Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

— Мальчик, князь батюшка! — весело закричала она.

— А можно к ней?.. — спросил Владимир, поднимаясь с лавки.

— Надобно погодить чуток! — ответила девка и захлопнула дверь перед его носом.

Владимир крякнул и вышел из терема.

— Эгей, люди! У меня сын родился!!

Со всех концов двора к нему уже сбегались дружинники и смерды. Они смеялись и с поклонами поздравляли своего князя.

На крыльце появилась Хильда.

— Теперь можно, князь-батюшка, — по-русски сказала она.

Владимир вихрем влетел в хоромы, отворил дверь опочивальни и замер у порога. Гита улыбнулась ему навстречу и, с трудом шевеля запёкшимися губами, тихо произнесла:

— С сыном вас, Владимир Всеволодович.

Подле неё копошилось и пищало нечто сморщенное и красное. Подойдя к постели, молодой князь с замиранием сердца взял в руки маленький, трепещущий свёрток и, неожиданно для себя, встретился с осмысленным строгим взглядом.

— Ишь ты каков! — удивился Владимир.

— Весь в батюшку! — засмеялись вокруг.

Князь несколько секунд подержал сына, затем бережно положил его на место. С любовью взглянув на жену, он нежно коснулся губами её щёки и ласково произнёс:

— Спасибо, родная.

Незаметно, словно струи быстрой реки, пробежали семнадцать лет. Нежная и хрупкая Гита стала для Владимира верным и надёжным другом. Она словно растворилась в нём, отдала всю себя, помогая ему в нелёгкой доле. И ни разу не услышал он от неё ни жалобы, ни упрёка. Имея такую поддержку, Владимир стал поистине великим князем. Он сплотил Русь, одержал победы в десятках сражений, усмирил половцев. А впереди его ждал киевский стол. Пока же Владимир правил своим уделом.

Однажды тёплым летним днём на княжий двор неспешно вышли два старика. Один из них — седой великан — тяжело опустился на лавку. Второй — маленький и худенький — примостился рядом.

— Погреем косточки, старина? — спросил Рагнар.

— Погреем, — отозвался Соломон.

Они умолкли, подставив бороды тёплым лучам солнца. Лёгкий ветерок обдувал их лица, буйные ароматы трав веселили сердца.

— Хорошо, — вздохнул лекарь.

— Да уж, — согласился его друг.

— Ты как спал сегодня?

— Да вроде ничего.

— А у меня всю ночь спину ломило, — с усмешкой пожаловался еврей. — Думал — к дождю. Ан нет. Солнышко.

— Постарели мы с тобой. Вот и ломит то там, то сям.

— Не то слово.

Они помолчали, думая каждый о своём. Минут через пять Рагнар почесал затылок и хотел было что-то сказать, но в этот момент Соломон усмехнулся.

— Ты чего?

— Представил, каково сейчас Вильгельму, — ответил лекарь. — Поди, ярится в аду... Двадцать лет старался, покорял Англию. И что? Не успел помереть — всё пошло прахом!

— И не говори... — кивнул Рагнар. — Один сын погиб на охоте... от случайной стрелы... Другой томится в темнице... Третий потерял наследника в кораблекрушении.

— Они претерпели всё то, что претерпел наш славный Гарольд, — поднял палец Соломон. — И поделом! С Богом нельзя играть! Вильгельм этого не понимал.

— Зато его сыновья познали на своей шкуре!

— Это точно!

Старики вновь умолкли.

— А какой сокол вырос у нашей девочки! — прервал паузу Соломон.

— Да... — просветлел Рагнар.

— Твоя наука пошла ему впрок, — улыбнулся еврей. — Воин хоть куда. Весь в деда!

— Иной раз гляжу на него — и аж мороз по коже, — задумчиво произнёс сакс. — Будто наш король восстал из мёртвых. Бывает же такое...

— Вылитый дед, — согласился лекарь. — И внешностью. И душой.

Он хотел было что-то добавить, но его прервал раскатистый звук рога.

— Что это? — озабоченно спросил Соломон.

— Ничего, — пожал плечами Рагнар. — Наш мальчик идёт брать дань с половцев. Отец приучает его к делу.

— Не рановато ли?

— В самую пору... — покачал головой сакс. — Эх, жалко, староват я стал. Не смогу за ним приглядеть.

— А Ратибор?

— Пойдёт с ним. И Мономахова дружина.

— Хорошо, — облегчённо вздохнул Соломон. — Таки ей нет равной в этих землях.

— Это точно, — согласился Рагнар.

— Что ж, пойдём провожать.

— Пошли, — кивнул сакс, медленно поднимаясь на ноги. — Только зайдём в горницу. Я кое-что приготовил нашему мальчику.

Старики неспешно направились в свои покои. Не успели они скрыться из виду, как на крыльцо княжеского терема вышел юный витязь. Голубоглазый и светловолосый, он был красив лицом и не по-юношески статен фигурой. Старики были правы — молодой князь Мстислав удивительно походил на деда. Во взгляде светились ум и доброта, а в развороте плеч ощущалась недюжинная сила.

Мстислав собрался было сбежать по ступеням, но, вспомнив, что идёт в поход, подбоченился и неспешно спустился во двор. Вслед за ним на крыльце появилась Гита. Она очень похорошела за прошедшие годы — нежный саксонский бутон, напоенный соками русской земли, расцвёл и превратился в прекрасный цветок.

Княгиня взялась за перила и с любовью взглянула на сына. Чья-то рука бережно коснулась её плеча — то жестом ободрил жену подошедший сзади Владимир.

Юноша низко поклонился родителям и чинно произнёс:

— Прощай, батюшка... Прощай и ты, матушка, — тут же добавил он чуть дрогнувшим голосом.

— Отправляйся, Мстислав, — кивнул Владимир. — Жду тебя к Спасу.

Гита потянулась было к сыну, но Владимир мягко придержал её за плечо.

— Береги себя, сыночек, — прошептала женщина, с трудом сдерживая слёзы.

— Не волнуйся, матушка, — улыбнулся юноша. — Я скоро вернусь.

Он круто повернулся и стремительно направился к своей дружине. Ратибор подставил ему стремя, юный князь птицей взлетел в седло и гордо расправил плечи.

В этот момент к нему приблизился Рагнар. Старик нёс в руках какой-то длинный свёрток. Он развернул его, и в луче солнца тускло блеснул старинный саксонский меч.

— Возьми его, мой князь, — дрогнувшим голосом произнёс старик. — Это меч твоего деда — славного короля Гарольда. Я берег его для тебя.

Мстислав бережно взял меч, поцеловал и взволнованно произнёс:

— Спасибо, Рагнар.

Оруженосец непроизвольно поправил складку его алого плаща и, не удержавшись, попросил:

— Не рискуй понапрасну, сынок... Меня ведь с тобой не будет...

— Не волнуйся, — улыбнулся юноша. — Теперь со мной меч деда. Он не подведёт в бою!

— Хорошо сказано, мой князь! — удовлетворённо воскликнул старый хускерл.

Мстислав кивнул на прощание, стремительно обнажил клинок и взмахнул им в воздухе. Повинуясь команде, княжеская дружина во главе с Ратибором поскакала со двора. Юноша дождался, пока последняя шеренга втянется в ворота, махнул рукой матери и с ходу пустил коня в галоп.

Стук копыт удалялся, пыль оседала на придорожных травах, а на крыльце махала платочком хрупкая женщина, да утирали украдкой повлажневшие глаза два растроганных старика.