Серо Ханзадян - Царица Армянская

спускаются вниз. Тут все и начинается.

Каранни думал уже о том, чтобы разделить и пастбища и пашни. Между

родами и семьями установить твердые границы владений и таким образом

устранить причину вечных столкновений и свар. Но и царь-отец, и особенно

верховный военачальник Каш Бихуни не соглашались с ним в этом. Они

утверждали, что роды и племена легче удерживать в подчинении царской

власти, если между ними лежит яблоко раздора и постоянно подогревается

вражда.

Царь Уганна часто повторял: «Чем больше разобщенность между родами и

племенами, тем у государства больше надежд уберечься от бед, которые может

повлечь за собой их единение».

Каранни не разделял этих взглядов отца и давно надеялся осуществить

свои намерения, объединив поначалу хоть небольшие племена и роды и решив

их земельные и пограничные споры. Он не сомневался, что это сильнее свяжет

людей с царствующим домом и безусловно будет способствовать увеличению

объединенного войска. Раздоры подрывают силу и мощь страны. А она сейчас,

как никогда, нуждается в единстве всех племен. Бессмысленная грызня только

во вред царству. Земля должна стать собственностью. И границы владений той

или иной семьи, рода должны охраняться государственным законом, тогда

люди, связанные этой своей собственностью, будут держаться за землю, не

бросят ее, не уйдут. И от царя будут больше зависеть, будут больше его

почитать.

Каранни решил именно здесь осуществить свое намерение. За три дня,

проведенных в долине реки Вараракн, он сам определил границы владений

местных племен, помирил их между собой и отправился дальше в Арцах. Татан

и некоторые из сисаканских родоначальников и старейшин были в его свите.

Вскоре перед царевичем предстали семеро сыновей властителя Арцаха

Багарата Дола, все верхом на буланых норовистых конях.

Каранни даже побежал им навстречу. Он впервые видел людей на коне. Ни

в Египте, ни в Хеттском царстве, нигде такого не было.

Кони шли резво, сомкнутые рядом. Всадники одной рукой прижимали копья

к ноге, другою держали уздечку. Старший из сыновей властителя Арцаха

опустил перед царевичем бело-красное знамя отца.

— Боги не обделили нас, о царевич Каранни, государь наш достославный

и высокочтимый! Благословляем и приветствуем твой приезд!

За сыновьями Багарата Дола выстроилось еще триста арцахских

воинов-всадников. Прекрасно экипированные, гордо восседающие на конях, они

ослепляли своей красотой и удалью.

Каранни не мог сдержать восторга.

— Диво, да и только! — воскликнул он. — Кто и когда еще видел такое

чудо: человек на коне, воин на коне?! Никто такого не видал! Содрогнитесь,

о боги!..

Он расцеловался с каждым из сыновей арцахского властителя, погладил

их коней, затем приказал построить свое войско и развернуть знамена в

честь властителя Арцаха Багарата Дола.

Всадники были одеты легко и удобно. Оттого и выглядели очень хорошо.

Кони ржали и все будто рвались куда-то, но седоки уверенно держали их в

узде, умело действуя поводьями.

После торжественной церемонии воины Драконова полка окружили конницу,

с интересом рассматривали упряжь, седла.

Каранни, все еще переполненный восторгом, тем не менее насупившись,

спросил у братьев:

— А что, ваш отец не счел нужным лично встретить меня?

— Нет, это не так, божественный! — встревоженно ответил старший из

сыновей арцахского властителя. — Наш отец — твой верный слуга, как и мы

тоже! Дело в том, что егемаис-еранские племена с оружием вторглись в наши

владения, и отец во главе своего войска выступил против них...

Царевич весь так и загорелся. Давно он не был в ратном деле. И... ох

уж эти егимаис-еранцы... Как москиты облепят — не отобьешься, пока

что-нибудь да не урвут! Может ли Багарат Дола их одолеть? Надо бы помочь

ему.

Каранни приказал немедленно трогаться в путь. И скоро они уже

спускались с Сисаканских гор в долины Арцаха.

Странный этот Сисакан. Обитающие в горах племена ютятся в жалких

лачугах, в шалашах, поклоняются каждое своему каменному идолу и верят, что

почитаемое ими божество неотрывно следит за всем, что среди них

происходит, и определенно ведает, кто прав, а кто виновен...

Воины царевича, увидев на пути каменотеса за работой, решили над ним

подтрунить:

— А в твоем камне душа есть, мастер? — спросил один из них.

— Как же ей не быть? — ужаснулся каменотес.

— Это что же, ты сам вдохнул в него душу? Ха, ха!.. Э-эх, человече.

Да откуда в камне душа? И как ему отличить правого от неправого? Не в себе

вы тут все!..

Каменотес на это не ответил, только ткнулся головою в землю и стал

молиться. А потом еще и надрезал кончик пальца у себя на руке, мазнул

кровью идолище и запричитал:

— Прости, боже, этого заблудшего человека, чужого и нищего!..

Воин засмеялся.

— А с чего ты вдруг взял, что я нищий?

— Молчи, молчи! — испуганно предостерег каменотес. — Нищий, он свят.

Нищего надо простить. Не гневи больше бога.

Теперь уже все воины громко смеялись и, оставив встреченного мастера

в покое, продолжали свой путь.

В лесной чащобе наткнулись на становище одного из местных племен,

мужчины которого женились лишь путем похищения девушек: жених

уговаривается с дружками, и они вместе выкрадывают облюбованную им

девушку. И все повелось оттого, что еще издревле в этом племени было

заведено платить за невесту выкуп ее отцу, а платить многим было нечем,

вот и стали красть девиц. И ни в какого бога они не верили.

Много, очень много странного в Сисакане.

— Очень мы дики! — с горечью признавался Каранни. — Нет у нас в

стране твердых правил и уложений, как, скажем, в Египте. У них есть чему

учиться.

В долинных селах были свои божества, священными там считали быков и

буйволов. Женщины и девушки ходили за ними, купали их, холили и умасливали

благовониями.

Самым страшным было то, что эти дикие племена жестоко враждовали

между собой. Постоянные стычки между ними были всегда кровавыми.

Каранни сейчас особенно вдруг понял стремление Мари-Луйс привести

веру их народа к единому богу. Она права, действительно должен быть один

бог. Только тогда можно обуздать дикость нравов и объединить весь народ...

Все дни царевич в основном проводил в обществе арцахских конников и

сыновей Багарата Дола. Бывало, даже тайком от Каш Бихуни, еще до рассвета,

в сопровождении одного-двух телохранителей, придет к арцахам и всех

перебудит.

— А ну, крылатые, подымайтесь-ка, я хочу видеть, как вы готовы вести

бой на своих конях!