Жаклин Келли - Эволюция Кэлпурнии Тейт

Это не конец света. Скорее, начало.

Я оглядела комнату. Привычные предметы в странном освещении: стеклянный ящичек с гнёздышком колибри, Дневник в красной обложке, коллекция бабочек.

Я влезла в пуховые тапочки, натянула тёплый халат прямо на ночнушку. Обошла скрипящую половицу, осторожно открыла дверь, но она всё равно громко скрипнула в тишине. Прежде чем спуститься, подождала, не выглянет ли кто. Ни звука. Вот и хорошо.

Весь снег – только для меня.

Я вышла на веранду. Поплотнее запахнула халат. Неужели может быть так холодно? Я глубоко вдохнула. Воздух резал, как нож. Изо рта вырвалось облачко пара. Я попыталась его схватить, но не успела, облачко растаяло. Тишина вокруг. Слышно только, как воздух со свистом вырывается из лёгких да как колотится сердце. В серебристом небе не видно птиц, на деревьях нет белок, нет ни собак, ни опоссумов. Куда исчезло всё живое? Безжизненный пейзаж кажется одновременно и прекрасным, и зловещим.

Вдруг из-за дерева показался молодой койот. Он мягко поднимал каждую лапу и стряхивал снег, прежде чем осторожно поставить её обратно. Шаг, взмах, пауза… шаг, взмах, пауза… И на морде написано такое отвращение, что я расхохоталась. Он вздрогнул, заметил меня, и, клянусь, ему тоже стало смешно. Он медленно повернулся и пошёл обратно, стараясь ступать след в след. Так же – шаг, взмах, пауза.

Ну если койот может пройти по снегу, то и я смогу. Я начала спускаться с крыльца. Снег оказался рыхлым, а не твёрдым, как лёд. Он поддавался под ногами и скрипел при каждом шаге. Тапки сейчас же промокли, пару раз я поскользнулась и чуть не упала, но всё это ерунда. Я протоптала дорожку вниз по ступенькам и оглянулась на свои следы. Они на глазах превращались в лужицы с водой. Предо мной расстилался нетронутый снег. Смею ли я нарушить это совершенство? Осквернить его своим присутствием?

Думаю, да. Я принимаю великий дар нового века – чудо этого мгновения. Ещё минута, ещё несколько драгоценных секунд, и начнётся суматоха, крики вдребезги разобьют тишину, на снегу появятся новые следы. Подобрав рубашку, я бегу бегом по дорожке, скольжу, чуть не падаю, радуюсь, как сумасшедшая. И плевать, как я при этом выгляжу. Я бегу по улице, где ещё нет ни одного следа от колёс, продираюсь через присыпанные белым кусты, сворачиваю к реке. Бегу мимо пеканового дерева под снегом. Розовато-коричневая сердцевина дупла – единственный цвет, оставшийся в чёрно-белом мире.

Замечаю лёгкие следы птиц. Не сомневаюсь: птицы, как и я, сбиты с толку новым, бесшумным, белым миром. Как же иначе – последний снег здесь был несколько десятков лет назад. Если зяблик живёт два года, как может он донести информацию о том, чего никогда не видел, до следующих поколений? Само слово исчезло из языка птичьего сообщества. И зяблики, и другие птицы оказались не готовы к снегу. Надо будет насыпать побольше семян, положить им сала, ветчины, сена. Ни одно звено пищевой цепочки не должно пропасть.

Я выбилась из сил, ноги превратились в две ледышки. Пора домой. Вот оно – первое утро первого дня нового века. Землю укрыл снег. Значит, в жизни возможно всё.

Дом начал подавать первые признаки жизни. В окне на втором этаже я заметила дедушку. Он поднял руку, приветствуя меня. Я ответила тем же. На минуту мы застыли, глядя друг на друга. Потом я побежала домой, в тепло.

Дорогие читатели, ради занимательности я несколько вольно обращаюсь с историей Техаса. Прошу прощения у тех, кто заметил, как я свободно манипулирую фактами. Также ради занимательности я не совсем точно описываю сезоны цветения некоторых растений и систематику видов горошка (род Vicia ). Прошу прощения у ботаников и садоводов, которые лучше меня в этом разбираются. Все ошибки в научных вопросах – исключительно моя вина.

Выражаю благодарность следующим организациям за их помощь и поддержку во время работы над книгой: журналу «Обозреватель Миссисипи»; Техасскому комитету искусств; Союзу писателей Техаса; Музею искусств Далласа. Благодарю Барбару Френч из Комиссии по охране летучих мышей и доктора Диану Санчес-Бушонг из Объединенной Методистской церкви Уэстлейка за их экспертную помощь.

Особая благодарность Лу Энн и Джиму Бредли за то, что позволили пожить в их летнем домике, когда я так в этом нуждалась. Благодарю профессора Роберту Уолкер из Техасского университета в Эль-Пасо, которая и камень научит писать. Я благодарна за помощь, которую оказали Ли К. Эббот и Грейс Пейли; Шелли Уильямс Остин; доктор Майкл Гласскок; Карен Штольц; Роберт Престон Пасдрел; Герри Бекман; Робин Аллен и Кэтрин Тэнни.

Огромная благодарность Майку Робинсону, его дочери Кэлли, а также Филу и Джинни Тейтам за имя нашей героини.

Благодарю Союз писателей Остина за их безграничную поддержку. Это Пэнси Флик, Грациела Флеминг, Нэнси Гор, Гейлон Грир, Джим Хоу, Сесилия Джонс, Ким Кронзер, Лаура ван Ландуит, Диана Оуэнс и Лотти Шапиро. Благодарю Хьюстона Уайта, Дина Доннела и Чарли Причарда за старый дом, который я купила; покойного Джона «Сэнди» Локетта за историю о летучей мыши. Он клялся, что это случилось с ним в Остине. Да, история невероятная, но у меня нет оснований сомневаться в её правдивости. Очень поддержали меня первые читатели этой книги: Джо Калхеви, Уэйн Прайс, Роксана Хейл Дролет, Кэрол Джервис и Ноэлин Томпсон, а также моя закадычная подруга Вэл Браун, заботливая и сердечная преподавательница музыки, ничуть не похожая на мисс Браун. Благодарю моего литературного агента Марси Познер, которая заметила мою книгу. Очень помогли улучшить эту книгу Лаура Годвин, Ноа Вилер, Ана Дебу, Марианна Коэн и все остальные сотрудники издательства «Холт».

И особенная благодарность Гвен Мур Эрвин. После всех этих лет.

Этот эпиграф, как и все остальные, взят из книги Чарлза Дарвина «О происхождении видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» (пер. с англ. К. А. Тимирязева).

Пожалуйста (фр.)

Очень забавный дедушка (фр.)

Мадмуазель, вы очаровательны (фр.)

Не так ли? (фр.)

Бен Джонсон, пер. В. Лунина.