Ян Мо - Песнь молодости

«Я номер один, Лу…»

Лу Цзя-чуань закрыл глаза и сделал передышку.

«Срочное дело — передай быстрее товарищам. Враги узнали наши планы. Меня и других, наверно, расстреляют или переведут в другую тюрьму. Но мы должны продолжать борьбу. Сведения о нашей голодовке и замышляемом врагами злодеянии необходимо сейчас же передать товарищам на волю».

«С кем связаться? Кто передаст письмо?»

На минуту Лу Цзя-чуань представил себе круглые рыбьи глазки Дай Юя. Он поколебался, затем отстукал:

«Совершенно секретно — надзиратель номер восемнадцать. Если меня расстреляют или переведут в другое место, связь с комитетом партии будете поддерживать через него».

Лу Цзя-чуань истекал кровью, но лицо его озаряла спокойная, счастливая улыбка. Ему сразу стало легко — словно тяжелый груз свалился с плеч.

Юй Юн-цзэ выходил из себя: каждый день Дао-цзин, принарядившись, куда-то торопливо уходит и то возвращается за полночь, то ускользает из дома чуть свет. Она не объясняла ему, куда ходит и зачем, и все его расспросы пресекала одной фразой: «Не твое дело!»

Терпеть это дальше Юй Юн-цзэ не мог.

Однажды ночью, лежа в постели, он повернулся к Дао-цзин и, схватив ее за плечо, спросил сквозь зубы:

— Дао-цзин, успокоишься ли ты наконец? Не стыдно тебе… так?

Она лежала тихо, не говоря ни слова. Все пережитое ею за последние месяцы помогло сохранять хладнокровие. Наконец она медленно села, включила свет и с трудом, понижая голос до шепота, проговорила:

— Юн-цзэ, тебе нужно понять: между нами легла глубокая пропасть… Это заставляет страдать тебя, мучает и меня. Мы еще молоды… Подумай, не лучше ли нам расстаться?

Хладнокровие и спокойствие Дао-цзин были так неожиданны и так не похожи на ее прежнюю порывистость и вспыльчивость, что Юй Юн-цзэ понял: дела теперь уже не поправишь. Рядом с ним была женщина, которая совершенно охладела к нему, и в нем неожиданно заговорило самолюбие. Он сел и на мгновение задумался, затем, нахмурившись, проговорил:

— Хорошо. Раз так — каждый из нас пойдет своим путем.

На другой день ранним утром Юй Юн-цзэ, как всегда, ушел на занятия. После полудня Дао-цзин начала собирать свои вещи. К ней неожиданно постучали. Открыв дверь, она увидела невысокого человека с желтым круглым лицом, в очках. Она видела его впервые в жизни, но гость, как старый знакомый, прошел вперед, пожал ей руку и тихо проговорил:

— Вы Линь Дао-цзин? Я друг Лу Цзя-чуаня. Мое имя Дай Юй.

«Друг Лу…» Испуганная и обрадованная, она провела гостя в комнату и, едва успев предложить ему сесть, нетерпеливо начала спрашивать:

— Это так неожиданно… Правда, что Лу Цзя-чуань арестован? Где он? Что с ним?

Дай Юй обвел взором комнату, пристально взглянул в лицо Дао-цзин и только после этого тихо ответил, мешая южный диалект с северным:

— Да, к несчастью, он арестован три месяца тому назад. Его держали в тюрьме жандармского управления, а где он сейчас — неизвестно.

Последнюю фразу он произнес почти шепотом и взглянул на Дао-цзин: ее лицо побледнело, руки судорожно вцепились в спинку кровати.

— Товарищ Линь, вы так беспокоитесь о нем?.. — На лице Дай Юя появилась легкая улыбка.

«Товарищ Линь!» Дао-цзин сначала опешила от неожиданности, а потом даже обрадовалась. Лу Цзя-чуань никогда не называл ее так, несмотря на всю их дружбу, а этот незнакомый человек сказал ей «товарищ»… Сдерживая волнение, вызванное печальным известием, она проговорила тихо:

— Я так рада вас видеть! Хоть мы и не встречались раньше, но, наверное, Лу говорил вам обо мне… Я еще очень неопытная и надеюсь, что вы будете мне помогать…

— Конечно! Ведь мы с Лу старые приятели. Разве вы не знали?

— А-а!..

Горе и радость так тесно переплелись в сердце Дао-цзин, что она не знала, как лучше ответить ему в эту минуту.

Дай Юй закурил сигарету, сделал несколько затяжек и спокойно спросил:

— Скажите, Лу ничего не оставлял у вас? Какую работу он поручил, когда вы виделись в последний раз?

Дао-цзин рассказала ему о своей последней встрече с Лу Цзя-чуанем и о распространении листовок.

Дай Юй внимательно выслушал ее и, одобрительно кивнув головой, сказал:

— Хорошо, очень хорошо! Вы молодец, смелая! Но почему вы не разыскали кого-нибудь из наших товарищей, чтобы вам помогли? Одной заниматься таким делом опасно!

— А кого разыскивать? Я знаю только Лу Цзя-чуаня и Сюй Нина. Но ведь они арестованы?

— Ну да… конечно!

Рыбьи глаза Дай Юя сверкнули из-под очков, на его желтом лице мелькнуло некое подобие улыбки.

— Как же вы думаете дальше продолжать работу? — спросил он и, не дожидаясь ее ответа, продолжал — Молодежи с передовой идеологией, с левыми взглядами много. Нужно активнее расширять круг своих знакомых, только тогда…

— Нет, — грустно перебила его Дао-цзин. — Товарищ Дай Юй, у меня теперь нет таких знакомых. Вы бы познакомили меня с кем-нибудь. Подумайте только, как трудно мне сейчас приходится. С тех пор как арестовали Лу Цзя-чуаня и его товарищей, я совершенно одинока. Сейчас я собираюсь уехать от Юй Юн-цзэ, — вы ведь еще не знаете — это мой муж. У нас с ним совершенно различные взгляды на жизнь, лучше будет, если я оставлю его — только тогда я почувствую себя свободной. Мне хочется быть такой же, как вы.

— Правильно, правильно! — подхватил Дай Юй.

Он встал и, держа в зубах сигарету, внимательно осмотрел комнату. Увидев висящий на стене горшок с комнатным растением и изящную старинную фарфоровую вазу на книжной полке, он повернул голову к хозяйке и слегка улыбнулся.

— Товарищ Линь, недостойно революционера расставлять в своем жилище такие буржуазные безделушки. Пролетарские борцы выступают против всяких лишних вещей, которые могут увести их от борьбы. Ну, мне пора. Скажите свой новый адрес — как только выберу время, непременно зайду к вам. Если будут известия от Лу Цзя-чуаня — сообщу… А вы должны смелее включаться в борьбу, укреплять связи с революционерами… И я вас буду навещать.

Дао-цзин проводила Дай Юя и, вернувшись, присела на край кровати. Она приободрилась и даже на время забыла о переезде. Но, вспомнив о Лу Цзя-чуане, она опять расстроилась… «Где-то он сейчас?» Она долго сидела, неподвижно и задумчиво глядя в окно. Машинально взглянув на стену, где висела фотография, на которой она была снята вместе с Юй Юн-цзэ, и увидев на вешалке синий халат мужа, Дао-цзин очнулась. Она встала и обвела медленным взглядом каждый уголок комнаты. «Неужели я действительно расстаюсь с человеком, которого когда-то горячо любила? Неужели навсегда покидаю эту маленькую квартирку, где было пережито столько хороших минут?» Она посмотрела на приготовленный узел с постелью, на маленький чемоданчик, который собиралась захватить с собой, на вещи, оставляемые ею мужу, и глаза ее увлажнились. «Скорее!» Ей стало стыдно за свои колебания. С неожиданной силой она поспешно схватила узел и пошла к выходу. Дойдя до дверей, вернулась, присела на край стола и торопливо написала записку: