Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 2. Курский край

Красили вручную, кисточками. Получилось ярко и красиво, словно птица с разноцветным оперением. Слесари тут же прозвали машину «снегирём».

Пока мы в Курске копались с ремонтом, в ГОКе произошло историческое событие. Приказом министра МЧМ СССР №219 от 5 марта 1974 года МЖК и строящийся ГОК были объединены в одну структуру – Михайловский горно-обогатительный комбинат. У каждого работника обоих комбинатов в трудовые книжки поставили соответствующий штамп. Директором назначили Александра Ивановича Потапова.

У него теперь прибавилось забот и стало совсем не до художественной самодеятельности. К тому же в МЖК были свои артисты-любители, которые шлифовали своё умение полтора десятка лет. Видя такую ситуацию, худрук Белка вернулся к себе на родину, песенное трио распалось, и Раина артистическая карьера завершилась.

Мы закончили красить, а ситуация с ремонтом ни на йоту не улучшилась. Не видя никаких перспектив, я решил, что пора ехать домой. Сказал коллегам, они обрадовались. Пришёл мастер, чтобы помочь запустить и прогреть двигатель. Коленвал дизеля от аккумулятора вращаться не стал. Перед запуском, как обычно, я спустил отстой из масла в картере. Меня удивило, что вместо масла полилась почти чистая вода. Её вытекло, наверное, не меньше ведра. Мастер же, глядя на это, и ухом не повёл. А я понял, что в двигателе серьёзная неисправность. Но делать было нечего, мы уже всем сообщили, что уезжаем.

Вместе с мастером запустили двигатель от постороннего источника тока. Прогрели и выехали на станцию, где нас подцепили к большому тепловозу, который вместе с нами заехал под поезд [26] Заехать под поезд – здесь: прицепить вагоны к локомотиву. (Прим. ред.) . Машинист подошёл ко мне и попросил помогать тянуть состав, чтобы сэкономить несколько десятков литров топлива.

На ходу мы с головным машинистом общались при помощи звуковых сигналов. Вдруг я услышал сигнал остановки и почувствовал экстренное торможение. Остановились. Машинист с помощником, взволнованные, подошли к нам. В руках у них был брезентовый полог.

– Мы заметили на обочине лежащего человека, помогите принести, – сказал машинист. Я послал своих помощников.

После начала торможения наш поезд прошёл ещё метров триста-четыреста, поэтому идти им пришлось далеко. Минут через десять они вернулись с тяжёлой ношей. Человек был жив, но без сознания. Пострадавшего решили уложить в нашу кабину, так как наш тепловоз ниже, лесенки шире, ступенек меньше.

Доехали до Льгова, там нас уже ожидала скорая помощь. Пострадавшего погрузили на носилки и отвезли в больницу. Записали наши адреса. Через некоторое время мы узнали некоторые подробности этого происшествия. Оказывается, трагедия разыгралась в пригородном поезде. Мужчины что-то не поделили, и нашего бедолагу столкнули из тамбура прямо на ходу. Так он и оказался на обочине.

За время работы в СМП мне ещё дважды приходилось использовать свой тепловоз в качестве «Скорой». У женщины-путейца на работе открылось сильное кровотечение. К нам подбежал бригадир, попросил подъехать к месту, где толпился народ. Больную погрузили в кабину и погнали «на всех парах» (в разумных пределах, конечно). На Курбакинской поговорили с дежурной по станции, попросили, чтобы на Михайловский Рудник вызвали скорую помощь и нас приняли без задержки.

Женщину в сопровождении бригадира увезли в больницу, а мы вернулись обратно на свой «ударный фронт» [27] «Ударный фронт» – так называлась газета, издававшаяся в Железногорске с 1965 года. (Прим. ред.) . Позже нам сообщили, что женщину спасти не удалось.

В другой раз мы ехали резервом из Кром на Курбакинскую. Увидели человека, сигналящего нам возле моста через овраг. Остановились. Молодой парень лет семнадцати указал в овраг глубиной метров десять:

– Там лежит мой старшой.

– Что случилось?

Парень рассказал, что они геодезисты, приехали проверить состояние моста. Сам он практикант училища, а его старший напарник только что принят на работу. И решил отметить своё назначение, захватив с собой бутылку водки. Распили они её тут же, под мостом. Молодой сразу почувствовал себя плохо и вызвал у себя рвоту; в результате по его виду даже нельзя было сказать, что он пил спиртное. А вот старшего развезло. Края и дно оврага были закреплены от дальнейшего размыва бетонными плитами, и геодезист, не удержавшись на них, кубарем полетел вниз. Падая, разбил лицо и голову. Весь окровавленный, он выглядел жалко.

С трудом мы его подняли наверх, погрузили в кабину и по знакомому сценарию отправили в больницу. Там его вылечили, но со своим новым местом работы ему пришлось распрощаться.

После возвращения из Курска мы начали искать неисправность дизеля – откуда в его масляный картер попадает вода. Теперь Балыковский стал моим союзником, начал со мной советоваться. Мы открыли люки с обеих сторон и течи не обнаружили. Тогда решили потихоньку вращать коленвал. В инвентаре тепловоза для этого имелся стальной рычаг длиной около двух метров. Одним концом он вставлялся в глубокие выемки на маховике двигателя, и достаточно было одной человеческой силы, чтобы передвинуть коленвал на необходимый угол.

Пока один из нас подрабатывал Архимедом [28] Архимеду приписывается крылатая фраза «Дайте мне точку опоры, и я поверну Землю». (Прим. ред.) , другие наблюдали за цилиндрами. Скоро мы услышали, а потом и увидели протечку в одном из шести цилиндров. Когда поршень поднимался выше неисправного места – текла вода, а если был вровень или ниже – не текла.

Договорились с МГОКовским депо о ремонте. Когда вытащили гильзу цилиндра из блока, то на участке контакта с охлаждающей водой она выглядел так, будто в неё стреляли из автомата – куча мелких ямочек. Так ржавчина разъедает чёрный металл. А в одном месте она проделала сквозное отверстие, через которое текла вода. Гильзу нам заменили на новую, и мы выехали из депо своим ходом.

Осталось ещё одно больное место – аккумуляторная батарея. Её никто менять не хотел. Видимо, слишком дорогое удовольствие. Мы по двенадцать часов, а иногда и сутками не глушили тепловоз, поскольку завести его потом было проблематично. Глушили лишь на базе, когда не было работы, а тепловоз стоял в депо, где был пусковой генератор.

В прошлой главе я рассказывал, как один машинист-новичок вёз рабочих четыре часа. А до того времени он проходил у меня практику. И тут не обошлось без проблем. Мы приехали в Кромы в конце смены путейцев, привезли несколько вагонов. За управлением был практикант. Вагоны эти надо было соединить с другими, стоящими на одном из путей. Чтобы лучше видеть сигналы составителя, он встал с сиденья. Однако умудрился подняться настолько медленно и неуклюже, что при этом зацепил ногой автомат, питающий электродвигатель топливного насоса. Этот автомат находился значительно левее сиденья, и как можно случайно зацепить его рычажок, для меня осталось загадкой. Но как бы то ни было, дизель заглох, тепловоз остановился.