Серо Ханзадян - Царица Армянская

Конница начинала учения, а он, с восторгом наблюдая за ними,

предавался мечтам: «Заиметь бы тысяч десять конников, держись тогда царь

хеттов Мурсилис, все твои жены и девы станут моими...»

Сыновья Багарата Дола подарили царевичу трех прекрасных верховых

коней, все буланой масти. Он быстро овладел искусством верховой езды и

скоро уже без всякой помощи мог оседлать коня, вскочить на него и мчаться

хоть галопом. Когда, слившись с конем воедино, царевич вылетал в открытое

поле, оба других коня неслись рядом. Его научили, как на скаку метнуть

копье и многому другому, что могло понадобиться в бою. Особенно трудно

было наловчиться управлять бегом лошади, отпустив поводья, чтобы руки были

свободными для стрельбы из лука.

Увлечению царевича не было предела. Целыми днями он носился в седле и

очень радовался, когда что-то ему особенно удавалось. Радовался, как

ребенок.

— Отец будет счастлив, узнав, что мы придумали! — говорил он Каш

Бихуни. — Конница в бою! Она же непобедима! Мажан-Арамазд тому свидетель,

приезд наш сюда — знамение небес!

Отныне мечта о несметной коннице не оставляла престолонаследника.

Хетты-то ведь и знать не знают, что войско можно посадить на коня и тем

удесятерить его силу. Да и кто это знает?..

* * *

В Арцах царевич въехал в таком воодушевлении, словно заново родился,

он был полон неуемных сил.

Земля эта — щит всей страны. Народ здесь отважный. Арцахцы не раз

крушили егемаис-еранские племена.

Степные прибрежья Ерасха были безлюдны. Зимовья пустовали, обитатели

их с наступлением тепла ушли за скотом в Сисаканские горы, на пастбища.

Необозримы просторы туманных далей от горизонта до горизонта. То и

дело встречаются дикие лошади, вереницы ослов. Появляются они неожиданно и

вихрем проносятся в направлении гор. Иногда за ними мчатся степные тигры.

Дорог тут нет. Путь к городу Бойлакану сыновья Багарата Дола

определяют по звездам.

К утру вдали на плоскогорье показалась крепость с башнями. Это был

Бойлакан. Но еще до въезда в город Каранни увидел небольшую толпу. На

лицах был явный испуг перед неожиданно явившимся войском. Кони

братьев-арцахцев ринулись на них, толпа бросилась врассыпную, но всадники

вмиг настигли всех и перебили. Одного только взяли живым и поволокли к

царевичу. Пленник, черный, волосатый, узкоглазый человек, был одет почти в

рубище. И зловоние от него распространялось ужасное. Он, чуть не рыдая,

молил о том, чтобы его освободили.

— Что вы за люди, из каких мест? — спросил Каранни.

Выяснилось, что и те, убитые, и этот пленник — чужеземцы, вторгшиеся

в страну армян. Они окружили Бойлакан и бьются сейчас там с целью

захватить город.

Язык, на котором говорил пленник, был грубый, гортанный, но сыновья

Багарата Дола как-то понимали его.

Царевич приказал, чтобы половина арцахских конников и приданный им

полк с тыла налетели на осаждающего город противника и уничтожили его.

Неожиданность удара сулила безусловный успех.

Каш Бихуни незамедлительно исполнил приказ: войска были подготовлены

к бою и скоро выступили.

Подойдя к вражьему стану, они поначалу наткнулись на черные шатры, в

которых, как оказалось, стервятники пооставляли своих жен, детей и все

награбленное. Тут же сбились бесчисленные отары овец, стаи собак. Мужчин

не было, они рвались в крепость, осаждали Бойлакан.

Войско Каранни своим появлением повергло вражий лагерь в панику. И

конники и воины на колесницах стали крушить шатры и давить всех насмерть.

Осажденные бойлаканцы, увидев с крепостных стен царское знамя и узнав

своих конников, подняли радостный крик.

Неожиданность удара с тыла и героическая отвага армян сделали свое

дело. Противник стал сдавать позиции. Ну и, надо признаться, вооружен он

был из рук вон плохо. С луками да палками перед конницей и боевыми

колесницами не устоишь.

Тем временем распахнулись крепостные ворота, и из них лавиной

вырвался полк воинов Багарата Дола. Теперь враг уже был между двух огней,

и поражение его стало неизбежным.

Каранни приказал не убивать только малых детей и девочек-подростков,

а всех остальных уничтожить.

Резня продолжалась до вечера. Враг сделал несколько попыток

прорваться из окружения, но ему это не удалось.

К ночи все было кончено.

Жрецы развели костры и стали подбирать и сжигать тела убитых врагов.

К шатру царевича подкатил на колеснице Багарат Дола. И хоть был он

устал и измучен, лицо сияло торжеством.

С благодарностью бросившись на колени перед Каранни, он воскликнул:

— Да будет вечной помощь богов тебе, благословенный государь мой,

богоравный Каранни! Никогда и ничем не оплатить мне твоего великого

благодеяния!

Престолонаследник поднял его, крепко обнял и предложил сесть.

— Как это, однако, вышло, брат Багарат Дола, что нечестивцы осадили

твой город?

Человек хоть и не первой молодости, властитель Арцаха был польщен,

что царевич назвал его братом.

— Они довольно часто прорываются к нам, божественный. Мы в вечной

схватке с этими мерзавцами, как на огне жаримся. Нет на них ни бога, ни

дьявола. Ничем не занимаются. Ни землю не обрабатывают, не сеют, не пашут.

Только грабежом и живут.

— И много бедствий причинили?

— Все посевы перепортили, разрушили несколько деревень, народу

поубивали видимо-невидимо. Я вышел к Ерасху, чтобы там их остановить, да

вот не удалось. Большая часть конницы встречала тебя... Пришлось

оттянуться и закрыться в стенах Бойлакана. Очень своевременно боги послали

нам тебя!

Каранни как мог утешал его и велел устроить праздник в честь победы.

Каш Бихуни привел к царевичу троих пленных вражьих военачальников. И

хотя это были сильно обросшие здоровяки, вид у них был жалкий.

Каранни с любопытством оглядел их, сам подал каждому напиться и

спросил:

— Откуда вас принесло к нам?

— Из степных далей.

— А зачем явились?

Пленники с удивлением переглянулись.

— Воевать пришли...

— За что воевать?

— Ну как так — за что?.. Мы войной добываем свой хлеб. Война — это

наша жизнь!

— И много вас?

— Много. Целых полмира населяем.

— А как велик мир, половиной которого вы владеете?

— Сколько можешь пройти, это и есть весь мир, — ответил один из

пленников. — Сколько твоя стрела пролетит...

Было уже за полночь, когда вступили в город. Все прямиком направились

в храм для жертвоприношения, а затем до рассвета пировали.

* * *

Всю ночь двери храма оставались открытыми. Никто их не охранял. Даже

воины, из боязни темноты, не входили туда. Девять колонн высились перед