Галина Романова - Иван Берладник. Изгой

До этого больше по привычке и от досады желал Ярослав ему смерти. Берладник был не только законным соправителем Галиции - он осмелился похитить у него любовь жены. Ольга Юрьевна сторонилась мужа. Не так давно родила ему дочь, названную Евфросиньей. Ярослав, довольный тем, что у него уже есть сын, даже не взглянул на новорождённую - разве что посетил обряд крестин. А так и не помнил, как девочку звать.

В прошлом году, казалось, улыбнулась судьба - согласился Юрий Долгорукий выдать ненавистного Берладника. Того уже привезли окованного в цепях в Киев, уже бросили в поруб, уже посланные Ярославом Избигнев Ивачевич и Степан Хотянич были готовы везти его в Галич на казнь, уже и гонца выслали - мол, встречайте! - но Юрию не иначе как вожжа под хвост попала. Послушался каких-то попов, которые в междукняжеских отношениях не смыслят ничего, и отправил Берладника обратно в Суздаль. До Суздаля изгой не доехал - пропал где-то под Черниговом. И - нате вам! - объявился живой и здоровый в Берлади!

Получив от своих людей сведения, что на Подунавье снова гуляет лихой князь, собирая под руку всех подряд, Избигнев Ивачевич пришёл с этой вестью к Ярославу Владимировичу. Тот выслушал боярина, сидя на стольце, хмуря светлые брови и щуря бледно-голубые глаза.

- Истинно ли сие? - спросил он, когда боярин договорил. - Берладник ли то есть?

- Истинный Бог, княже! - Избигнев перекрестился. - Холоп мой, Ерошка, самого его живого зрел. Тот хотел моих воев к себе переманить. Одни согласились, да и Ерошка для виду тоже. А потом коня увёл ночью и ко мне прискакал. Я приказал его в батоги за то, что товары не устерёг.

- Что в батоги - это хорошо, - задумался Ярослав. - Холоп должен знать своё место.

- И, княже, не у одного меня Иванка этот товары похитил. Спроси у кого хошь из своих думцев - и Щепан Хотянич пострадал, и Серослав, и Хотян Старый…

На другой день всё подтвердилось. Не только думцы, как сговорившись, стали жаловаться князю на убытки - пришла и для самого Ярослава горькая весть о потерянных товарах из Византии.

Услышав о последнем, Ярослав впал в ярость. Не обращая внимания на случившихся тут же бояр, закричал, затопал на гонца ногами:

- Это как же ты, пёс поганый, княжьих товаров не уберёг? Да куда же ты смотрел?

Десятник охранной дружины виновато моргал глазами, стоя на коленях:

- Да смотрели мы, княже! В оба глаза смотрели!… Они налетели, как туча чёрная! Стрелы мечут, как половцы, не укроешься от них. Сотника Кольцо сразу убили. Мы с ними секлись до смерти…

- Чего ж ты жив? - заорал князь. - В полон сдался?

- Мёртвым меня сочли, - десятник коснулся повязки на голове. - По шелому мне вдарили - я упал с коня. Как в бою насмерть не затоптали - сам не ведаю…

- Да лучше бы тебе, нехристь, и погибнуть тамо! - крикнул Ярослав. - Жизнь свою никчёмную спас, а товары мои! А дары византийские… Чего будет-то теперь!

- Теперя они Берладнику достанутся, - себе под нос сказал кто-то из бояр. Ярослав услышал негромкие слова. Он побагровел, глаза налились кровью. Вскочив с места, князь затопал ногами:

- Вон! Все вон! Этого убрать! На конюшню! Запороть! В поруб бросить!

- Да как же это, княже? - воскликнул десятник, когда ворвавшиеся гридни подхватили его под локти, заламывая руки назад. - Я ж тебе верой и правдой…

- Кабы верой и правдой, так лучше бы ты там насмерть сгиб, а товары мои сберёг! Берладнику ты продался, пёс! Пёс! Пёс!… Все вы псы! Только и ждёте, как бы меня предать!

- Да, княже, мы за тебя… Да мы завсегда с тобой… Да только прикажи, - забубнили бояре. - Сами убытки понесли… По миру нас пустил проклятый Иванка…

- Слышать не хочу этого имени! - вскочив, Ярослав запустил в бояр посохом. - Убирайтесь прочь! И чтоб духу вашего тут не было!

Тучный Щепан Хотянич еле успел увернуться от летящего в него посоха, и бояре, толкаясь, ринулись к дверям.

Оставшись один, Ярослав некоторое время ещё бушевал и кричал, брызгая слюной. Потом выдохся, но сидеть просто так не мог. Злость и досаду надо было на ком-то выместить.

Девичьи голоса со двора подсказали ему, что делать. Сорвавшись с места, Ярослав бросился в женскую половину.

Ольга Юрьевна уже много месяцев жила в забросе. Если бы не желание Ярослава время от времени мстить жене за её нелюбовь, она бы и вовсе забыла, каков на лицо муж.

Она сидела в своей светёлке, вышивала полог для церкви. Забросив жену, Ярослав запретил ей и выходить из терема, оставив лишь походы в домовую княжескую церковь, где княгиня проводила по полдня в молитвах. Две боярыни сидели рядышком - одна тоже вышивала, другая, сложив руки на груди, тихонько тянула песню-былину.

Песня оборвалась на полуслове, когда без стука, распахнув дверь, в светлицу ворвался князь Ярослав. Боярыни вскочили, сгибаясь пополам. Ольга застыла, вытаращив на мужа глаза.

- Вот ты где, - прохрипел Ярослав.

- А где же мне ещё быть? - пролепетала Ольга.

- Мужу перечить?… Обе пошли вон, - цыкнул князь на боярынь. Те поспешили убраться, забыв на лавках вышивание.

- Чего смеёшься, дура? - рыкнул Ярослав. - Всё уже ведаешь?

- Да про что ты? - покачала головой Ольга. - Я днями отсюда не выхожу…

- Не перечь мне! Ты-то сидишь, а курицы твои всюду шастают, носы свои длинные суют… Вынюхивают, сплетни разносят…

- Да о чём ты? В толк не возьму…

- Не лги! Про Иванку весть слыхала?

- Про какого Иванку?

- Ах ты, дура! Про Берладника твово проклятого! Как пограбил он меня на Днестре!

Иван! Не сдержавшись, Ольга вздрогнула, прижимая руки к груди. Искра живого чувства промелькнула в её погасших до срока глазах, и Ярославу этого было достаточно. Вскипев, он размахнулся и ударил жену. Ольга повалилась боком на лавку, и второй удар попал по плечу. Она вскрикнула:

- За что?

- За Ивана твово!

- Да рази ж он мой? - Ольга вскинулась навстречу и получила кулаком по лицу.

- Он на Галич идёт, чтоб меня скинуть и на моё место сесть! А тебя княгиней небось сделать хочет! Ты небось и пересылалась с ним?

- Нет! - Ольга истово перекрестилась. - Христом-Богом молюсь!

- Цыц, дура! Лучше кайся, с кем сговаривалась, чтоб Берладника сюда призвать?

- Да ни с кем! Детьми тебе клянусь!

- Детьми? Да мои ли это дети?

От возмущения Ольга утратила страх. Выпрямившись, она расправила плечи и твёрдо взглянула на мужа.

- Это твои дети! - крикнула она. - Твои! И если ты мне не веришь…

Растрёпанная, сжав кулаки, она пошла на мужа.

- Всю жизнь ты мне испоганил, ирод проклятый! Вздохнуть не даёшь! Каждым куском попрекаешь! И так живу с оглядкой! А ты ещё детьми меня попрекаешь? Да после такого… Поди вон! Видеть тебя не желаю! Будь ты проклят!

Ни разу ещё безответная жена не давала ему отпора, ни разу не гнала прочь, ни разу не повышала голоса. Сражённый её гневом, Ярослав попятился к дверям.