Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Весь путь мы проделали без происшествий. Обратно нужно было захватить порожняк [22] Порожняк – транспорт, идущий без груза, в данном случае пустые вагоны. (Прим. ред.) из-под угля, завезённого ранее. Пока кондуктора осматривали вагоны, я с фонарём обследовал электровоз. Вернувшись в кабину, решил в конце концов поближе познакомиться с машинистом, который до этого не проявлял никакого желания пообщаться со мной сверх необходимого. Наверное, он вообще по жизни был неразговорчивым человеком, хотя нелюдимым его я бы не назвал.

– Скажите, пожалуйста, как ваше имя-отчество? – поинтересовался я.

– А для чего тебе? – удивился машинист.

– Я же должен как-то к вам обращаться. Не буду же я постоянно «выкать», или, хуже того, «тыкать». Впрочем, если хотите, могу вас «товарищ Уткин» называть.

– Григорий Александрович, – тут же представился он.

– А я Виталий. Вот и познакомились.

Уткин был старше меня лет на десять. Он был машинистом второго класса, старшим машинистом 175-го электровоза. И я к нему всегда обращался по имени и отчеству.

Кондуктора доложили нам о готовности состава, и после опробования тормозов мы выехали на основную дорогу и поехали на станцию Свердловск-Сортировочный. Там мы отцепили порожняк и резервом отправились домой в Нижний Тагил на смену. Так и закончился мой первый рабочий день в качестве действующего помощника машиниста. Кстати, за период работы на практике нам выплачивали, кроме стипендии, и зарплату помощника.

Около месяца я работал помощником машиниста – пока штатный был в отпуске. За это время у нас с Григорием Александровичем сложились хорошие, доверительные отношения. Он учил меня не только обязанностям помощника (которые я довольно быстро усвоил), но начал учить и вождению локомотива, а позже и целого состава.

Немного скажу об энергетической составляющей нашей работы. Переменный ток с электростанций поступает на тяговые подстанции, построенные вблизи железной дороги на расстоянии одна от другой десять-пятнадцать километров. Там он понижается, выпрямляется и подаётся в контактную сеть напряжением 3000 вольт. На нашем ВЛ22 каждая колёсная пара была снабжена двигателем на 340 кВт, то есть общая мощность локомотива составляла более двух тысяч киловатт. Вот такой мощностью я и учился управлять.

В свободное от работы время я продолжал учиться в девятом классе вечерней школы. Уроки старался без уважительной причины не пропускать. Но отсутствие знаний по предметам, которые мы не изучали в школе машинистов, давало о себе знать. Особенно трудно было с химией и немецким языком (повторюсь: в восьмом классе я не учился).

Химичка меня просто затерроризировала: оставляла после уроков на дополнительные занятия, а однажды поставила настоящий ультиматум:

– Не напишешь формулу, которую я назову – переведём в восьмой класс!

Я очень старался, но всё-таки формулу написал неправильно.

– Что, можно идти в восьмой класс? – спросил у неё упавшим голосом.

– Ладно, пока оставайся, – сжалилась она.

– Спасибо. Я вам обещаю: с химией разберусь. Конечно, если вы мне немного поможете.

Не форсируя события, постепенно я стал осваивать химию. Она давалась мне с трудом, но я не опускал руки. В конце учебного года я получил итоговую оценку – четвёрку.

С немецким языком было ещё хуже. Как были нелады в седьмом классе вечерней школы (да и раньше тоже), так и остались. Я себя заставлял заниматься им лишь только для того, чтобы получить в конце учебного года хотя бы трояк. Учителем немецкого у нас был пожилой обрусевший немец Отто Генрихович. По совместительству он преподавал также биологию. Мои познания его родного языка были скудны и отрывочны, чего не скажешь про второй его предмет. Бывало, Отто Генрихович сокрушался по поводу моей успеваемости, разводя руки в стороны:

– Как так может быть: по одному предмету двойка, а по другому – пятёрка?! Какой контраст!

Ну что тут скажешь, для меня биология, география, история и литература были лёгкими предметами, «семечками».

Как-то на уроке биологии Отто Генрихович рассказывал нам об учении Чарльза Дарвина. Сказал и о том, что человек произошёл от обезьяны. Меня настолько возмутила такая формулировка, что я высказал своё несогласие, и урок после этого перешёл в диспут. Я отстаивал мысль о том, что человек в древности произошёл от своего предка, похожего на обезьяну, и что эти два вида приматов жили одновременно, но предок человека с веками совершенствовался, как внешне, так и умственно, а обезьяны же остановились в своём развитии. Так или иначе, но учитель на меня не обиделся и продолжал ставить мне по биологии пятёрки.

Свободное от работы и учёбы время мне не хотелось проводить, валяясь в постели в общежитии. Было начало сентября, погода чудесная, так и тянуло погулять. Я решил пойти познакомиться с городом. Вышел из комнаты в коридор в добром расположении духа и столкнулся нос к носу с хорошенькой девушкой.

– Где у вас в городе хорошее место отдыха? – тут же поинтересовался я.

– Да на берегу городского пруда. На самом деле это водохранилище на реке Тагил, перегороженной плотиной. Там есть парк, лодочная станция, несколько пляжей, танцплощадок и кафе.

– А вы, случайно, не желаете составить мне компанию? Можно было бы и на лодке покататься, – предложил я.

– Почему бы и нет? Можно и погулять, – неожиданно легко согласилась девушка.

– Тогда пошли?

Она кивнула в знак согласия. Поскольку одета она была уже в выходное платье, то, не заходя в свою комнату, пошла со мной. Днём в общежитии народу было мало – большинство на работе, и мы вышли, вроде бы, без свидетелей. Пока шли до остановки городского транспорта, познакомились. Девушку звали Валентиной.

Мы приехали на лодочную станцию, взяли лодку напрокат. Я сел на вёсла, она на корму. Мы отчалили от берега и неспешно плыли к середине водоёма. Вели неторопливую беседу. Пруд был длинным и извилистым, а ширина его в этом месте была примерно полкилометра. Мы покатались на лодке больше часа, затем сошли на берег и по моей инициативе зашли в кафе, находящееся тут же на берегу. Заказали по второму блюду и какао. Я взял ещё кружку пива, Валентина от пива отказалась. Она вела себя сдержанно, скромно, но не сказать, чтобы сильно стеснялась.

Мы пошли вдоль берега в направлении нашего дома. Кое-где народ загорал и купался, но мы присоединиться к ним не захотели. Вернулись в общежитие далеко за полдень. Валентина мне приглянулась, но так как мы жили в одном доме и при желании всегда могли пообщаться, я не стал назначать ей нового свидания.