Ли Ги Ен - Земля

Когда певица умолкла, гости выразили ей свое одобрение. Но председательница женского союза продолжала стоять.

Как только все успокоились, она тихо сказала:

— Это печальная, заунывная песня… Ее пели корейские женщины, всякое терпевшие и от мужа, и от его родни, в тяжелые минуты своей жизни… А теперь — иные времена; иными должны быть песни! Ту же песню я попробую спеть на новый лад:

— Ну, хватит с меня: не могу больше! — певица улыбнулась и села на свое место.

— Еще спойте! Еще! — послышалось со всех сторон. — Эх, и складно же у вас получается!

До позднего вечера не затихали за столом песни, шутки и смех. Вечером гости разошлись по домам.

Будь это несколько лет назад, разве пришли бы на такую свадьбу, где жених — батрак, а невеста — бывшая содержанка, мало-мальски «уважающие себя» люди? Конечно, нет! Упаси бог уронить свое достоинство!

А сегодня кого только нельзя было увидеть на свадьбе!.. Ответственные работники волости и уезда сидели за одним столом с крестьянами, ели, пили и веселились вместе со всеми. Вот как все переменилось на свете! Иные из гостей невольно задавали себе вопрос: значит, это и есть демократия?

После ужина Куак Ба Ви вошел в спальню. Комната заново обставлена и аккуратно прибрана. Дрожащим пламенем горят, слабо потрескивая, свечи. Тихо кругом. Стоит глубокая ночь. Первая брачная ночь!

Двадцать лет одинокой жизни. Тяжелой жизни батрака. И вот — новая жизнь открывается Куак Ба Ви.

Ему все еще не верилось в возможность того, что произошло с ним за последние дни, хотя он и видел это собственными глазами, чувствовал собственным сердцем.

Послышался тихий предупреждающий кашель.

В дверях появилась Ин Сук. Она внесла в спальню новые одеяла и подушки и приготовила посредине комнаты постель.

— Спокойной ночи!

Когда она, поклонившись, удалилась, Куак Ба Ви разделся и лег.

Прошло несколько минут, дверь отворилась; в комнату вошла Сун Ок. Да, это была она, его Сун Ок, в том же самом белоснежном наряде, в котором она сидела за свадебным столом.

Куак Ба Ви крепко зажмурил глаза и притворился спящим… Сун Ок окинула взглядом комнату, пальцами потушила свечи и тихо легла рядом с мужем.

Куак Ба Ви проснулся на рассвете. Его мучила жажда. Он пошарил рукой возле подушки и, нащупав чашку с водой, опорожнил ее одним глотком. И Сун Ок проснулась.

— Что это вам не спится? — спросила она.

— Пить захотелось.

Сидя на постели, Куак Ба Ви ощупью искал портсигар.

— Покурить охота, а портсигар запропастился куда-то. А, вот он.

Закурив, Куак Ба Ви пошевелил Сун Ок за плечо.

— Вставайте, вставайте, женушка. Что это вы разоспались?

Сун Ок сладко потянулась.

— Вздремнуть бы еще чуточку.

— Ну, ладно, спите себе тогда.

— А что? Вам что-нибудь нужно? — с некоторым беспокойством спросила Сун Ок.

— Хотелось мне задать вам один вопрос…

— О чем же вы хотите спросить?

— Я до сих пор одного не могу понять.

— Чего же?

Слова мужа встревожили Сун Ок.

— Как вы могли выйти замуж за такого человека, как я?

Сун Ок только смешливо хмыкнула в ответ; теперь встревожился Куак Ба Ви.

— Что же вы все-таки скажете?

— Да ничего! Вы такое говорите, что смешно слушать!

— Напрасно… Ведь вы же меня совсем не знаете.

— Ну, а если даже и так? Теперь-то уж все равно ничего не поделаешь!

— Это как сказать.

В тоне его было что-то зловещее, и Сун Ок с испугом взглянула на мужа.

— Да говорите же, в чем дело!

— Никому ничего неизвестно о моем прошлом. А я в молодости… совершил преступление.

— Преступление? — срывающимся голосом спросила Сун Ок. Этого еще не хватало! Она порывистым движением скинула с себя одеяло и села на постели. У нее сильно билось сердце. — Что вы на себя наговариваете?

Куак Ба Ви печально усмехнулся.

— Зажгите свет!

Сун Ок разыскала спички и зажгла свечу. Повернувшись к Куак Ба Ви, она вперила в него пристальный взгляд.

— Ну! Я слушаю…

В комнате веяло прохладой. Предрассветный ветерок, настоенный на инее, дышал морозцем.

— Двадцать лет прошло с тех пор…

Куак Ба Ви глубоко вздохнул. На его лице отразилось душевное страдание. Сун Ок, взволнованная неясными, тревожными предчувствиями, схватилась за грудь. Что с ним такое случилось? О каком преступлении он говорит?

— Нам теперь жить вместе, — с унынием в голосе сказал Куак Ба Ви, — и грешно мне что-нибудь скрывать от вас… Надо бы, конечно, раньше обо всем рассказать. Тут уж я виноват… Да не до того как-то было: голова кругом шла, и я обо всем на свете позабыл!..

Сун Ок сидела молча, затаив дыхание и низко опустив голову. Ну что он ее мучает? И почему, правда, он до сих пор таил от нее что-то? И только теперь, после того, как все уже совершилось, решил ей открыться? Ах, такая уж, значит, горькая ее судьбина! Она уж повстречалась однажды с дурным человеком. Почему же ждала она, что новая встреча принесет ей радость?

Гнетущая тишина стояла в комнате. После продолжительного молчания Куак Ба Ви, словно через силу, заговорил:

— Хочу я, женушка, рассказать вам о своем прошлом.

Куак Ба Ви действительно хотелось, ничего не утаивая, поведать любимой жене о своей прошлой жизни. Поделиться с ней своими горькими воспоминаниями. Только и всего. Но приступил он к этому так нескладно и неумело, что только напугал Сун Ок.

Куак Ба Ви рассказал жене о бедствиях и лишениях, которые перенесла его семья, о своих неисполненных обещаниях, о гибели сестры и матери, о столкновении с японским чиновником, о годах, проведенных им в тюрьме, о своих безрадостных скитаниях.

Сун Ок слушала его молча. Как похожа была жизнь его семьи на жизнь семьи Сун Ок! Пожалуй, судьба обошлась с ним даже более сурово, чем с ней! Острая боль пронзила ей сердце; она не сдержала нахлынувших слез и тихонько всхлипнула…

— Что это вы, женушка? Плачете? — Куак Ба Ви не на шутку перепугался, в голосе его слышалась тревога. — Жалеете, что вышли замуж за человека с таким прошлым, как у меня? Да?..

— Н-нет! — сквозь слезы выдавила Сун Ок.

Куак Ба Ви ошибался. Не от огорчения плакала Сун Ок, не потому что ее постигло жестокое разочарование. Это были слезы тоски, сочувствия и любви… Любви к человеку, которого в прошлом постигла такая же тяжкая участь, как и ее…

Не оправившись еще от слез, она спросила срывающимся голосом:

— И все это… из-за земли?