Дмитрий Петров - Юг в огне

— Будь спокоен, Семен Михайлович, — усмехнулся Городовиков. — До свиданья, товарищ начдив! — хлестнул он плетью своего коня.

— Желаю успеха! — крикнул вслед ему Буденный.

Налет дивизии Буденного на белогвардейские полки генерала Голубинцева был стремителен. Белые растерялись.

В хуторе Прямая Балка, где расположился со своим штабом генерал Голубинцев, началась паника. Казаки и офицеры выскакивали из хат почти в одном белье. Автоброневики красных, ворвавшись в хутор, в упор расстреливали их. Если кому из белогвардейцев и удавалось выскочить из хутора в поле, то такой попадал под острые клинки конников Тимошенко.

Буденный вместе с политкомом Мусиновым, сопровождаемый взводом конников, влетел в хутор. Ординарцы не отставали от него. Фома Котов глаз не спускал с начдива.

Белые, несколько оправившись от паники, встретили их ружейным огнем. Фома увидел, как начдив вздрогнул.

— Товарищ начдив, вы ранены? — подскочил он к Буденному.

— Пустяки, Котов, — поморщился Буденный. — Пустяки… За мной! крикнул он, сворачивая направо в уличку. — Комиссар, не отставай!

Конники хлынули в уличку вслед за Буденным и Мусиновым.

Здесь было тише, пули сюда не долетали, Буденный спросил у комиссара:

— Вы не знаете, где Тимошенко?

— Видел, когда он атаковал хутор, — ответил Мусинов. — А сейчас не знаю, где он…

— Ах, черт побрал! — выругался Буденный. — Упустили из хутора Голубинцева. — Привстав на стременах, он оглянулся. — Котов!

— Слушаю вас, товарищ начдив, — подскочил Фома на своей живой, резвой лошадке.

Но Буденный не успел ему сказать. Из переулка выскочил на невзрачной рыжей лошаденке странный всадник в старенькой дубленой шубейке и в лихо взбитом набекрень треухе. Ехал он без седла, взмахивая руками.

— Сто-ой! — осадив лошаденку, воинственно заорал этот всадник.

— Ты что за командир такой? — подъехав к нему, спросил Буденный. Что кричишь?

— Не командир я, — ответил парень, — а батрак поповский… Вы красные ай не? — испытующе оглядел он Буденного и его спутников.

— Красные.

— Во! — обрадовался парень. — Их-то мне и надобно. А кто у вас заглавный?

— Я заглавный, — ответил Буденный.

— А не врешь? — недоверчиво посмотрел на него парень.

— Не вру. Говори скорее, в чем дело?

— Да не, ты в самом деле заглавный? — снова спросил парень и перекинул взгляд на Мусинова. — Не брешет он, а?..

— Он правду говорит, — сдерживая смех, ответил комиссар. — Это начдив Буденный.

— Слыхал о Буденном, — обрадованно проговорил парень. — Да, вишь, какое дело-то, начальник… Меня Ванькой зовут… Толкушкин Ванька… У попа я батраком работаю… Ныне ночью у нашего попа генерал Голубинцев ночевал со своими офицерьями… А ныне поутру, как толечко зачалась стрельба, генерал-то этот с своими офицерьями вскочили с постелей — да на коней… Поп меня разбудил: «Ванька, говорит, проводи генерала за хутор балочкой». Вот я этого толстопузого генерала да его офицерьев проводил по балке — да сюда, думаю, может, встречу где заглавного красных, чтоб, мол, поймать этого сатану-то, Голубинцева… Ей-богу, правда!..

— А ты можешь нас провести к этой балке? — спросил Буденный.

— А почему нет? — усмехнулся парень. — Конечно, могу.

— Пошел! — крикнул Буденный. — Веди, Иван!

Парень толкнул ногами под бока свою лошаденку и снова, подбрасывая локти, помчался по улице. Буденный, комиссар Мусинов и все остальные поскакали вслед за ним.

— Не подведет? — спросил Мусинов у Буденного, указывая на парня.

— Такие не подводят, — ответил Буденный.

Проехав сады, парень нырнул в небольшую балку и, не останавливаясь, молча указал Буденному на свежие лошадиные следы на снегу.

Выскочив из балки на заснеженную степь, парень радостно вскричал, указывая на группу всадников, удалявшуюся от хутора:

— Вон они, проклятые!..

— За мной! — закричал Буденный и, обгоняя парня, с места в карьер, крупным наметом помчался вслед за белогвардейцами.

Чистокровный дончак Буденного сразу же выдвинулся вперед. Далеко отстали комиссар Мусинов и только что прибывший молодой командир Лемешко, назначенный адъютантом к Буденному. Не отставал лишь от начдива Фома Котов на своей бойкой маленькой лошаденке. Буденный с удивлением посматривал на него, потом, не утерпев, спросил:

— Какой породы лошадь у тебя, Котов?

— Кабардинской, товарищ начдив.

— Хорошая лошадь.

— Неплохая, товарищ начдив.

И они продолжали мчаться молча. Проскакав версты две по сугробам, Фома почувствовал, что вспаренный его конь долго не выдержит такой бешеной езды.

— Товарищ начдив, — крикнул он. — Лошадей загоним.

— А вон видишь, — указал обнаженной шашкой вперед Буденный.

Они нагоняли нескольких белогвардейцев на заморенных лошадях.

— Стой! — загремел Буденный.

Белогвардейцы покорно остановились и, подняв руки, испуганно смотрели на приближавшихся Буденного и Котова.

— Где генерал Голубинцев? — спросил у них Буденный.

— Впереди скачет, — охотно ответили пленные.

— Вперед! — крикнул Буденный Фоме и они снова помчались.

«Падет мой конь», — с тоской думал Фома, но отставать от начдива не посмел.

— Смотри, Котов! — крикнул Буденный, указывая на пригнувшегося к гриве всадника в защитной бекеше, скакавшего впереди на тяжелой лошади, кажись, офицер?

— Так точно, товарищ начдив, — подтвердил Фома. — Офицер. Я его сейчас зарублю, — поднял он шашку.

— Не надо, — сказал Буденный. — Возьмем так.

Поравнявшись с офицером, он тупой стороной шашки ударил его по спине.

— Сдавайся.

Офицер, рябой, смуглолицый, передернулся в седле от ужаса.

— Где Голубинцев?!

— Там… там… — указывая вперед, пробормотал офицер, тяжело склоняясь над лошадью.

Буденный снова рванулся вперед. Глаза его горели. Больно уж заманчива была мысль забрать в плен генерала Голубинцева.

Фома, сожалеюще оглядывая своего коня и сокрушенно покачивая головой, не отставал от начдива…

По посвисту пуль над головой Фома догадался, что их обстреляли с пригорка.

— Товарищ начдив! — встревоженно крикнул он. — Дальше нельзя. Обстреливают!

Но Буденный сам это уже понял и остановился, с сожалением глядя на отдалявшихся всадников.

— Ускакали, гады.

Он поднял руку и посмотрел на нее. Сквозь шерстяную перчатку выступали капли крови.

— Товарищ начдив, — вскричал Фома, — вы ж ранены!

— Ранен, — болезненно усмехнулся Буденный. — Я уже два раза сегодня ранен.

— И вы молчите?

— А разве в таком случае нужно кричать?.. Сижу в седле — значит, все в порядке… Ах, черт! — снова с сожалением посмотрел он в сторону ускакавших белогвардейских всадников. — Удрал Голубинцев. Счастлив на этот раз… Но ничего, другой раз не убежит…