Виталий Елисеев - 1941–1945. Священная война

За это время я думал и мечтал о тебе, какой идеальный образ всегда стоял передо мной. Теперь я мечтаю после войны встретиться с тобой. Что это будет за встреча. Месяц целый отдам тебе и своей семье.

В конце войны в один из весенних дней 1945 года произошел с капитаном Елисеевым курьезный случай. Он взял в плен немца.

Однажды шел один по тропинке из деревни, где жил, через лес на аэродром недалеко от передовой. Он по-прежнему служил во фронтовой штурмовой авиации. Вокруг тишина, время от времени нарушаемая пением птиц и орудийными раскатами. Насколько было видно, впереди тропинка была пуста.

Неожиданно, словно из-под земли, перед ним вырос рослый немец и преградил ему дорогу. Выхватив из кобуры пистолет, одним движением взвел курок. Доля секунды и он бы выстрелил в него, тем более, что их отделяло друг от друга несколько метров.

– Рус, не стреляй! – громко закричал немец. Обе руки мгновенно взметнулись вверх и это спасло его. На ломаном русском языке он попытался еще что-то сказать, но, повинуясь приказу, повернулся спиной.

Не спуская с немца пистолет, приблизился к нему, продолжая держать его на прицеле, опасаясь засады.

– Ты один? – спросил Елисеев на немецком языке.

Немец закивал головой: «Я воль, я воль!

– Где оружие?

– В кустах, – немец кивком головы указал место. Он по-прежнему держал руки поднятыми и не пытался их опустить.

В кустах, куда ему указал немец, нашел автомат и вскинул его на плечо.

Испуг, охвативший немца, не проходил. Он по-прежнему продолжал держать руки над головой и не делал попытки опустить их.

– Руки за спину! Пошли! – скомандовал Елисеев. Немец пошел впереди, он за ним.

Было не до того, чтобы его слушать. Немец воспринял это по-своему.

– Гер капитан, я давно понял бессмысленность продолжения войны. Германия войну проиграла, дальше участвовать в ней на стороне своей страны не хочу. Ждал подходящего случая, чтобы сдаться в плен. Другого пути не было. Случай такой представился. При отступлении оставил свою часть и спрятался в лесу, потом несколько дней сидя в засаде в густых кустах, растущих по обе стороны тропинки, вглядывался, изучал лица проходивших мимо военных, но так и не решился выйти им навстречу с поднятыми руками и сдаться. Они не внушали мне доверия. Либо убьют, либо патроны заставят глотать, отчего сам умрешь. А в конце войны так умирать не хочется. Когда я вчера увидел Вас, Гер капитан, – продолжал рассказывать немец, – мне понравилось ваше лицо. По нему я понял, что Вы не причините мне никакого зла, не расстреляете, не заставите глотать патроны. И я решил сдаться Вам, как только в следующий раз вы пойдете по дороге. Что со мной будет? – спросил немец.

– Не знаю, – ответил Елисеев, – но одно скажу, пленных у нас не расстреливают.

Немец был неплохим психологом и он не ошибся, кому сдаться.

Этот неожиданный «трофей» спутал все карты. Теперь придется вести его в штаб и там сдать, как военнопленного. Не поверить в искренность слов немца было нельзя.

Стресс не прошел. Немец не мог молчать, он должен был оправдать свой поступок. Елисеев его не останавливал. Он был занят своими мыслями. А немец продолжал рассказывать.

– Призвали меня в армию насильно. Воевать не хотел. В Берлине на Штрассевайс у меня был небольшой магазинчик. Теперь его больше нет. Разбомбили. Остались жена, сын и дочь, которые ждут моего возвращения. Я очень хочу вернуться к ним и начать жизнь заново, без войн.

Немец помолчал, потом продолжил.

– Война проиграна, Гитлеру капут. Я желаю одного, чтобы эта кошмарная война поскорее закончилась и больше никогда бы не повторялась.

В штабе сдав пленного, Елисеев написал объяснительную, где и при каких обстоятельствах взял его в плен. После того, как немец был допрошен, ему разрешили идти.

Проезжая на машине по недавно освобожденному району мимо разрушенного завода, у капитана Елисеева защемило в груди.

– Останови машину, – попросил он шофера.

Выйдя из машины, постоял немного возле нее, глядя на руины. Это все, что осталось от завода.

– Пойдем, посмотрим, – позвал шофера.

Вскинув автомат на плечо, пошел впереди. За ним шофер.

На некогда территории завода, перед ними развернулась страшная картина. На месте когда-то стоявших цехов, груды битого кирпича от обрушившихся стен, заросшие сорняками. Успевшие привыкнуть к тишине на облюбованных ими верхушках деревьев, недовольные и напуганные вторжением непрошенных гостей, с громкими криками поднялось воронье и закружилось над ними, отгоняя от гнезд.

При виде такого разорения и запустения, капитана Елисеева охватило чувство горечи, осознания совершенного, чудовищного по масштабам преступления.

Разрушения будут преодолены. Все будет восстановлено, но никогда уже не вернуть погибших. За пять лет войны он многое переосмыслил, пересмотрел, передумал, понял истинную цену человеческой жизни. И сам стал другим. Об этом он написал домой в одном из писем.

Война! Она не делит людей на своих и на чужих. Для нее все – это жертвы. На войне никогда не можешь знать наперед, что ждет тебя.

Воевали он и брат Борис недалеко друг от друга. Он в Латвии, а Борис в Литве под началом родного брата его жены. В конце войны им посчастливилось встретиться.

По служебной командировке капитан Елисеев летал в Литву.

В Вильнюсе разыскал часть, в которой служил Борис.

– Василий! – от неожиданности воскликнул Борис, увидев брата. – Какими судьбами?

– Прилетел на самолете повидаться с тобой, а если серьезно, в командировку. Через час должен улететь обратно.

– Ты подожди, я только схожу за Николаем. Эту радость встречи мы должны разделить на троих, – Борис хитро улыбнулся и вышел, оставив брата одного.

Николай был начальником и шурином Бориса.

Возвратился вдвоем.

– Василий, ты ли это? – крепко обнимая по-родственному, проговорил Николай.

– Конечно, я!

– Рядом воюем, а встретились впервые. Присаживайся к столу ради такой встречи.

Борис поставил на стол банку американской тушенки, хлеб, графинчик спирта, неизменного спутника фронтовых встреч. Чокнулись, выпили, пошел разговор о войне, о скорой капитуляции Германии.

– Борис собрался покинуть меня, демобилизоваться, он тебе рассказал об этом?

– Не успел, – проговорил Борис.

– Вызов должен скоро придти из Москвы. Жаль. Начинали вместе. Испытали в полной мере горечь поражения и радость побед. Заканчивать войну мне придется без своего заместителя. Ну, да ладно. Все равно я рад за него. Вы тут продолжайте без меня. Мне надо идти. Борис, скажешь моему шоферу, чтобы он отвез Василия на аэродром.