Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

- Не отпускай моих рук…

Так они и стояли некоторое время друг против друга.

- Ну и силища из тебя! - наконец молвил князь, - Так и вливается, так и обогатыривает! Уф! - Высвободившись, он приблизил водянистые глазки к большим очам Рода: - Откройся, как на исповеди: ты ведун, выученик волхвов заокских?

Род отпрянул от прямого вопроса, словно от удара.

- Бог свидетель: я окрещён. Согрешил сейчас не для себя. Вылгать [258] [258] ВЫЛГАТЬ - обмануть. не хочу. Объявил, что видел, - И для вящего оправдания юный ведалец повторил: - Лик боярина Коснятки мне не ведом.

Но трясущемуся властелину эти оправдания не были нужны.

- Суздальского Гюргия лик ведом ли тебе? Ведом? Так открой, где нынче Гюргий?

Род молчал довольно долго. Слепо опираясь пятерней о стену, попросил:

- Дозволь сесть…

- Садись, садись, пожалуй, - помог ему Святослав Ольгович поудобнее устроиться на лавке. Сам сел напротив, коснувшись тыквинами своих колен худых ног юноши.

- Гюргий Владимирич идёт с войском в твою сторону, - вымолвил Род устало.

- Ох, утешил! - ванькой-встанькой подскочил кутырь. - Ох, снял тугу [259] [259] ТУГА - горе, кручина, печаль. с сердца! Чуял я спиной предательство, посылывал к суздальскому брату. Коли верно твоё видение, стало быть, грядёт поможье. - Князь облегчённо перевёл дух. Громоздкая его туша, отодвинувшись от Рода, застыла на какое-то время и вдруг беспокойно задвигалась по тесной ложне от узкой стрельчатой оконницы к низкой сводчатой двери. - Брата бы выручить!.. Жизни не пожалею! Какая сила против меня? У Изяслава с Давыдовичами дружина по три-четыре сотни каждая, да ополченцев соберут тысяч пятьдесят-шестьдесят… Сила!.. У меня вдвое меньше. Вот если Гюргий поторопится… - Ольгович резко метнулся к Роду, сипло дыша, нагнулся над ним, заглянул - глаза в глаза. - Не за себя прошу, за страдальца. Погляди!.. Одоление моё над Изяславом Киевским видишь ли?

Творожно-рыхлые щеки его тряслись. Даже слеза непослушно выскользнула из узкого глаза и быстро скатилась с крутой скулы. Роду невольно пришли на память слова Нечая о том, что их Северский князь не только муж половчанки, но и сын половчанки. Род всматривался в его большое лицо, обрамлённое скупой пепелёсой растительностью, и не увидел в судьбе этого пожилого человека ничего доброго, кроме борьбы, борьбы и борьбы. И свела сердце юноши жалость к могучему одинокому кутырю.

- Сядет на великокняжеский стол одолетель… - выдавил из себя сердобольный ведалец.

Такой вожделенный венец борьбы он без провидения предрёк, не открыв при этом, кто и над кем будет одолетелем.

Северский князь принял сказанное на свой счёт и гордо распрямился.

- Не оценил в тебе Гюргий редкого, аки яхонт, подданца. Иначе бы вернул отнятую жизнь, приличную твоему боярству. А я тебя ценю. Получишь села по реке Рахне. Продолжишь род Жилотугов на нашей Северской земле.

Сын боярина Гюряты встал, согнувшись в поясном поклоне:

- Благодарствую, государь!

Ему явно привиделось, как вводит он Улиту в свою боярскую вотчину. Забыл юный лесовик вещие слова волхва Букала: «Все чужие судьбы можешь знать, только не свою». Спутал он мечту с пророчеством, журавля в небе с синицею в руках. Вознамерился без промешки отблагодарить благодетеля.

- Верю! - выдохнул Ольгович.

- Посылай в Чернигов, в эту преисподнюю. Вызнаю, чего ожидать от князей-клятвопреступников. Сыщу боярина Коснятку.

Вырвались слова - и не поймаешь. Ольгович, видимо, не ждал от юноши готовности к такому подвигу. Даже всполохнулся:

- Как? Пролагатаем? [260] [260] ПРОЛАГАТАЙ - лазутчик, соглядатай. Не стоит служба свеч. Опасно потерять тебя, едва обрёл…

- Не пролагатаем. Посольником. С твоею речью и хоругвью, - тряхнул кудрями Род. - Мне личит не крадвой, честь честью ведаться с врагом. А там уж что Сварог… то есть что Бог даст.

Ольгович пообещал:

- Вернёшься, получишь чего и в мыслях нет.

Он крепко обнял Рода. Удушливы были объятья кутыря.

Нечай дурным голосом без чуру растягивал слова. Конская хлынь и встречный ветер почти не заглушали песенного орева.

- Перестань козла драть! - не стерпел слушатель поневоле.

- Хоть козла деру, да сердце тешу, - удальски ответствовал Вашковец.

Оба придержали притомившихся коней, поравнялись стремя в стремя.

- Далече ли до Чернигова? - спросил Род.

- От Чернигова до Киева не более четырёх поприщ, - прикинул Нечай. - Стало быть, нам не более трёх. Из них два уже отмахали.

- А что ты, словно петух на спице, головой вертишь? - заметил Род.

- Остерегаюсь встречи в степи, - пояснил Нечай. - Чернигов уж не за дальним холмом. Не зря говорят: козла бойся спереди, коня сзади, а злого человека со всех сторон. Вспомни-ка Несмеяна Лученца.

- Несмеян один отправился в путь, а нас двое, - возразил Род.

- Истинно, - вздохнул Вашковец. - Двое одному - рать, а четверо - двоим.

- Мне сама степь страшна более, нежели её злодеи, - признался Род, - Пустота! Глазу остановиться не на чем.

- Карасю худо в небе, соколу в воде, - засмеялся Нечай. - Лишь единожды я бывал в лесу, потерял, где юг, где север.

- Пни обрастают мохом от севера, - мечтательно вспомнил Род.

Некоторое время молчали. Потом юный посол не сдержал признательности:

- Уж так я рад, что именно ты пустился со мною в путь. - При этом он лукаво взглянул на долгощельского кузнеца и добавил: - Едва тебя добудился.

- Тяжело было отрясти пладенный сон, - признался Нечай и разоткровенничался: - Ежели б не ты, не пустился бы в этот путь, отговорился бы чем-ничем. Не вижу понадобья наперёд судьбы сыскаться головой в преисподнюю.

- Твоему же государю в пособ, - оправдался Род.

- Моему?- хмыкнул Вашковец. - Государи что птицы. Наши земли для них что ветки. Поутру раскачивается на Северской, к пладню перелетит на Черниговскую, а повечер - гляди-ка! - вспорхнёт на Киевскую. Народ охудел от нужи, а Мономашичи, Давыдовичи да Ольговичи никак на одном дереве не рассядутся. Вдавне больно было славянам от варяжских князей. А нынешние - осколки рюриковщины. Осколки режут больнее!

Род задумался. Замолчал и Нечай, не возобновив своего козлодрания. Враз, словно по уговору, пустили коней в галоп и заполдень миновали первую переспу с лачужным подградием, обрекаемым при осаде на сожжение. Кони сбавили бег.

- А вон и черниговские ворота, - засмотрелся Род на деревянную крепость, более мощную, нежели новгород-северская, - Не наши Черниговские ворота, а настоящие черниговские.

Нечай поднял взгляд на высоту городниц и стен, перекрестился и произнёс:

- Охрабри меня, Бог!

Стража вызвала приставов, а те препроводили прибывших на посольный двор.