Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога

Во время одного из дневных переходов, когда отряды огибали высокую, поросшую елями гору, на её вершине вдруг заклубился густой чёрный дым.

- Это гора Добенин, - молвил Дыглош Перенегу. - На её вершине постоянно находятся чешские дозоры. Можно не сомневаться, этот дым увидят в Оломоуце и ближних к нему городах. Теперь нам не избежать встречи с ратью князя Братислава.

Проходя по землям Моравии, польские рыцари безжалостно разоряли усадьбы чешской знати, жгли деревни и мельницы. В плен брали прежде всего детей, девушек и молодых женщин. На возы грузили все, что имело хоть какую-то ценность: от медных подсвечников до скаток грубого крестьянского полотна.

Но чем ближе к Оломоуцу приближалось польско-русское воинство, тем чаще поляки платили кровью за свою жестокость и алчность. Небольшие чешские отряды внезапно появлялись из лесов и нападали на грабителей, когда те меньше всего этого ожидали. Теперь польские рыцари не осмеливались далеко отдаляться от основного войска.

Русским ратникам Перенег запретил участвовать в грабежах, говоря, что за помощь, оказанную в войне, польский князь и так заплатит им из своей казны.

На подходе к Оломоуцу конные дозоры донесли, что впереди стоит войско Братислава.

Поляки и русичи принялись на ходу перестраиваться в боевой порядок. Центр и левый фланг Владислав отдал своим союзникам, польские конные и пешие отряды собрались на правом фланге.

Лес кончился. Вокруг расстилалась холмистая равнина, кое-где изрезанная неглубокими оврагами и руслами пересохших речек, некогда впадавших в Мораву, до которой было рукой подать.

Вскоре на вершинах дальних холмов показались знамёна и множество торчащих кверху копий. Заблестели пи солнце шлемы и щиты далёкого войска, которое, растянувшись по холмам, перекрыло обе дороги, ведущие к Оломоуцу.

Олег придержал коня, прикрыв глаза ладонью от слепящих лучей солнца. Вражеское войско показалось ему не просто большим, но огромным.

Многочисленность чехов и моравов всем бросилась в глаза, едва рать Братислава пришла в движение и двинулась с холмов на равнину. Пешие отряды двигались в шахматном порядке, конные колонны, сверкая латами, мчались по пологим склонам, обгоняя пехоту и занимая место на флангах.

- Не меньше тридцати тысяч, - проворчал Перенег, вглядываясь в чешское войско, до которого оставался всего один перестрел [32] [32] Перестрел - мера длины, равнявшаяся расстоянию полета стрелы. Около 200 метров. .

Он посмотрел на Олега и Владимира:

- Ну, други мои, с конными полками пойдёте, а я пешую рать возглавлю. Вперёд далеко не отрывайтесь. Помните, Вратислав смел и коварен. Коль мой стяг падёт, то воевода Никифор главенство примет. С Богом!

Владимир возглавил конные сотни волынян, киевлян и переяславцев. Олег - ростово-суздальскую дружину и черниговцев.

Варяг Регнвальд, Олегов гридничий [33] [33] Гридничий - военачальник, стоящий во главе младшей дружины. , спорил с черниговским воеводой Путятой. Ни тот, ни другой не желал ставить своих конников в задние ряды. Олег мигом прекратил спор, сказав, что вперёд встанет дружина Владимира.

- Владимиру честь уступаешь, княже, - промолвил Регнвальд. - Не по годам ему честь эта.

Отец твой выше Владимирова отца стоит, - вставил Путята, - значит и первенство за тобой быть должно. Гляди, княже, возгордится Владимир, станет и впредь первенства себе требовать.

Но Олег от решения своего не отступил, ибо знал: Владимир хоть и молод, но ратному умению его обучать не требуется. Не растеряется в любой ситуации, не оробеет перед мощью врага. Даже и знает Владимир лучше Олега, как действует в ближнем бою рыцарская конница, ведь ему уже приходилось прогонять поляков за Бут. В тех сечах двухлетней давности Владимир ни разу бит не был, хотя стоял против тяжёлой польской конницы с гораздо меньшим войском, нежели сейчас.

Олег не стал делиться с воеводами своими мыслями. Он хорошо помнил напутствие отца перед выступлением к западному порубежью.

«Головой своей зря не рискуй, - сказал сыну Святослав, - в этой войне от тебя доблести особенной не требуется. Если Владимир будет вперёд рваться, уступай ему честь начинать битву, а себе бери славу одержанных побед. В битве последний успех зачастую важнее первого. Помни об этом, сын мой».

Едва пришла в движение закованная в блестящие латы чешская кавалерия, так тотчас взревели боевые трубы в русских и польских полках. Затрепетали разноцветные флажки на копьях польских рыцарей, которые пошли вперёд, построившись клином. Русские же конники устремились на врага, развернувшись широким фронтом. Это делалось с той целью, чтобы у конных лучников был шире обзор.

Олег мчался на длинногривом гнедом скакуне во главе ростовчан. Прямо перед ним развевались красные плащи киевских и переяславских дружинников. Над островерхими шлемами русичей среди частокола копий реяли черные с позолотой знамёна, на которых был изображён лик Спасителя. Олег старался разглядеть красное знамя Владимира с гербом его стольного града, но не смог его увидеть. Волынская дружина на своих длинноногих угорских лошадях ушла далеко вперёд.

«Не терпится Владимиру сойтись с чехами лоб в лоб, - мелькнуло в голове у Олега. - Ив кого такой норов? Отец его хоть и не робкого десятка, но до сечи не большой охотник. А этот…»

Где-то впереди раздался скрежет и лязг, будто сшиблись две лавины железных чудовищ. Задрожала земля под тяжестью многих сотен всадников. Шум битвы, наплетая, разорвал тишину летнего утра.

Олег не заметил, как оказался в самой гуще сражения. Какой-то чешский рыцарь с такой силой ударил его копьём, что он, приняв удар на щит, едва не вылетел из седла. От удара копье чеха сломалось. Рыцарь выхватил из ножен длинный меч и ринулся на Олега. Олег вздыбил коня и рубанул сверху мечом, целя рыцарю в предплечье, но промахнулся. Удары рыцарского меча были столь тяжелы, что в сердце Олега закрался невольный страх: по силам ли ему одолеть могучего противника?

Лицо чешского рыцаря было скрыто забралом, закруглённый верх шлема украшала богатая насечка в виде листьев дуба. Черно-красный щит был треугольной формы, изображённый на нем вепрь с оскаленными клыками, казалось, олицетворял свирепый нрав его обладателя.

Два ростовских дружинника вовремя прикрыли Олега щитами, когда у того сломался меч.

Выбравшись из лязгающей железом сумятицы ближнего боя, Олег отдышался и примерил в руке рукоять булатного меча, поданного ему верным челядинцем Бокшей.

- Поостерегся бы ты, княже, - опасливо произнёс Бокша, помогая Олегу взобраться в седло. - Не лезь на рожон-то. Чехи - это не половцы! Глазом моргнуть не успеешь, как голову снесут. Как я опосля батюшке твоему на глаза покажусь?