Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

В центре встал большой великокняжеский полк, в котором помимо киевлян были ещё туровцы и белгородцы. Перед полком Изяслава в челе боевого построения заняли место волыняне во главе с Ярополком Изяславичем. На правом крыле расположились переяславцы во главе со Всеволодом Ярославичем, там же - торки и берендеи. Левое крыло занял Владимир Всеволодович со своими смолянами.

Боевые трубы в полках братьев Ярославичей ещё не закончили свою перекличку, когда вражеская конница уже обрушилась на их фланги.

Смоленская дружина под натиском касогов подалась назад и смешалась с пешим смоленским полком. Стяг Владимира несколько раз падал наземь, но вновь и вновь вздымался над яростной круговертью из блистающих на солнце мечей, щитов и копий. Смоляне изо всех сил пытались сдержать касогов, но все же шаг за шагом отступали к топкому речному берегу, заросшему камышом.

Дружина Бориса сшиблась с конницей берендеев, рядом ковуи рубились с конниками-торками.

Олег, желая усилить атаку, повёл своих дружинников и Глебовых гридней на волынскую дружину Ярополка.

«Коль удастся опрокинуть Ярополкову дружину, то при отступлении волыняне неизменно смешаются с Изяславовым полком, - думал Олег. - А наша подоспевшая пехота загонит недругов в реку».

Однако волыняне стояли крепко, не уступая дружине в храбрости.

Олег сразил одного волынского дружинника, сбил с коня другого, ранил третьего… Вдруг перед ним мелькнул знакомый щит. В следующий миг Олег узнал Ярополка, белый конь которого скалил зубы.

Ярополк на миг задержал занесённый над головой меч: он тоже узнал Олега.

О чем подумал сын Изяслава в этот миг? Дрогнуло ли у него сердце при мысли, что он поднял меч на своего двоюродного брата?

Олег не заметил в глазах Ярополка ненависти и решил, что тот не станет с ним сражаться.

Но он ошибся. Ярополк ударил его мечом, целя в шею. Зазевавшийся Олег с трудом отбил опасный удар. Подоспевший на выручку Регнвальд сбоку нанёс сильный удар копьём в грудь Ярополку.

- Ворон считаешь, княже! - рявкнул Регнвальд ни Олега.

Тот, понукая коня, устремился к Ярополку, желал расквитаться, но князя заслонили телохранители. В схватке с его гриднями Олег получил две лёгкие раны, но и сам сумел ранить двоих. Сражавшийся рядом с Олегом Регнвальд изловчился поразить волынского воеводу.

Неизвестно, что послужило сигналом к бегству Ярополковой дружины, то ли гибель воеводы, то ли большое число убитых и ещё большее количество раненых, но вдруг разом все переменилось. Только что Олег видел перед собой щиты волынян и их сверкающие мечи. И вот уже мелькают разномастные крупы вражеских лошадей, развеваются длинные хвосты. Бегство волынян было стремительным. Сплочённая дружина Ярополка разлетелась, рассыпалась, подобно брызгам, по широкому полю. Гулкий топот сотен копыт заглушал торжествующие крики победителей.

«Теперь черед Изяслава! - Олег вглядывался вперёд, туда, где виднелось чёрное великокняжеское знамя. - Токмо бы Всеволод не разгадал наш замысел. Токмо бы касоги выстояли против смолян».

Киевская дружина устремилась на помощь волынянам, но внезапно очутилась между бегущими берендея ми и наступающей дружиной Олега. Берендеи в панике расстроили конные сотни киевлян, а за ними следом подобно вихрю нагрянула дружина Бориса. Киевляне оказались между двух огней. Изяслав сражался впереди своих гридней, совершенно не понимая, что происходит, куда надлежит пробиваться.

Олегу казалось: нужно ещё одно усилие и враг будет окончательно разбит. Он видел, что дружинники Бориса в ясских шлемах сминают и опрокидывают киевлян, а чёрное знамя с красным трубящим ангелом находится в самом пекле битвы.

Неожиданно возле Олега оказался ковуй на взмыленном коне.

- Вай-уляй! Беда, князь! - выкрикивал он, удерживая на месте своего скакуна. - Борисби убит!

У Олега сердце замерло в груди.

- Что ты мелешь, негодяй! - закричал он, не желая верить услышанному. - Не может этого быть! Не верю. Нет! Нет!…

- Клянусь душами предков, я не лгу, князь, - гонец обиделся. - Алхаз-бей сообщает тебе: Борисби мёртв.

- Не поверю, пока не увижу тело, - рявкнул Олег. - Где оно? Где Алхаз-бей?

Гонец махнул рукой туда, где шла отчаянная сеча. Звенели мечи, дыбились кони, с громким треском ломались копья… Киевляне и часть волынян стояли насмерть против обступивших их врагов.

Олег и его гридни поскакали вслед за гонцом. В голове Олега стучала одна мысль: «Неправда! Борис не мог умереть! Не мог».

Бунчук Алхаз-бея был воткнут в землю чуть в стороне от звенящего железом огромного скопища всадников. Полтора десятка лучников стояли полукругом возле бунчука с луками, взятыми наизготовку. Тут же был Алхаз-бей и несколько его телохранителей, державших лошадей под уздцы.

- Где Борис? - крикнул Олег, спрыгнув с коня.

Алхаз-бей молчаливым жестом указал на тело под красным плащом, лежащее на траве в центре полукруга, образованного спешенными ковуями.

Расталкивая ковуев, Олег бросился к этому плащу и полной уверенности, что красная ткань скрывает кого угодно только не Бориса. Он сдёрнул плащ с неподвижного тела и застыл поражённый увиденным. Перед ним лежал мёртвый Борис.

Голова была разможжена ударом топора, один глаз полностью вытек. Но все же его можно было узнать.

Олег упал на колени и, прижав к лицу безжизненную руку Бориса, зарыдал в голос. Он обливался слезами и горько стонал, проклиная Судьбу, Господа и Изяслава. Все зло в мире казалось ему ничем по сравнению с тем, что случилось. Все пережитые несчастья казались пустяком в сравнении с этим ужасным несчастьем. Олег и не подозревал, до какой степени ему был дорог Борис: у него будто выбили опору, убили саму радость жизни.

Услышав слова Регнвальда о том, что переяславская дружина мчится на выручку к киевлянам, Олег резко выпрямился. На его лице, враз постаревшем, отпечатались гнев и неистовая жажда мести.

Приказав Алхаз-бею увезти тело Бориса в безопасное место, Олег собрал своих воинов и тех ковуев, которые оказались поблизости, чтобы ударить на переяславцев.

- В плен никого не брать, тем паче Изяслава и Всеволода. Рубить всех без пощады!

Не отстававший от Олега Регнвальд был поражён топ безудержной смелостью, с какой Олег ворвался в самую гущу врагов. Переяславцы были опытными рубаками, им хотелось отомстить за своё поражение на Сожице, поэтому упорства и жестокости было в избытке с обеих сторон.

После каждого точного удара мечом Олег приговаривал с мстительным торжеством:

- За Бориса!… За Глеба!…

Княжеские гридни падали с коней один за другим, а Олега не брали ни меч, ни топор, ни копье. Словно заговорённый, он прорубался к стягу переяславцев, видя поблизости от него позолоченный шлем Всеволода Ярославича.