Роже Мартен дю Гар - Семья Тибо. Том 2

— Вот как мы и подошли к нынешнему, тысяча девятьсот восемнадцатому году, — заключил Рюмель. — Вступление в войну Соединенных Штатов сжимает кольцо блокады, деморализует германцев. Логически — это их неизбежное поражение. Перед лицом этого нового факта им оставалось только два выхода: выторговать какой ни на есть мир, пока еще не ушло время, или очертя голову снова ринуться в наступление, чтобы добиться победы до прибытия основной массы американских войск. Они выбрали наступление. Отсюда сокрушительный мартовский удар в Пикардии. И опять они чуть было не разгромили нас. Естественно, что они готовы повторить эту попытку. Вот каково положение. Удастся ли им этот ход? Вполне возможно, никто не может поручиться, что мы не будем вынуждены просить мира еще до лета. Но если они провалятся, — будет бита их последняя карта. Тогда они проиграют войну, все равно, станем ли мы, не предпринимая ничего, ожидать подмоги американцев или — таков, говорят, проект генерала Фоша {145} 145 Стр. 704. …проект генерала Фоша … — Генерал Фердинанд Фош (1851–1929) — с января 1918 г. председатель Военного исполнительного комитета в Версале, а с мая — главнокомандующий союзными армиями во Франции; руководил операциями на Западном фронте; 11 ноября 1918 г. в Компьене продиктовал германским делегатам условия перемирия. — бросим в бой по всей линии фронта наши последние людские резервы и добьемся серьезных успехов еще до того, как в игру вступят американцы. Поэтому-то я и говорю: настоящий мир, мир окончательный, еще далеко; но передышка, по всей видимости, довольно близка.

Ему пришлось прервать свою речь: у Антуана начался такой сильный приступ кашля, что Рюмелю на сей раз не удалось сделать вид, будто он ничего не замечает.

Простите меня, мой милый. Я вас совсем замучил своей болтовней… Едем.

Он подозвал метрдотеля, вытащил из кармана брюк — на манер американских солдат — пригоршню смятых кредиток и небрежно расплатился.

На улице Ройяль было темно. Автомобиль с потушенными фарами ждал их у входа в ресторан.

Рюмель задрал голову.

— Небо чистое, они , пожалуй, могут нагрянуть ночью… Я поеду обратно в министерство, узнаю, что там нового. Но сначала отвезу вас.

Прежде чем усесться в машину, где уже сидел Антуан, Рюмель купил у газетчицы несколько вечерних выпусков.

— Обрабатываем общественное мнение… — пробормотал Антуан.

Рюмель ответил не сразу. Предосторожности ради он поднял стекло, отделявшее их от шофера.

— Конечно, обрабатываем, — ответил он почти вызывающе, поворачиваясь к Антуану. — Как вы не хотите понять, что регулярное снабжение граждан успокоительными известиями так же необходимо стране, как подвоз продовольствия или снарядов?

— Да, я и забыл, ведь вы отвечаете за души, — иронически заметил Антуан.

Рюмель фамильярным жестом потрепал его по коленке.

— Ладно, ладно, Тибо, не будем шутить. Подумайте сами, что может сделать правительство, когда идет война? Направлять события? Вы отлично знаете, что не может. Направлять общественное мнение? Да, это, пожалуй, единственное, что оно может!.. Ну вот, мы и стараемся. Наша главная работа — это (как бы лучше выразиться?) соответствующее преподнесение фактов… Надо беспрестанно поддерживать веру в окончательную победу… Надо каждодневно поддерживать то доверие, которое нация питает — справедливо, нет ли — к своим руководителям, военным и гражданским.

— И для этого все средства хороши?

— Конечно.

— Организованная ложь?

— Ну, скажите-ка по совести: неужели вы считаете возможным объявить во всеуслышание хотя бы такой факт, что в результате нашей воздушной бомбардировки Штутгарта и Карлсруэ, число «невинных жертв» среди гражданского населения несоизмеримо выше числа погибших от снарядов, которые «Берта» {146} 146 Стр. 706. «Берта» («Большая Берта») — сверхдальнобойная пушка, сделанная на заводах немецкой фирмы Крупп (и названная в честь владелицы заводов), которая с расстояния в восемьдесят километров, начиная с 23 марта 1918 г. и в течение ста девяти дней, каждые двадцать минут посылала снаряд на Париж. От этого обстрела погибло более тысячи жителей города. может обрушить на Париж? Или что подводная война бошей {147} 147 …подводная война бошей … — В 1917–1918 гг. германские подводные лодки топили каждое четвертое судно, следовавшее в Англию, что привело к резкому сокращению продовольствия, получаемого населением. , которую мы изобразили как неслыханное преступление против человечества, была на самом деле для Центральных держав необходимой операцией, единственным шансом сломить наше сопротивление после неудачи в тысяча девятьсот шестнадцатом году?.. Или пресловутое потопление «Лузитании» {148} 148 Потопление «Лузитании». — 7 мая 1915 г. у берегов Ирландии немецкая подводная лодка торпедировала английский лайнер «Лузитания», на котором погибло более тысячи ста человек, в том числе сто тридцать восемь американцев. , — по правде говоря, акт вполне обоснованной репрессии, еще довольно безобидный, по сути дела, ответ на беспощадную блокаду, которая успела убить в Германии и Австрии в десять или в двадцать тысяч раз больше женщин и детей, чем их находилось на борту «Лузитании»… Нет, нет, правда хороша только в очень редких случаях! Враг должен быть всегда и во всем неправ, а дело союзников должно быть единственно правым делом! Необходимо…

— Лгать!..

— Да. Хотя бы для того, чтобы скрыть от тех, кто сражается на передовых, то, что творится в тылу! Скрыть от тех, кто в тылу, все те ужасы, которые происходят на фронте!.. Необходимо еще скрывать и от тех и от других то, что происходит за кулисами канцелярий, у противника, в нейтральных странах! Да, да, друг мой! Таким образом, самая основная наша обязанность — я говорю об обязанности гражданских властей — это… не только лгать, как вы говорите, но и хорошо лгать! А это не всегда легко, поверьте мне. Тут требуется большой опыт, и остроумие, и неиссякаемая изобретательность. Нужна своего рода гениальность… И я смею утверждать — будущее воздаст нам по заслугам. По части спасительной лжи мы, во Франции, за эти четыре года творили подлинные чудеса!

Автомобиль, медленно проехав по слабо освещенному Сен-Жерменскому бульвару и по Университетской улице, остановился перед домом Антуана. Они вышли.

— Да, вот еще, — продолжал Рюмель, — я вспомнил наступление Нивеля {149} 149 …вспомнил наступление Нивеля… — Французский генерал Робер-Жорж Нивель (1856–1924), будучи в это время главнокомандующим, предпринял в апреле 1917 г. неудачное наступление французской армии, что привело к массовым антивоенным выступлениям среди солдат. в апреле семнадцатого года… — Голос его снова нервно задрожал. Он схватил Антуана за руку и отвел на несколько шагов в сторону, подальше от шофера. — Вы и представить себе не можете, что это означало для нас, знавших все, что происходило час за часом… для нас, которые были свидетелями этого чудовищного нагромождения ошибок… и которые могли каждый вечер вести счет потерям. Тридцать четыре тысячи убитых, больше восьмидесяти тысяч раненых за четыре-пять дней!.. А восстания в разгромленных частях!.. Однако же и речи не могло быть ни о правде, ни о справедливости. Надо было любой ценой беспощадно подавлять солдатские мятежи, прежде чем они не охватили всю армию! Вопрос жизни или смерти для всей страны… Надо было любой ценой поддерживать командование, скрывать его ошибки, спасать его престиж… Хуже того: сознательно продолжать ошибочные действия, возобновить наступление и бросать в самое пекло все новые и новые дивизии, пожертвовав еще двадцатью — двадцатью пятью тысячами солдат на Шмен-де-Дам, у Лафо.