Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого

– Ты настоящий мужчина, – говорил Силон, пытаясь обнять Ирода. – Уважаю людей, которые держат свое слово.

С таким войском нечего было и думать о штурме Иерусалима. Ирод по некотором размышлении принял решение отправить римлян на зимние квартиры в верные ему Идумею и Самарию. Иосифу же во главе двух тысяч пехотинцев и четырехсот всадников он поручил взять под контроль Лидду, жители которой объявили себя сторонниками Рима, но противниками Ирода в силу его низкого и чужеродного происхождения. Сам же Ирод, свернув лагерь, отправился с основной частью войска в Галилею, главные города которой объявили о своем отложении от Рима, союзе с Парфией и поддержке Антигона.

На излете зимы, когда зацвел миндаль [157]и природа, казалось, вот-вот пробудится от спячки, вдруг повалил снег. Он шел густыми хлопьями, за которыми в трех шагах от себя ничего нельзя было разглядеть. Ирод отпустил поводья и, натянув на голову капюшон плаща, ехал, покачиваясь в седле в такт шагам лошади. Мысли его были грустны. Удача отвернулась от него. Порой Ироду казалось, что над ним довлеет проклятье. Вот только кто и за какие прегрешения проклял его? Чем провинился он перед Предвечным? Цепкая память Ирода подсказала ему стихи, зацепившиеся за краешек сознания еще в детстве: «Проклят, кто сделает изваянный или литой кумир, мерзость пред Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте. Проклят злословящий отца своего и мать свою. Проклят нарушающий межи ближнего своего. Проклят, кто слепого сбивает с пути. Проклят, кто превратно судит пришельца, сироту и вдову. Проклят, кто ляжет с женой отца своего, ибо он открыл край одежды отца своего. Проклят, кто ляжет с каким-либо скотом. Проклят, кто ляжет с сестрою своею, с дочерью отца своего или дочерью матери своей. Проклят, кто ляжет с тещею своею. Проклят, кто тайно убивает ближнего своего. Проклят, кто берет подкуп. Проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним». Ни один из этих грехов не лежит на душе Ирода. Так за какие грехи и кто проклял его?

Та же память напомнила Ироду, с какой настороженностью встретила его в Масаде Мариамна, точно бы увидела не мужа своего, но врага, а когда Ирод напомнил ей, ктó стоит перед ней, вдруг смутилась и, забыв о приличествующей каждой еврейской женщине скромности, кинулась ему на шею и прилюдно стала целовать и ласкать его. Не будь Мариамна беременна, она, вероятно, тут же и отдалась бы ему, чтобы дать выход своей страсти, которая, судя по ее темпераменту, клокочет в ней от самого рождения.

Ирод поморщился, сердясь на себя за свои фантазии. Ревновать жену к самому себе – что может быть более вздорного? И точно бы в отместку ему за его нелепые фантазии из снежной пелены выткался скалящийся Малих. «Ты ищешь того, кто проклял тебя? – спросил он. – Я тебя и проклял. Некому больше, как только мне, ненавидеть тебя и весь твой презренный род. И отца твоего убил я, и брат твой Фасаил размозжил себе голову о камни темницы потому только, что и на нем лежит мое проклятие. Не будет тебе нигде сна и покоя, я всюду буду преследовать тебя до самого твоего смертного часа».

Сказав так, Малих растворился в белой мгле, а Ирод, к которому вернулась ясность сознания, подумал: ну конечно, Малих и проклял меня за то, что я встал на его пути и не дал ему осуществить свой план стать царем Иудеи.

– Ты, Малих, и подготовил все для того, чтобы стать царем, – произнес вслух Ирод. – Предал моего отца, манипулировал стариком Гирканом, завел себе глаза и уши в доме Антония, превратил синагоги в опорные пункты послушной тебе армии. И дело тут не в том, что о твоих планах проболтался трусливый, как заяц, старейшина самарийской синагоги Авизер. Рано или поздно я и сам бы проведал про твои планы. На твою беду, это случилось рано. Случись такое позже, ты завладел бы и моей женой Мариамной, чтобы уже полностью не только стереть мой род с лица земли, но и уничтожить самую память о нас…

Мысли Ирода прервал Диофант, назначенный недавно за красивый почерк писарем войска.

– Ты что-то приказал мне? – спросил он, подъезжая к Ироду. – Будь добр, повтори свои слова, за этой вьюгой я ничего не расслышал.

– Нет, ничего, – ответил Ирод. – Оставь меня одного.

Диофант придержал своего коня, и Ирод снова остался наедине со своими мыслями и не перестающим валить хлопьями снегом. Надвинув капюшон плаща еще ниже на лицо, он попытался вернуться к прерванному разговору с Малихом, но мысли его смешались и нить разговора оборвалась.

Снег прекратился так же внезапно, как и начался. Но он почему-то не таял на пробуждающейся после зимней спячки земле, на которой уже зазеленела молодая трава. Ироду вспомнилось далекое детство в родной Идумее, когда он вместе с братьями и соседскими мальчишками лепил снежки и устраивал веселые сражения. Он откинул с головы капюшон и спешился, чтобы, как в детстве, слепить снежок и запустить им в кого-нибудь из своих товарищей. Наклонившись, он сгреб было в ладони белый покров и только теперь понял, что это не снег, а лепестки цветов миндаля, разнесенные ветром. Воины Ирода, объезжая его, с недоумением смотрели на командира. Ироду стало грустно. Снова взобравшись на коня, он подумал: нет, не прав был мудрый Соломон, говоря: «Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было; и Бог воззовет прошедшее». Прошедшее не вернешь. Чему надлежало быть, то стало, а что стало, то отошло к безвозвратному прошедшему.

Разведчики, вернувшиеся из Галилеи, сообщили, что гарнизоны, верные Антигону, при известии о приближении армии Ирода стали один за другим покидать города, где были расквартированы, и стягиваться в Сепфорис. Столицу Галилеи, надежно укрепленную еще Иродом в бытность его областеначальником, иудеи и парфяне решили укрепить второй обводной стеной, возведенной внутри города. Значительная часть иудеев, от услуг которых Антигон отказался в силу их возраста и обремененности семьями, покинула города, оставленные до них находившимися там гарнизонами, и попряталась в пещерах, где некогда находили приют разбойники Езекии.

Ирод слушал доклад разведчиков вполуха: он слишком хорошо знал Сепфорис и пещеры в горах, чтобы строить какую-то особую тактику по их покорению. Единственный вопрос, который его интересовал, был один:

– Где Антигон? Мне известно, что он покинул Иерусалим тотчас вслед за нами и находится теперь в Галилее.

Но как раз на этот главный для Ирода вопрос разведчики не могли дать точного ответа. Предположительно, сказали они, Антипатр находится под надежной защитой парфян, но вот где именно, этого не знает никто.

– В качестве царя Иудеи или заложника? – спросил Ирод. Он знал, что Антигон так и не выплатил парфянам обещанные тысячу талантов и пятьсот самых красивых женщин-евреек, и потому парфяне будут стеречь его как зеницу ока до тех пор, пока не получат с него сполна обещанное.