Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Я забрался вверх по лесенке и проник внутрь. Там тускло горела лампа, и я понял, что оказался в туалете. Приоткрыв дверь, увидел длинный коридор с комнатными дверями вдоль него. Было тихо. Я осторожно спустился вниз и доложил своей подруге результаты разведки. Она решила последовать моему примеру и стала подниматься вверх. Я двигался за ней, чтобы подстраховать и помочь ей влезть в окно. Но моя помощь не потребовалась, Гутя оказалась довольно ловкой и хорошо скоординированной, довольно быстро влезла внутрь.

Я спустился вниз. Она помахала мне рукой и пожелала шёпотом спокойной ночи. Я ей так же ответил. Наш одноэтажный домик не был закрыт, и я спокойно лёг в постель.

Погода была хорошая, и мы вчетвером проводили время на речке: купались, загорали, катались на лодках. Девчата после обеда отдыхали, а мы с Вовой играли в волейбол до полдника.

Однажды теннисистка Нина пригласила меня сыграть партию в настольный теннис.

– Да я в руках никогда ракетки не держал, – признался я.

– Да попробуй, это не так уж и сложно.

– Ну, хорошо, пойдём, – я дал себя убедить. Мне показалось, что она просто хотела со мной поговорить. И оказался прав. Когда мы подошли к столу для настольного тенниса, Нина сказала:

– Мне очень нравится ваша дружная компания. Вы все красивые и весёлые, я вам завидую. При таком большом количестве народа я здесь одна-одинёшенька, хоть плачь. Мне молодые ребята предлагали дружбу, но приходилось отказываться.

– Наверное, у тебя ревнивый муж? – предположил я.

– Да, не без этого. А вот ты бы стал ревновать свою жену?

На секунду задумавшись, я ответил уклончиво:

– Ревность – естественное чувство, но каждый по-своему реагирует на ситуацию. Мне кажется, Нина, что ты не любишь своего мужа, а боишься его.

– Тут ты прав. Не зря же за мной постоянно следят.

Я подал очередную подачу, умудрившись в этот раз попасть шариком на её сторону стола. Правда, после того, как она отбила мою подачу, я по шарику уже не попал.

– Мой муж большой начальник по масштабам нашего города, – сообщила Нина. – У меня такое чувство, что он приставил ко мне человека с миниатюрным фотоаппаратом, чтобы тот снимал меня, когда я танцую или общаюсь с мужчинами.

Внезапно она сменила интонацию, заговорила громче и обратилась ко мне на «Вы»:

– Вы ещё плохо играете, я посоветую вам потренироваться у стенки.

Я догадался, что к нам кто-то приближается, но оглядываться не стал, поблагодарил её за ознакомление с азами тенниса. Тут к нам подошёл мужчина и о чём-то заговорил с Ниной, а я пошёл на полдник. Вот так я услышал про ещё одну человеческую драму. А может, и увидел.

После более чем недельного пребывания в доме отдыха для отдыхающих был устроен сеанс фотографирования. Нас запечатлели на общем фото у скалы, где протекал рукав реки Реж. Мы с Гутей встали рядышком справа, а наши друзья оказались в общей куче, в середине.

Когда записывались на приобретение общей фотографии, мы попросили фотографа снять нас четверых на каком-нибудь красивом месте. Он здесь, конечно, всё знал и привёл нас почти на вершину скалы. Внизу росли сосны, и мы оказались почти на уровне вершин деревьев. На этой скале удобно, как на мягких сиденьях, устроились наши девушки. Вова уместился рядом с ними, а я встал сзади всех (за свою службу в армии я уже насиделся на камнях, наверное, на всю жизнь вперёд).

Когда нам принесли фотографии, они нам очень понравились, особенно тот снимок, где мы были на скале. Получилась чудесная фотография на красивом фоне. Особенно эффектно выглядела Гутя в своём ромбическом платье. На обеих фотографиях логотип « д/о «Самоцветы». ЦК ЖД транспорта ».

Так подошёл к концу наш прекрасный отдых, где я встретил прекрасную девушку. К слову, мы немного не дождались её семнадцатилетия. День рождения у Гути был ровно через три дня, в самом начале августа (потому-то её и назвали Августой). С Володей мы обменялись адресами и переписывались в течение целого года. А перед службой в армии он прислал мне своё фото: одет в цивильный костюм, при галстуке, серьёзный, возмужавший.

По приезде в дом отдыха нас всех взвешивали, перед отъездом тоже. Таким образом определяли, на сколько поправился каждый отдохнувший. Может, как бы это смешно ни звучало, у администрации был план привеса каждого заезда. Так или иначе, руководство было удовлетворено, если отдыхающие поправлялись. Я же внёс в их статистику отрицательный результат, похудев больше чем на килограмм и став весить меньше 60 кило (а при первом взвешивании был 61 кг). В общем, они были недовольны, интересовались, не болел ли я. Но я-то знал причину – жаркая погода и активный отдых: купание, волейбол, танцы, пешие прогулки. Ни разу я не использовал послеобеденный отдых («мёртвый час», как его называли), предпочитая ему спортивные развлечения.

Дом отдыха «Самоцветы» находился под Алапаевском, откуда до Нижнего Тагила по прямой всего 100 километров, по железной дороге через Нижнюю Салду – 120. Но Гутя поехала через Свердловск вместе со мной, а это вдвое дольше. Может, она не знала более короткий путь, а может, хотела побыть со мной лишний денёк (правда ведь, вы не заметили, как я набиваю себе цену?).

Мы довольно долго тряслись в пригородном поезде и приехали в Свердловск ранним утром, было ещё темно. До поезда на Нижний Тагил было ещё пять-шесть часов. Не сидеть же это время на вокзале! Я предложил ей пойти со мной в наше общежитие, благо, туда было всего пять минут пешего хода. Она была не против.

В общежитии постоянно дежурили вахтёры. Я постучал, и нам открыли дверь, поскольку меня знали в лицо. Я лишь сказал, что мы отдохнём с дороги в нашей комнате.

Моих соседей не было. Наверное, все разъехались по домам. Так что мы с Гутей оказались вдвоём в комнате, а, возможно, и на этаже. Я уступил ей свою койку, сам же лёг на койку Володи. Мы проспали часа четыре, потом поднялись, умылись и пошли вниз в столовую, которая в период каникул работала за плату.

После завтрака пошли на вокзал, взяли Гуте билет до Нижнего Тагила. А вот куда мне направиться – хоть гадай, как в детстве, по слюне. Бывало, плюнешь побольше в ладонь и бьёшь указательным пальцем другой руки по слюне. Куда она полетит, туда и нужно идти. В принципе, у меня был билет до Ленинграда, но денег карманных уже почти не осталось, а без них какое же знакомство с великим городом Петра? Ехать в Горбуново не хотелось, тем более что просить денег меня претило. Стыдно в таком возрасте брать деньги у матери (хотя я и предполагал, что они есть – от продажи нашего дома, зерна и тому подобного). Но даже если бы мне предложили, я бы не взял.