Штефан Хейм - Хроники царя Давида

Давид как всегда организует торжественное погребение Авенира официальный траур все израильские вельможи и даже Иоав рвут на себе одежды и облачаются в мешки

Давид шествует за погребальными носилками к самому почтенному кладбищу Хеврона откуда открывается прекрасный вид на кипарисовую рощу

он возвышает голос и плачет над гробом Авенира плачет и весь народ

В конце нашей третьей беседы принцесса Мелхола была уже весьма раздражена.

— Ты замечаешь, — спросила она меня, указывая на главного царского евнуха, — до чего он похож на одного из своих птицеголовых богов?

Я тактично промолчал.

— И ты, Эфан, злишь меня своим вечным записыванием! Все, что желает узнать мудрейший из царей Соломон, я могу сказать ему прямо в лицо.

Я отложил в сторону свою вощеную табличку, а Аменхотеп поклонился и сказал:

— Если вы желаете, госпожа, чтобы мы удалились…

— Останьтесь, — резко промолвила Мелхола, — я хочу рассказать все до конца.

Она поднялась, изможденная, худая, в черных одеждах.

— Голову его я не смогу забыть никогда. Только голову; а как он выглядел, как складывал руки, двигался, говорил, я теперь едва ли вспомню. В тот день Давид послал слугу на женскую половину хевронского дворца, чтобы передать мне: «Царь желает, чтобы ты появилась пред ним». Я была удивлена, но последовала за слугой. Давид восседал в тронном зале меж херувимов, рядом с ним стояли Иоав и другие могущественные вельможи. Я склонилась перед Давидом и сказала: «Раба твоя пришла по зову твоему, мой повелитель». Он поднял руку и указал на маленький столик, где лежало что-то, покрытое темным полотном: «Смотри, это брат твой Иевосфей». Один из слуг откинул ткань, и я увидела голову: волосы завязаны петлей, словно схвачены чьей-то безжалостной рукой глаза — два серых куска гальки, на бороде и горле запекшаяся кровь.

Принцесса отпила глоток облагороженной благовониями воды. Затем присущей ей гордой походкой она подошла к Аменхотепу, легонько стукнула веером по его руке и сказала:

— Если это уж слишком для твоих нежных египетских нервов, ты можешь удалиться.

— Госпожа, — отвечал он, — будь у нас слишком нежные нервы, мы не смогли бы заставить ваших предков доставлять тяжелые глыбы для наших пирамид.

— Но мы пережили это, — отозвалась принцесса. — Мы крепкая порода. — Она замолчала и посмотрела на меня, наморщив лоб. — На чем мы остановились? Ах, да… Супруг мой царь Давид повернулся затем к двум мужчинам, стоявшим рядом, и приказал: «Ну, Баана и Рехав, сыновья Риммона, будьте любезны повторить свой рассказ перед женой моей Мелхолой, дочерью Саула и сестрой Иевосфея». Баана и Рехав побледнели, лица их утратили самоуверенность; они заговорили: «С вашего позволения, госпожа, пришли мы в дом Иевосфея в самый разгар дневной жары и вошли внутрь без церемоний, ибо давал нам Иевосфей различные поручения в отношении Авенира, сына Нира, и слуги Иевосфея знали, что он ждет нас. Мы прошли в спальню Иевосфея, который лежал на постели и храпел в послеобеденном сне, а мухи жужжали у его лица. И тогда мы закололи его насмерть и отсекли ему голову, а потом шли дорогою в чистом поле всю ночь напролет. Мы принесли голову Иевосфея в Хеврон к вашему супругу царю Давиду и сказали царю: „Вот она, вот голова Иевосфея, сына врага вашего, покушавшегося на вашу жизнь; сегодня ГОсподь отомстил за нашего повелителя Саулу и потомству его“».

Принцесса села на подушки, положив руки на колени. Я смотрел на горькие складки вокруг ее рта, на морщины на ее лице и думал о Давиде, о его приводящей в ужас любви к подобным представлениям.

— Давид поднялся между херувимами, — продолжала принцесса, — и сказал: «Слушайте меня, сыновья Риммона, и ты, Мелхола, дочь Саула». И заговорил он о молодом амаликитянине, который принес ему в Секелаг корону Саула и браслет с его руки, рассчитывая получить награду, однако Давид приказал убить его. Затем, возвысив голос, он обратился к Баане и Рехаву, ко мне и ко всем присутствующим: «Как свят ГОсподь, избавивший душу мою от всякой скорби, так не получить мне прощения, коль безбожники будут убивать достойного человека в его доме на постели его! Так не должен ли я смыть кровь с ваших рук, лишив вас жизни?» Баана и Рехав завопили, моля о пощаде, но Давид приказал своим стражникам, и те убили братьев, отрубили им руки и ноги и повесили их тела у Хевронского озера.

Принцесса положила ладони на колени.

— Не знаю, какая нездоровая прихоть побудила Давида похоронить голову Иевосфея в могиле Авенира в Хевроне. Разве Иевосфей не был такой же жертвой Авенира, как и своих убийц Бааны и Рехава? Может, эта близость после смерти была задумана как некий символ, знак тайного равенства, понятный лишь Давиду и БОгу?

Записи, примечания и наблюдения Эфана, сына Гошайи, по поводу внешних войн Давида, а также иных различных событий во время правления Давида, которые обсуждались членами царской комиссии по составлению Единственно Истинных и Авторитетных, Исторически Точных и Официально Признанных Хроник об Удивительном Возвышении и так далее на последнем их заседании.

Все достается тому, кого избрал ГОсподь, а те, кому суждено пасть, будут повергнуты.

Как бет следует за алефом, так и помазание Давида неизбежно последовало за убийством Иевосфея. Старейшины Израиля пришли к Давиду и говорили: «Смотри, мы плоти твоей и крови; ты и раньше, когда Саул царствовал над нами, вел израильтян в походы и приносил богатую добычу, и именно ты должен стать царем над Израилем». И Давид заключил с ними союз в Хевроне пред ГОсподом, и они помазали его на царствование над Израилем.

Однако после всех злоключений и бед, интриг и убийств, походов и набегов такой исход не вполне удовлетворял Давида.

— Итак, сыны Израиля, а также Иудеи, слушайте избранника ГОспода. Священники принесли в жертву барана и спросили оракулов урима и тумима; те клянутся, что не было еще более благоприятного дня для того, чтобы штурмом взять город иевусеев Иерусалим, отобрав его у язычников. А еще видел я сон, в котором Яхве, повелитель наших воинств, явился мне и сказал: «Смотри, я вывел израильтян из Египта и шел я впереди, днем — в столпе облаков, а ночью — в столпе огня, так и сейчас хочу я идти впереди тебя и народа твоего, если пойдете вы на стены Иерусалима».