Ян Мо - Песнь молодости

Когда Лу Цзя-чуань передал Дао-цзин сумку, ей очень хотелось посмотреть, что в ней лежит, но она поняла, что не должна этого делать и, пересилив любопытство, спрятала сумку в узел со старой ватой. Но сейчас Дао-цзин не удержалась. Заперев дверь, она высыпала листовки на стол и с необъяснимым волнением взяла в руки несколько из них. На тонкой бумаге мелкими иероглифами были напечатаны лозунги, призывы:

«Приветствуем великую победу Красной Армии, разгромившей гоминдановцев и сорвавшей их четвертый карательный поход!»

«Китайский народ! Вооружайся для отпора японским империалистам!»

«Да здравствует Коммунистическая партия Китая!»

«Да здравствует Советское правительство Китая!»

Тексты других листовок были длиннее, и под каждой стояла подпись: «Бэйпинский городской комитет Коммунистической партии Китая».

Она прижала листовки к груди и вдруг подумала: эти красные, зеленые листки, эти иероглифы, вызывающие злобу и ненависть реакционеров, уже связали ее судьбу с судьбой компартии. И если она сможет оправдать доверие и сохранить их, это для нее будет самой высокой честью!

От этой мысли Дао-цзин стало легко на душе, она вновь обрела цель в жизни. «Но что делать с листовками? — задумалась она. — Лу Цзя-чуань не придет за ними, а оставлять их у себя опасно и не имеет смысла». И тут ей вспомнилась Ниловна из романа Горького «Мать»: она пронесла листовки на завод и распространила их среди рабочих. «Правильно! И я должна так сделать!» Словно боец, придумавший, наконец, как разгромить врага, она всю ночь не могла сомкнуть глаз от обуревавших ее мыслей. Как распространить листовки? Несмотря на свою неопытность, Дао-цзин понимала, что сделать это очень трудно. Перебрав мысленно множество способов, к концу ночи она, наконец, остановилась на одном.

И вот что произошло через три дня.

Была теплая летняя ночь. В небе мерцали звезды. Млечный Путь, усыпанный ими словно мелкими песчинками, пересекал небосвод. Земля погрузилась в сон. Кроме легких порывов ветра и лая бродячей собаки, ничто не нарушало тишины опустевших улиц.

В это время в районе улицы Шатань [77] Шатань — улица в центре Пекина. бродила нарядная, красивая молодая женщина. В руках у нее была изящная дамская сумочка. Она переходила из одного переулка в другой и, казалось, кого-то ждала или подстерегала.

Когда до слуха ее доносились звуки шагов или голоса, она тут же останавливалась, прижималась к стене и затаив дыхание прислушивалась. Блестевшие в темноте глаза были широко раскрыты, сердце бешено колотилось… Но если, постояв так минуту, женщина убеждалась, что никто не идет, она облегченно вздыхала и, улыбнувшись милой детской улыбкой, снова, как тень, шла дальше.

О, это был необычный день! Никогда прежде Дао-цзин не переживала таких напряженных, беспокойных минут! С того момента, как она решила расклеивать листовки, ни о чем другом думать она уже не могла. А что, если ее схватят? Но тут ей вспомнилось прощальное напутствие Лу Цзя-чуаня: «Если только ты не потеряешь веры в наше дело и найдешь в себе силы стойко бороться за грядущее счастье…»

Не теряя времени, Дао-цзин начала готовиться: купила три пузырька клея, пару мягких, бесшумных туфель. Труднее оказалось придумать костюм, который бы не вызвал подозрений в случае, если ее кто-нибудь заметит. Она перебрала множество вариантов, но ни один не годился. Помог случай. Дао-цзин понадобилась щетка, и она пошла за ней к соседке; войдя в ее комнату, Дао-цзин сразу же обратила внимание на внешность женщины: на ней было розовое атласное платье-халат, плотно облегавшее фигуру, а лицо густо напудрено. Соседка выглядела очень пикантно. Блестящая мысль осенила Дао-цзин: ей нужно одеться так, как одеваются женщины легкого поведения — пусть даже ее и примут за одну из них.

Вечером, опасаясь, что Юй Юн-цзэ не даст ей уйти, тем более в таком виде, Дао-цзин ускользнула к соседке и занялась своим туалетом. Она надела бледно-зеленое шелковое платье-халат — подарок Юй Юн-цзэ, — шелковые розовые чулки, ярко накрасила губы, в руки взяла модную сумочку и сразу стала похожа на привлекательную женщину определенного типа. Наблюдая ее превращение, соседка даже рот открыла от удивления: ведь обычно Дао-цзин одевалась очень скромно и не любила прихорашиваться. И она, полагаясь на свой собственный опыт, решила: «Определенно идет на свидание!» Хитро сощурив глаза, соседка прошептала в самое ухо Дао-цзин:

— Госпожа Юй, вы это… Ха-ха-ха, я поняла: у вас завелся дружок?

Дао-цзин была рада, что соседка именно так расценила ее поведение, и улыбнулась в ответ. Перед самым уходом Дао-цзин тихо сказала ей:

— Ради бога, если муж спросит, где я, скажите, что скоро вернусь. Уж вы не подводите меня.

Дао-цзин вышла из дому. Она чувствовала себя новобранцем, впервые попавшим на фронт. Прежде всего она обошла переулки, как это делают девицы, подыскивая себе кавалера. Потом, оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, призвала на помощь всю свою смелость, вынула заранее намазанную клеем листовку, провела по ней языком и быстро приклеила листовку на стену. Руки Дао-цзин дрожали, ноги подкашивались… Как было бы хорошо, если бы рядом с нею сейчас находились друзья: ее сумка вмиг бы опустела!

Но, увы, в эту темную ночь она была одна — беспомощная, вся дрожащая от страха… Дао-цзин боялась не только полицейских — ее пугало и то, что кто-нибудь на самом деле примет ее за проститутку.

Наклеив пару листовок и торопливо засунув несколько из них под ворота, Дао-цзин не выдержала и вернулась домой.

Усталая, она опустилась на кровать. Тело ныло, руки и ноги не двигались. Но на следующую ночь Дао-цзин снова отправилась расклеивать листовки, подсовывать их под ворота. На этот раз она действовала спокойнее и увереннее. Из дому Дао-цзин вышла почти перед самым рассветом, дежурных полицейских к этому времени сильно одолевала дремота, и она смогла расклеить все захваченные с собой листовки и благополучно вернуться домой.

Горожан эти листовки повергли в крайнее изумление. Молодежь читала их нарасхват, даже осторожные старики потеряли спокойствие. «Коммунистов-то становится все больше!» — удивленным шепотом говорили друг другу люди.

Многие комитеты студенческого и школьного самоуправления получали неизвестно кем посланные бандероли. В них были все те же листовки: Дао-цзин продолжала действовать. Студенты снова заволновались. «Откуда поступают эти листовки?» — терялись они в догадках. Одно было ясно: компартия активизирует свою деятельность, и наступает революционный подъем.

Появление на стенах домов коммунистических листовок подняло на ноги полицию.