Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

Поначалу тело Святослава Ярославича собирались похоронить в одном из приделов Софийского собора. Однако из завещания покойного стало ясно, что последним его пристанищем должен стать Спасо-Преображенский собор в Чернигове. В этом городе Святослав княжил дольше всего, оттуда уходил в походы, прославившие его имя по всей Руси. Видимо, Святослав настолько сросся душой с Черниговом, что и прах свой завещал упокоить в местном кафедральном соборе.

Это было удивительно для Оды и всех тех, кто знал, сколь рьяно желал честолюбивый Святослав оказаться на киевском златокованном престоле. Ведь завещание было написано Святославом в его бытность великим киевским князем.

Когда гроб с телом, установленный на санях, двинулся в путь, весь Киев от мала до велика вышел проститься с тем, кто при всей своей хитрости и жестокости всегда был надёжным защитником Руси. Кого опасались и половцы, и правители соседних западных государств.

Ода ехала в крытой кибитке позади траурных саней. До неё долетали отдельные выкрики из толпы, которая растянулась вдоль улиц от дворца до Золотых ворот:

- Прощай, Ярославич!

- Прощай, заступник!

- Да будет земля тебе пухом!

- Райских кущ тебе, Святослав Ярославич, за доброту твою!

Скрипит снег под полозьями и под копытами лошадей. Звякают уздечки: старшая и младшая дружина в полном составе сопровождают своего князя в последний путь.

По пути в Чернигов Ода несколько раз пыталась заговорить с Глебом о том, как ему надлежит вести себя со Всеволодом Ярославичем, дабы тот не изгнал его из Переяславля, когда дело дойдёт до дележа столов княжеских. Однако подле Глеба постоянно находился Владимир Всеволодович, приехавший-таки в Киев в день отъезда траурного кортежа. Откровенничать при Владимире Ода не решалась, поэтому беседы с Глебом у неё не получилось. Ода хотела и Бориса настроить против Всеволода Ярославича, но тот как назло постоянно находился далеко впереди среди дружинников, прокладывавших путь по занесённому снегом льду реки Десны.

У Оды невольно забилось сердце, когда она вступила н белокаменный черниговский дворец, где ныне хозяйкой была половчанка Анна, супруга Всеволода Ярославича. Все связанное с этим дворцом, все радости и печали, посетившие Оду в этих стенах, вдруг нахлынули на неё. Потому Ода и была так замкнута и неразговорчива с Анной, которая с искренним сочувствием отнеслась к се горю.

Прах Святослава был уже погребён, когда в Чернигов наконец-то съехались его сыновья, все кроме Романа.

На траурном застолье во главе стола восседал Всеволод Ярославич, за которым теперь было старшинство. По правую руку сидели его племянники и сын Владимир, по левую - ближние бояре.

Ода, сидя рядом с княгиней Анной, почти не притрагивалась ни к еде, ни к питью. Во всем происходящем ей чудилось недоброе. И то, как ломают шапки перед Всеволодом и его сыном киевские бояре. И то, что Всеволод отдалил от себя любимцев Святослава, Алка и Перенега. Для них даже места не нашлось за княжеским столом, оба затерялись среди прочих гостей, коих набилось в гридницу великое множество. Одна за другой звучали похвальные речи в честь усопшего, вспоминались его славные дела и мудрые изречения. Слуги едва успевали наполнять чаши и кубки хмельным мёдом.

Ода обратила внимание, что похвалы умершему рассыпают в основном черниговские бояре, а киевляне и переяславцы помалкивают, хотя пьют хмельное питье тоже с усердием.

Неожиданно кто-то из гостей, изрядно захмелев, бросил в зал:

- А где Изяслав Ярославич? Ведь по закону он старшинство должен принять.

Ода заметила, как вздрогнул Всеволод Ярославич, как беспокойно забегали его глаза.

Поднявшийся шум и смех сгладили возникшее напряжение. Мол, Изяславу на Руси не место, коль он папе римскому на верность присягал!

Киевские бояре несколько раз пытались заговорить со Всеволодом Ярославичем: станет ли он продолжателем начинаний Святослава, готовить ли по весне полки для похода в Болгарию. Спрашивали и о союзе с Гезой против ромеев и германского короля, быть тому союзу или нет?

Однако Всеволод Ярославич отмалчивался.

Покидая пиршество и медленно проходя между столами, Ода услышала чей-то голос:

- Все кончено, друже. Замыслы Святослава Всеволоду не по плечу.

Ода узнала говорившего: Гремысл, главный советник Глеба. Соседом Гремысла был черниговский боярин Веремуд, брат Алка.

Он возразил:

- А я разумею, все токмо начинается, не будет покою на Руси, пойдут распри за распрями на радость половцам и князю полоцкому.

- Думаешь, и Изяслав своего требовать станет?

- Станет. И не токмо он…

Ода удалилась на женскую половину терема и вызвала к себе Людека.

Дружинник пришёл вместе с Регелиндой, которая и ходила за ним.

- Ты исполнил моё повеление? - обратилась Ода к Людеку.

Тот молча кивнул.

- И что сыны мои?

- Ответили согласием, - промолвил поляк.

- Хорошо. Ступай.

Людек поклонился и скрылся за дверью.

Регелинда удалилась вместе с ним, чтобы неприметно вывести из женских покоев.

Вернувшись, Регелинда тотчас подступила к Оде с настойчивыми расспросами:

- Ну, душа моя, признавайся, что ты задумала? Какое поручение давала Людеку? Вижу по очам твоим, не печаль по мужу усопшему тебя занимает, иное в голове. Что же?

- Не время предаваться скорби, Регелинда, - ответила Ода после краткого молчания. - Пришла пора Святославичам самим о себе мыслить, ибо отцовской заботы им более не видать, а дядья скоро сами меж собой грызться начнут.

Я думаю, Святославичам нужно стоять за Всеволода Ярославича против Изяслава, - заметила Регелинда. - Коль сядет в Киеве Всеволод, то племянников своих без милости не оставит.

- А я так не думаю, - сказала Ода. - Всеволод воркует по-голубиному, но крылья имеет ястребиные. Он не одобрял многие замыслы Святослава и о сыновьях его вряд ли заботиться станет. Замышляет что-то Всеволод. Сердцем чую, что во вред Святославичам тайные помыслы его. Святославичам надо сплотиться, пока не поздно. Сегодня ночью я соберу вместе и Бориса и Святославичей, чтобы обсудить, как лучше противостоять дядьям.

- С огнём играешь, душа моя, - предостерегла Регелинда.

- Знаю, - Ода жестом велела служанке удалиться.

Ровно в полночь сыновья Святослава собрались в доме, который занимал Борис Вячеславич со своими гриднями. Туда же в назначенный час пришла Ода, сопровождаемая Людеком и Регелиндой.

Из всех присутствующих на этом тайном совете лишь Борис знал, о чем пойдёт речь, но помалкивал до поры, предоставляя Оде самой начать столь щекотливый разговор.

Ода оглядела своих повзрослевших пасынков, задержав взгляд на сыне Ярославе, самом юном среди них. И начала без обиняков: