Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

— Исчадие ада, — рассмеялся Вильгельм.

— О Боже! — ужаснулся де Монфор, взглянув на лежащего медведя. — В жизни не видал такого здоровенного зверя. Силы Небесные, как вам удалось остаться в живых, монсеньор? Видно, сам Господь направлял вашу руку.

— Конечно, он, кто ж ещё? — проворчал герцог, вперив в де Монфора свои чёрные пронзительные глаза. Барон невольно поёжился и поспешил отвести взгляд. Тем временем Сивард вывел из кустов лошадь де Монфора и, порыскав в чащобе, привёл дрожащего мелкой дрожью жеребца герцога.

— Возвращаемся, — бросил спутникам Вильгельм, трогая коня. Он отъехал на несколько шагов, затем обернулся и приказал:

— Сивард, сними с медведя шкуру... Я пришлю тебе в помощь людей. Привезёшь её и мясо во дворец.

Сивард дождался, пока герцог и прочие сеньоры скрылись из глаз, присел над распростёртым телом оруженосца и грустно произнёс:

— Эх, Свенельд, Свенельд... Не повезло тебе, старина... А наш господин и не вспомнил о тебе... Клянусь Одином [29] Один — верховный бог скандинавов. , не хотел бы я такой смерти!

Меж тем Вильгельм в сопровождении сакса и приближённых медленно ехал по тропинке.

— Жалко Свенельда... — вздохнул Фитц-Осберн, — смелый и надёжный был воин.

Герцог косо взглянул на него и сквозь зубы пробурчал:

— Он был плохим воином, коль не сумел защитить своего сюзерена!

Лорд-сенешаль покачал головой, но ничего не сказал. Некоторое время всадники ехали молча. Лес кончился, и впереди замаячили башни дворца. Подъезжая к нему, всадники наткнулись на странную процессию — несколько воинов вели скованных цепью людей. Вильгельм остановил коня и спросил:

— Кого ведёте?

— Бунтовщиков, монсеньор! — ответил начальник конвоя.

— Да здравствует Вильгельм Незаконнорождённый! — крикнул один из пленников, рыжеволосый крепыш в разорванной рубахе.

Герцог смерил наглеца взглядом, не сулившим ничего хорошего. Тронув поводья, он подъехал и холодно спросил:

— Не боишься смерти?

— Все когда-то умрём... — пожал плечами крепыш.

— А если ты умрёшь в мучениях?! — зловеще уточнил Вильгельм.

— На всё Божья воля... — слегка побледнев, ответил рыжий.

— Если скажешь, кто зачинщик, отпущу, — предложил герцог, скривив губы в усмешке.

— Я зачинщик... — улыбнулся бунтарь.

Вильгельм задумчиво приподнял бровь, помолчал мгновение и неожиданно приказал:

— Расковать!

Стражники тотчас выполнили его приказание.

— Ты свободен... — промолвил властелин Нормандии.

Пленник оторопело взглянул на него, растёр занемевшие руки и медленно двинулся к лесу. Вильгельм хмуро смотрел ему в след. Когда рыжеволосый отошёл шагов на десять, герцог перевёл взгляд на стоявшего подле него стражника и едва заметно кивнул. Воин снял висевший за спиной лук, достал стрелу и натянул тетиву. В этот момент пленник, будто почувствовав неладное, обернулся. Заметив лук в руках дружинника, он остановился, повернулся лицом и гордо расправил плечи. Спутники герцога затаили дыхание, ожидая, чем всё это кончится. Заметив их реакцию, Вильгельм усмехнулся, жестом приказал воину опустить лук и тронул коня.

— Как прикажете поступить с остальными? — бросил ему вслед начальник конвоя.

— Ты не знаешь, как поступают с бунтовщиками? — не оборачиваясь, ответил герцог. — Отрубите им руки и ноги... И отпустите на все четыре стороны!

Стражник остолбенел, а Вильгельм, пришпорив коня, поскакал прочь.

По возвращении во дворец он занялся текущими делами. Планы его были таковы. Через несколько дней он начнёт вызывать к себе баронов по одному, и те, лишившись поддержки Тинга, не смогут противостоять. Кнутом и пряником он склонит на свою сторону большинство сеньоров.

Не подведёт и отец Ланфранк, его посланцы выполнят возложенные на них поручения. Они убедят конклав и Папу Александра II в том, что герцог отстаивает интересы церкви и желает восстановить справедливость. Кроме того, пообещают, что в случае успеха Рим будет ежегодно получать весьма крупные суммы.

В принципе, склонить Папу на свою сторону будет нетрудно, ибо его первый советник — отец Гильдебранд был крайне раздражён чрезмерной самостоятельностью английской церкви, а также тем, что Гарольд короновался без высочайшего благословения. Влиятельнейший европейский сюзерен смиренно просит у Рима поддержки? Великолепно! Наказать зарвавшегося английского монарха, презревшего обет и возложившего корону без папского благословения: святое дело, наглядный пример и предостережение всем христианским государям! Отец Гильдебранд живо откликнется на просьбу герцога и убедит Папу поддержать предприятие и придать ему духовную окраску. Норманны получат благословение и знамя Святого Петра.

Что же касается французского короля, подданным которого номинально являлся герцог норманнский, то заручиться его согласием будет и вовсе не сложно. «Избавиться от столь неспокойного и опасного вассала! Что может быть лучше? — обрадуются французы. — Пусть сложит голову за морем, а мы приберём к рукам осиротевшую Нормандию!»

Осенённый папским благословением, Вильгельм призовёт под свои знамёна рыцарей со всех христианских земель, и они широкой рекой потекут к нему из Фландрии, Бургундии, Бретани и прочих мест. В большинстве своём это будут младшие сыновья феодалов, которым не светит наследство и нечего терять. Рассчитывая на щедрые бенефиции, они с энтузиазмом откликнутся на призыв герцога...

Таким образом, Вильгельм получит определённое преимущество, на его стороне будут стратегическая инициатива и общественное мнение, а под началом — самое современное европейское войско. Правда, англо-датчане, ждавшие норманнов на том берегу Ла-Манша, мало походили на жертвенных агнцев. Дружины, составленные из этих гордых и свободолюбивых людей, вооружённых огромными боевыми топорами, представляли собой грозную силу, да и английский флот в качественном отношении превосходил норманнский. Иными словами, шансы герцога и его разноплеменного воинства были весьма не велики. Однако у Гарольда есть ещё один страшный враг, этим врагом был лучший полководец Европы — норвежский король Харальд Гардрада.

— А ну нападай! Не ленись! — кричал повелитель Норвегии, расшвыривая противников, которыми были его юный сын Олаф, старый соратник Турд и дружинник Торгир. Олаф стремительно кинулся на отца, но Гардрада ловко увернулся, подставив сыну ногу — тот споткнулся и, по инерции пролетев вперёд, зарылся головой в сугроб.

Тем временем Турд, получив увесистую оплеуху, полетел в другую сторону. Торгир сверкнул мечом, но Гардрада закрылся щитом и в свою очередь ударил по щиту противника. Дружинник не выдержал силы удара и сел на снег.