. Есть чему позавидовать. Но теперь Андрей уже понял, к чему его Сулль подталкивает.

– Ты хочешь, чтобы я убедился, что ты не врешь, а потом вернулся обратно в Колу?

– Так, – Сулль строго кивнул, – вернулся.

– А если не захочу вернуться?

Сулль закрыл глаза, качнул отрицательно головой.

– Так быть не может. Ты будешь иметь свой глаз.

– А если?

Сулль подумал, пожал плечами.

– Сулль будет сказать для Андрей. Только помнить: это нельзя никому знать.

Сулль строго смотрел Андрею в глаза, твердо. Подумалось: «А ведь вправду, кто лучше Сулля знает Норвегию?»

– Да, да, – Сулль покивал головой. – Слушай, можно жить немного Норвегия. – Сулль развел руками, а потом стал загибать пальцы. – Один, два, может, три. Тихо жить. Потом надо маленько деньги. Сулль имеет такой друзья. Можно получить паспорт Норвегия... Потом Можно приходить в Кола. Опять исправник маленько деньги. Получай русский паспорт...

– Ты хочешь сказать: если прийти из Норвегии с паспортом, в Коле можно получить русский и жить тогда вольно здесь?

– Так, – согласно кивал Сулль.

– И ты знаешь, кто-нибудь это делал?

– Нет. Сулль просто думает – можно. Я буду узнать все дома.

– А деньги где?

– Деньги надо работать.

То, что рассказал Сулль, неожиданным было, простым и заманчивым. Сулль по дружбе сказал. Иначе какой резон? Денег нет у Андрея.

— Сулль Иваныч, – тихо заговорил Андрей. – А ведь в становище-то тогда мы...

— Не надо, – Сулль мягко остановил его. – Все хорошо.

И подумалось снова Андрею, не в первый раз уже, что Сулль много старше, мудрее и опытнее его. И совестно перед ним стало.

— Спасибо, Иваныч. Я всегда буду помнить это.

– Я очень верь. В Кола Суллю есть друг. – Сулль засмеялся, вставая. – Сулль очень любит, когда есть друг. Давай будем с тобой говорить «прощай».

Андрей распрощался с Суллем, взял топор и пилу, пошел к яслям. Фонарь повесил поудобнее, крутнул головой, засмеялся: как одно за другое цеплялось к лучшему! Побудет он до весны в кузне, подучится, а весною, если повезет, Сулль с собой его возьмет. Если русские беглые есть там, можно с ними поговорить. Сколь бы разно Сулль со Смольковым ни толковали, а он сам увидит.

Андрей поплевал на ладони, потер ими догоряча, взмахнул топором и рассек воздух – эх ты, дела! Не будь больная нога – сплясал бы! А пока он поправит ясли. Не только скотину – попа не стыдно будет кормить.

Работа наполовину была уже сделана, пришла Нюшка. Встала поодаль молча, смотрела. Андрей поглядывал па нее изредка. Что она налегке эдак? Шубейка распахнута, без платка. Руки скрестила зябко, будто сготовилась долго ждать. Андрей распрямился, улыбнулся ей: