Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 1. Голубые мустанги

Безлунным осенним вечером Айше возвращалась из конторы домой. Шла она, как всегда, мимо хауза - пруда, берега которого густо заросли высоким камышом. Нынче ей довелось получить килограмм дефицитной соли и она радостно думала, что отдаст, наконец, взятую взаймы у хозяйки соль, а оставшейся им с сестренкой хватит до лета. Тропинка огибала хауз, справа был редкий кустарник, заросший бурьяном, который выстаивал обычно до зимних дней, пока кто-нибудь из сельчан не скашивал его для растопки тандыра - глиняной печи, в которой пекут лепешки-наны. Этой тропинкой пользовались только жители четырех домов, для которых это был кратчайший путь на центральную площадь кишлака. А в этот поздний для деревеньки час вероятность встретить здесь случайного прохожего была очень мала. "Байбоча" знал маршрут, по которому всегда возвращалась домой девушка, и не надо было обладать особым стратегическим талантом, чтобы однозначно выбрать для задуманного нападения именно этот участок пути. Не помышляющая ни о какой опасности Айше проходила по узкому коридору посреди возвышающейся по обе стороны растительности, когда кто-то обхватил ее сзади одной рукой, другой пытаясь зажать ей рот. Ошеломленная девушка, даже не вскрикнув, попыталась вырваться, но нападавший уже затащил ее в заросли. И тут она услышала дрожащий шепот, по которому опознала председательского сынка.

- Не бойся, не бойся, я тебе заплачу...

Байбоча повалил ее на землю и взгромоздясь на девушку пытался добраться до ее тела. Айше не стала биться, не стала кричать. Со спокойствием, странным в такой ситуации, она обдумывала, какое ее действие может оказаться эффективным для высвобождения. Руки насильника шарили по ее одежде, и уже это было омерзительно. Неподвижность девушки была им неверно истолкована, и он уже готов был принять ее капитуляцию. И вдруг Айше большим пальцем правой руки со всех сил надавила на глаз председательского сынка. От страшной боли тот закричал и отпустил девушку. Айше вскочила и выбежала на тропу. Байбоча быстро оправился и бросился за ней. Девушка бежала по тропинке, которая обычно представлялась ровной и безопасной, сейчас же она оказалась вся в рытвинах и ямах, ноги цеплялись то ли за корни, то ли за стебли. Айше поняла, что может упасть, и тогда разъяренный насильник изобьет ее, совершит с ней все, что захочет. И она остановившись повернулась к тоже спотыкающемуся в беге мерзавцу.

- Не подходи, убью! У меня в руках нож! - крикнула девушка.

"Байбоча" не мог видеть в темноте ее лица, не мог он увидеть и того, что никакого ножа в руках его жертвы не было. Но голос девушки был полон отваги и решительности, а ничтожества вроде этого председательского сынка боятся смелого отпора. Он остановился и вытащив из кармана пачку банкнот, протянул их девушке и почти жалобно заговорил:

- Вот деньги, возьми! Не бойся меня, я тебя люблю...

В темноте Айше слышала шелест бумажек и видела медленно приближающегося человека. Левая ее рука все время крепко держала, не выпуская, тряпичную сумку с тяжелым пакетом соли. Она перехватила тяжелую сумку в правую руку и с размаху ударила ею по приближающемуся парню. Удар пришелся по руке, деньги выпали, "байбоча" вскрикнул и, кажется, забыв обо всем, бросился шарить по траве, пытаясь собрать разлетевшиеся банкноты. Айше побежала, но теперь уже никто ее не преследовал.

Она вошла во двор вся дрожа. Исмат-джан отвязывал от жердей, лесенкой поднимающихся до крыши, виноградную лозу, чтобы перед наступлением холодов забросать ее землей - так принято в Узбекистане укрывать виноградники от морозов. Айше поздоровавшись, быстро забежала к себе и бросилась ничком на лежанку в рыданиях, которые не могла удержать. Сафие в страхе обнимала ее и все повторяла:

- Что случилось? Что случилось?

На плач девушки пришла Холида-хан, Исмат стоял у дверей снаружи. Айше, наконец, перестала плакать. Вытерев слезы, она сказала:

- На меня кто-то напал на тропе у хауза.

- Вой, худаи! Боже мой! - воскликнула Холида-хан. - Что это такое твориться! Никогда у нас такого не было! Кто напал, зачем? Доченька, кто напал?

Айше уже почти полностью овладела собой. Она встала, молча умылась и достав из ниши в стене металлическую кружку наполнила ее солью и протянула хозяйке.

- Спасибо вам, дорогая Холида-хан. Я сегодня соль получила.

- Доченька, так кто тебя обидел? - допытывалась пожилая женщина. - Нет, это, наверное, кто-то не из нашего кишлака. У нас такого никогда не бывало.

Исмат неподвижно стоял у дверей.

- Председательский сын набросился на меня, - жестко произнесла Айше, ссыпая оставшуюся соль из пакета в стеклянную банку.

- Вой, худаи! - так и села Холида-хон. А Исмат громко произнес:

- Я так и думал. Ну, собачий сын, погоди!

- Вай, какой позор, какой позор! - запричитала тетушка Холида. - Сын такого почтенного человека, и надо же такому случиться! Исмат-джан, утром пойди вместе с Айше к раису, расскажи ему о поступке его сына.

- Я сам с этим сынком поговорю, обойдемся без почтенного папаши, - сурово произнес Исмат.

- Ой, Исмат-джан, не трогай ты этого бездельника! Расскажи все его отцу, не надо самому ничего предпринимать.

- Я трогать его не буду, я с ним только поговорю, - ответил молодой мужчина. - Не бойся, Айше, больше тебя никто здесь не обидит.

Председатель был в этом кишлаке пришлым человеком, Исмат же был сыном коренного и уважаемого человека, который присоединился в двадцатых годах к отряду Исламкула и то ли погиб в боях, то ли вынужден был остаться где-то в Афганистане. Исмата здесь никто не преследовал как "сына басмача", потому что старшее поколение мужчин половины семейств кишлака в свое время ушли в "басмачи". Нынешний председатель колхоза сам был когда-то в отряде, сражавшемся с буденовскими конниками в далеком отсюда Джизаке, но он во время осознал, что не получающие помощи от свободных стран отряды сопротивления не имеют шансов на победу. Он сменил имя, и здесь, в далекой от Бухары Ферганской долине, вступил в отряд молодежной милиции, сказавшись сыном батрака. Потом хитрый и беспринципный Ахмад вступил в комсомол, работал в продразверстке, отнимая последний куль с зерном у бедных дехкан. Уже тогда НКВД раскопало прошлое доблестного "солдата коммунистической партии", о чем ему намекнули, чтобы знал, что находится на крючке, и не проявлял неповиновения. В свое время Ахмада послали председательствовать колхозом в этот кишлак, сместив честного человека, которого избрали сами жители села, когда их заставили отдать свои земли, свой скот и другое имущество в "коллективное хозяйство". Конечно же, это "коллективное хозяйство" не было ни коллективным, ибо все решал по указке сверху сам председатель, ни хозяйством, если под этим подразумевать разумно организованное пользование землей и живностью. Колхозы были более или менее доходными плантациями хлопка, картофеля или табака, где трудились почти рабы, ибо крестьянин теперь не мог покинуть, если бы вдруг захотел, родного села. Дехкане скудно кормились с маленького клочка земли у своего жилища, были как никогда прежде бесправны перед местными и высшими властями.