Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край

Когда прибыл кран, мы установили агрегат на место, залили в него трансформаторное масло, подключили. ЗИЛ отвёз нас в город. Уже вечерело, и на работу, на свой участок, мы возвращаться не стали.

В мой первый выходной мои соседи по комнате собрались пойти в орешник. Как раз лещина должна была созреть. Пригласили и меня. Я, конечно, согласился. Орешник рос в двухстах метрах от нашего жилища, прямо на продолжении улицы Курской, на склоне оврага, среди других кустарников и дубов.

Мои спутники подходили к кусту лещины, трясли ветки и собирали орехи с земли. Я же, посчитав, что такой способ негигиеничен, сгибал ветки и срывал орешки с них. Надо признать, что моя производительность была в разы ниже, чем у моих товарищей.

Оказалось, что орешки к этому времени изменили цвет и вкус. Почти месяц назад, когда я их пробовал впервые, кожура была зеленоватой, а ядрышко белым, мягким и сладковатым на вкус. Сейчас же они приобрели благородный светло-коричневый цвет; вкус тоже стал немного другим – пропала сладкая нотка, появился специфический ореховый привкус. Несколько дней после этого мы ходили, с удовольствием щелкая орешки.

Почти сразу после поступления на работу я записался в очередь на получение квартиры. Распределением жилплощади ведал профсоюз. Профком был один на всю энергослужбу, его председателем была женщина из электроремонтного цеха. Она записывала нуждающихся в очередь строго по дате поступления на работу.

В субботу я решил поехать на турбазу, чтобы полакомиться грушами, а если удастся, то и набрать на посылку домой в Асбест. Уральцы никогда не были избалованы избытком фруктов, и я надеялся порадовать свою семью. До слободы Михайловка добрался рейсовым автобусом. Дальше до турбазы нужно было идти пешком около трёх километров.

Я знал, что на турбазе дежурит сторож, поэтому постарался пройти лесистым берегом реки Свапы, дабы не попасться ему на глаза. Груша росла на самом краю «турбазовской» поляны. Я осмотрел дерево. Плоды с нижних веток были уже ободраны, и лишь наверху ещё висели груши. Я залез на дерево и начал осторожно их собирать, складывая в рюкзак. Всё было хорошо, и я уже собирался спускаться, когда внезапно под моей ногой обломился большой сук. Раздался громкий треск, который и привлёк внимание сторожа. Он подошёл к дереву, увидел меня, поздоровался. А я-то уже был готов к тому, что он начнёт ругаться. Видя миролюбивость охранника, спустился с дерева. Сторож пригласил меня в домик.

Мне пришлось извиниться за то, что сломал большую ветку фруктового дерева.

– Да ладно, не переживай, они часто ломаются. Это же дичка, его никто не сажал, само выросло.

Сторож – мужчина средних лет, местный житель. Я решил удовлетворить своё любопытство, спросив его о том, почему Михайловка называется слободой.

– Это место облюбовали понаехавшие из Малороссии казаки. Им здесь выделяли землю, разрешали жить и работать, а за это они защищали Россию от набегов с юга крымских татар и турок, а с запада – литовцев, поляков и шведов. Тут недалеко есть ещё село Жидеевка, оно тоже раньше называлось слободой, и там тоже стояли казаки. Многие из жителей Михайловки и окрестных сёл – их потомки [10] Об этом можно подробнее прочитать в книге Геннадия Александрова «Люди Железногорья». (Прим. авт.) .

– Михайловка раньше была районным центром?

– Да, года четыре только как район стал Железногорским. До этого был Михайловским, поэтому и горные комбинаты назвали Михайловскими.

Я поблагодарил сторожа за интересный экскурс в историю и отправился восвояси. Приехал в город с рюкзаком груш, и прямиком – в почтовое отделение. Взял небольшой посылочный ящик. Мне дали инструмент, чтобы я проделал в боковых стенках отверстия для вентиляции.

Моя посылка прибыла в Асбест через десять дней. За это время фрукты поменяли свой зелёный цвет на тёмно-коричневый и стали мягкими. Рая решила, что они испортились, и собиралась уже выкинуть, но тут их заметила её мама. Она прожила в средней полосе России более тридцати лет, и когда увидела мою посылку открытой, то не удержалась от восклицания:

– Брянские груши! – и объяснила: – Так-то их и едять, они мягше и слаще, чем покудова зелёные.

В общем, мой труд не пропал даром и оказался оценён по достоинству. Груши были съедены.

Рая позвонила мне по телефону, поблагодарила за посылку. А потом сообщила:

– Мы с Николкой хотим к тебе приехать. А мама хочет побывать на своей малой родине. У неё на Брянщине родственники остались. Она жила в Быках [11] Быки – село Севского района Брянской области, с 1964 года – Первомайское. (Прим. ред.) , родила там сына Ивана. Это недалеко от Ивачево, где ты был. А в нескольких километрах оттуда, в Орлии живёт её племянница. Она хочет там погостить.

Я предложил такой вариант:

– Приезжайте в субботу утром в Москву, я вас встречу. Оттуда доберёмся до Орлии, оставим там маму, а сами поедем из Севска в Железногорск.

Жена не стала вдаваться в подробности и ответила согласием. А у меня, признаться, намётки по маршруту путешествия были довольно туманные. Прочитал недавно книжку про брянских партизан, на форзаце которой как раз была карта Севского и прилегающих к нему районов. Я обратил внимание на город Дружба, находившийся на территории Украинской ССР. От него вела дорога через Орлию в Севск, обозначенная на карте как «шлях». Дорога эта была проложена ещё в довоенное время, и я предположил, что после войны её непременно реставрировали. Может, оттуда в Севск даже автобусы ходят.

В Москве встретил мою дружную семью. Перешли на другой вокзал, взяли билеты до знакомой мне станции Хутор-Михайловский (собственно, она находится в городе Дружба). Нам подсказали, где дорога на Севск. Мы вышли за пределы города, шагая по какому-то давно заброшенному и заросшему травой сельскому просёлку, надеясь, что он выведет нас к нормальной дороге. Недалеко от нас в огороде работали две женщины. Они-то и сказали нам, что мы идём по самому настоящему шляху в правильном направлении на Орлию и Севск.

Мы остановились, чтобы посовещаться. Была уже вторая половина дня. Пообедали мы ещё в поезде, а вот воды с собой прихватить не догадались. Между тем было довольно жарко, а сколько километров нам предстояло пройти, мы точно не знали. Выходит, карта в книге не соврала, шлях действительно существовал, но то, что им уже много лет никто не пользуется, оказалось для нас сюрпризом. Однако мы решили не отступать и пойти пешком.

Наверно, мы представляли собой странное зрелище, путешествуя по этому каменистому шляху. Я нёс чемодан, Рая – свой живот (на восьмом месяце беременности), а с нами шагали шестилетний Николка и его бабушка шестидесяти трёх лет.