Дмитрий Петров - Юг в огне

И он коротко рассказал Сазону о своем участии в экспедиции Подтелкова, о ее разгроме и гибели, о своем ранении.

— Стало быть, Подтелкова повесели? — искренне огорчился Меркулов. Казачина-то какой был… Красавец, умняга… И все это через проклятых стариков… Я ж говорил, что они, дьяволы бородатые, немало нам горя принесут… Так бы всех их за бороды и развесил на столбах…

— Слышишь, Сазон, — спросил Прохор, — ты ж, наверно, тоже выбирал себе во власть Максимку Свиридова, а?.. Ну, признайся, выбирал?..

— Да ведь как все, так и я, — смущенно сказал Сазон. — Мое дело маленькое…

— Вот так все вы, — укоризненно заметил Прохор. — Один на другого ссылаетесь… А зачем, спрашивается, вы выбрали Максимку председателем ревкома?.. Разве ему советская власть по душе стала?.. Да он спит и видит себя в офицерских погонах… Ведь контра ж он…

— Это, могет быть, ты и правду говоришь, — согласился Сазон. — Да ведь все фронтовики за него кричали, ну, и я, грешным делом, за него руку поднимал… Он, Максимка-то, ведь друг наш был…

— Ну в детстве он был другом нашим, а сейчас недруг…

— Правду говоришь, — снова согласился Сазон. — Но только более подходящих никого не было в председатели. Грамотей он… Да и представители власти приезжали из Великокняжеской, не возражали супротив Максимки… Не иначе, как подделался под их Максимка… Ну, раз они были за Свиридова, а нам что же… Люди мы маленькие, темные…

— Брось ты мне темным да маленьким прикидываться! — строго прикрикнул на Меркулова Прохор. — В вас, таких «темных», вся и сила…

— Да это могет быть.

— Ну, ладно, мы с тобой еще поговорим… Скажи, Сазон, ты крепко за советскую власть стоишь?

— Как за отца и мать родных! — с чувством воскликнул Сазон. — За кого ж мне, Прохор, стоять, как не за советскую власть?.. Сам знаешь, всю свою молодость в батраках прожил у богатых казаков… А ведь советская-то власть хочет всех, бедных и богатых, уравнить, чтоб все, дескать, равные были…

— Помогать мне будешь? — спросил Прохор.

— Ну, ясно, — не задумываясь над тем, в чем может быть выражена его помощь, ответил Сазон.

— Отряд красных тут где-нибудь поблизости есть или нет?

— Ни черта никаких отрядов нет, — огорченно воскликнул Сазон. Окромя милиции, никого. Милиционеров человек десять ездят, все они из богатеньких казачков… Пристроились, дьяволы, из своих выгод… Доверять им никак нельзя.

— Хочу, Сазон, отряд красногвардейский организовать, — проговорил Прохор. — Будем охранять станицу от белых. А то черти налетят, повырежут, постреляют, а кого к себе в ряды мобилизуют…

— Истинный господь, так, — подтвердил Сазон.

— А ежели так, то надо действовать, — проговорил Прохор. — Возьми вот в моей планшетке бумагу и садись пиши, будем составлять список…

Пока еще недоумевая и не понимая, о каком списке идет речь, Сазон послушно разложил лист бумаги на столе, послюнявил карандаш, приготовился писать.

— Начинай с меня, — сказал Прохор. — Записывай: первый — Ермаков Прохор… Это мы будем записывать предварительно тех, кто наверняка вступит в наш отряд…

— Понятно. Второй, — послюнявив снова карандаш, записывал Сазон. Мер-ку-лов Са-зон… А следующего кого записывать?

— Давай с нашей улицы. Ты лучше моего знаешь, кто из фронтовиков сейчас дома… Давай сначала писать иногородних, а потом запишем и надежных казаков.

— Правильно! — согласился Сазон. — Сначала запишем иногородних, а потом казаков.

Полдня они составляли список, часто споря по той или другой кандидатуре, то вычеркивая из него спорные фамилии, то снова занося. Наконец, список был готов. В нем значилось сто тридцать семь фамилий, не вызывающих сомнений ни у Прохора, ни у Сазона.

— Хороши ребята. Все как один, — восторженно резюмировал Сазон. Добрый отряд!

— Это еще не отряд, а пока только список, — охладил его восторг Прохор. — Отряд будет тогда, когда сто тридцать семь человек с оружием в руках будут стоять перед нами… И наш долг этого добиться… Вот что, Сазон, я пока еще должен лежать, но ждать, когда заживет моя рана, нельзя. Каждая минута дорога. Даю тебе два дня сроку, обойди всех этих людей, которых мы с тобой записали, и опроси их, согласны ли они вступить в наш отряд или нет… Ежели согласны, то пусть каждый из них распишется… А если кто не пожелает вступить к нам, — вычеркивай. Силком загонять не будем. Это дело добровольное. Да, гляди, не озоруй. А то, парень, я не посмотрю, что ты мой друг…

— Ладно уж, — буркнул Сазон. — Не сомневайся… Ну, а командиром, должно, буду я, а?.. — И, засмеявшись, дурашливо запел:

— Эх, где ж наша не пропадала! — хлопнул он своей видавшей виды казачьей фуражкой по столу. — «Отвага мед пьет, отвага и кандалы трет»… Старая это пословица. Ладно, что было, видали, а что будет, увидим… Я пошел, — нахлобучивая фуражку на голову, поднялся Сазон.

— Желаю удачи!

У Прохора было приподнятое настроение. Рана его заживала, и он надеялся вот-вот встать на ноги. Ему хотелось скорее заняться организацией отряда. А сформировав отряд, он тогда бы сумел реорганизовать и станичный ревком. Прогонит Свиридова и подобных ему, взамен подберет преданных делу революции людей.

К нему теперь часто приходили мать и Надя. Заходил как-то и брат Захар, который, начав что-то рассказывать о войне, опять расплакался и убежал. Родные приносили Прохору много сладостей домашнего приготовления, потчевали его. Приятно было беседовать с родными, особенно с сестрой. Молоденькая девушка бесхитростно рассказывала брату обо всем, что делалось в станице.

— Ты Маню Свиридову помнишь? — спрашивала она у Прохора и, не дожидаясь его ответа, продолжала: — Так вот эту Маню просватали за Мишку Клыкова… Так богач к богачу и лепится. Говорят, осенью будут свадьбу играть. А Фросю Краснову знаешь? Такая это из себя курносенькая… Просватали ее было за Никодима Лукьянова. Вот бы уж и свадьбу играть на красную горку, да случилась тут беда… Поехал Никодим по весне в Платовскую, к материному брату, надо ему было что-то… Уж совсем близко он подъехал к Платовской, да случилась тут бой страшущий. Попал Никодим меж двух огней: и с одной стороны стреляют и с другой — стреляют… Мыкался-мыкался он туда-сюда, чтоб, значит, с поля сраженья-то удалиться, да не удалось ему это. Кобыла привезла его домой мертвого…

— Надюша, — заглянул ей в глаза Прохор. — Вот ты все рассказываешь мне о своих подружках: и та-де просватана, и другая-то выдана… А вот как обстоит дело у тебя? Не просватали ли еще тебя, а?

— Нет, — потупив глаза, тихо ответила девушка.