Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

- А перед тобой Якубец Коза, как раз Третьяка Косолапа ищущий.

Кудряш скоропалительно расплатился за двоих и вывел Рода из корчмы.

- Не взыщи, боярин. Лишние люди вошли. Вместе б нас не подметили. Весьма важный человек немедля должен видеть тебя. Ступай со мною. Тут недалече.

Якубец бодро пошёл вперёд. Род на ходу раздумывал: западня или нечаянная удача? Миновали крытую имполу с красным товаром, юркнули в хитросплетение узких уличек - вправо, влево, сызнова влево, - вошли в распахнутые ворота усадьбы с двумя бердышниками, лузгающими подсолнух, черным ходом проникли в терем.

В одном из переходов у низкой двери Якубец остановился.

- Входи. Не бойся. Я обожду.

За дверью Род оказался в кромешной тьме. Вот она, западня! Пока глаза лесовика привыкали, старческий голос изрёк спокойно:

- Охрабрись впотьмах. Ты у друга.

Род постарался не оказать смущения:

- Мне, уроженцу заокских лесов, густая ночь не страшна. Твоя темнота пожиже.

- Зрячий, как кот? - не поверил старец.

- Одрина невелика, оконце завешено тяжёлой тафтой, - проявил свои способности Род. - Твоя милость в переднем углу, в большом кресле. Не опасайся, - добавил гость. - Лик твой останется мне неведом.

лава Ольговича. Я ещё его батюшке, Олегу Святославичу, служил верно. Передай вот что - Давыдовичи говорили меж собой: «Мы начали злое дело, так уж окончим братоубийство - пойдём, искореним Святослава и переймём волость его». Вчера у них с киевским Изяславом был съезд. Просились идти на Новогород-Северский. Великий князь разрешил: «Ступайте! Если Святослав не выбежит перед вами из города, то осадите его там. Когда вы устанете, я со свежими силами приду к вам и стану продолжать осаду, а вы пойдёте домой». Изяслав оставил им сына с берендеями. Быть большой крови!

- Клятвопреступники! - возмутился Род и в сердцах сказал: - Коснятко нашёл время охотиться!

- Коснятко? Охотиться? - изумлённо протянул старик, - Кто о нём хитрую молвку распустил? Коснятко под спуд посажен. Им ведают заплечных дел мастера.

Пришёл черед изумляться Роду:

- Как может такое быть?

- Однако же так и есть, - возразил боярин, - Весть подлинная. Вчера он подвергнут пытке был, это точно.

- За что? - не понимал Род, - Из корысти - клятву преступить, дружбе изменить, а пытать безвинного… в чем корысть?

- В чем, ни в чем, - шамкал старец, - Однако передай князю Святославу…

- Передам без веры, - пообещал посол.

Боярин на его неверку не осерчал. Долго длилось молчание. Потом старик, как бы колеблясь, спросил:

- В лицо ведом тебе Коснятко? - И, поняв замешательство юноши, обрисовал словесно: - Бородой скуден, аки козел. На лысом темени шишка.

Род внутренне обомлел.

- Шишкоголовый? Козьебородый? - вырвалось у него.

- Стало быть, знаешь, - удовлетворился боярин. И внезапно полюбопытствовал: - Ты грамоте вразумлён изрядно?

- Обучался достаточно, - не понял сути вопроса Род. - Пишу уставом, полууставом…

- Тогда сможешь видеть Коснятку. Собственными очами удостоверишься и донесёшь с верой. Выйдешь от меня, условишься с Якубцем Козой. Повечер он проводит в застенок. Станешь на одну ночь не посольником, а писальником. Их писальник третьего дня обезглавлен за длинный язык. Будь настороже, чтоб комар носу не подточил. По окончании доиска беги, не дождавшись утра. Найдёшь способ?

Вместо ответа Род спросил:

- Тебя, добрый человек, не ждёт доиск за такого писальника?

Старик тоненько захихикал:

- Я в стороне. Через опосредника все решится. А тот вперёд тебя задаст лататы.

- В измогу ли выручить Коснятку? - со слабой надеждой вымолвил Род.

- Мне не в измогу, - твёрдо отвечал старец. - О тебе же и речи нет. Сам ноги уноси. Иначе без толку вся затея.

- Добро, - согласился Род. - Долгих лет тебе…

- Мои лета коротки, - перебил старик, - Передай князю: скорблю, уходя из мира без встречи с ним, без надежды обнять его. Вырос на моих руках… Сызнова заклинаю: сбереги себя для Святослава Ольговича. Вздумаешь отказаться от опасного дела, дай знать Якубцу Козе.

На том расстались. За дверью Род в свою очередь ждал Якубца - тот получал наказы от господина. Потом черным ходом вышли, назначив встречу в той же корчме.

Идучи на посольный двор, Род обдумывал предстоящее дело. Где укрыть коня, чтобы ночью без промешки исчезнуть из города? Искать пристанище Вашковца? Не просто, да и разумно ли? Ещё прочное вервие следует приобресть на случай побега через застеночный тын. Будоражил мысль отчаянный замысел бежать все-таки не одному, а с Косняткой. Думы Рода прервал кучерявый плосколицый богатырь, преградивший путь у самых ворот посольного двора.

- Байбачка! - узнал он слугу Чекмана.

Булгарин солнечно улыбался, бережно оглаживая недавно спасённого полонянника.

- Чекман! Чекман! - приговаривал он, тыча то себя в грудь, то куда-то в сторону.

- Ой, глаза мои не нарадуются! Дорогой кунак опять рядом! А Байбачка первый тебя узрел! «Вон, - показывает, - на городьбе сидит, ногами болтает!» Душа рванулась к тебе, тело дрогнуло. Привык в вашей неразберихе жить, сжавшись в комок. Боялся навредить…

Разговор длился долго. Чекман узнал все черниговские трудности Рода.

- Где Итларь? - спросил бывший пленник.

- В Диком Поле, - вздохнул Чекман. - У отца своего Тугоркана. Слаб старик. Не отпустил сына в Киев… Эй! - хлопнул Чекман друга по плечу. - Мы с Итларем добыли тебе несравненный дар!

- Какой дар? Мне? - изумился Род.

- Тебе, тебе! - зажёг свой орлиный взор берендейский княжич. - Только - шш! Не пытай до времени. Дар наш, как волшебную ладанку, подарю на прощание. Теперь ответь прямо: что замыслил, идя в застенок?

- Спасти истязуемого боярина, - понурился Род.

- Как спасти? - затруднился Чекман. - Ты один. Палачей несколько. Охраныши - звери. - Род молчал. Берендей продолжил: - Твоё дело вывести его, подать знак. Наше дело взломать ворота, похитить вас. Большего не смогу, дорогой. Выведешь, как сумеешь, да? Свою голову мне за тебя не жаль, да? В головах же моих людей я не волен…

- Перестань, - обиделся Род. - Думаю, и ворота взламывать не понадобится. Выведу узника, переберусь с ним через тын… Вервие нужно прочное, да не толстое, чтоб за пазухой не выпучивалось. Будьте наготове. Трижды прокричу филином.

Чекман выглянул из хаты, произнёс несколько слов по-своему. Вскоре Байбачка внёс маленький бунт верёвки, тонкой, как для сушки белья, крепкой, как из конского волоса.

Род, чуть напружившись, оторвал конец.

- Ай, гнилая! - вскричал Чекман.

- Нет, - улыбнулся юноша. - Сила моих рук многажды превосходит вес моего тела, вот в чем тайна.

Княжич недоверчиво покачал головой, в обнимку вывел друга во двор и, расставаясь, застенчиво спросил:

- Двадцать два года живу на свете, а ни разу не слыхивал, дорогой, как кричит ваш филин?