Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Да, я знаю, – отвечала довольно молодо выглядящая женщина, с уложенными волосами. Точёное лицо абсолютно ничего не выражало, только блестели карие глаза.

– Господин Котельников заявил о пропаже драгоценностей на довольно солидную сумму.

– Мне известно об этом.

– Скажите, много ли гостей бывает в вашем доме.

– В этом, нет.

– В этом? – Переспросил Иван Дмитриевич.

– У нас есть ещё один дом на Моховой, именно, там мы принимаем гостей.

– Простите, а почему не здесь?

– Афанасий считает, что дом должен быть семейным очагом и никто не вправе нарушать уединение.

– Неужели никто не бывает здесь?

– Почему? Нас навещают мои братья.

– Может быть, есть и другие исключения?

– О нет! Афанасий против, он даже учителей, которые занимались с нашими детьми, выставил за дверь.

– Была причина?

– Нет.

– Скажите, как долго приходили к вам учителя?

– Точно сказать не могу, но, наверное, учитель музыки месяц—полтора, французского языка и того меньше.

– Вы упомянули братьев, они часто бывают у вас?

– Почти каждый день.

– Господин Котельников не против?

– Мне кажется, – женщина улыбнулась, – он не замечает их присутствия.

Прежде, чем навестить рижскую мещанку Варвару Григорьевну Чупрынникову, Миша направился к дворнику, который поведал. Да, к этой женщине приходят два господина. Молодой, лет семнадцати—восемнадцати с мудрёным именем, но она зовёт его Казиком, и второй, солидный господин в летах, с пышными бакенбардами, степенно раскланивается, словно идёт не к женщине недостойного поведения, а в театральную ложу. О молодом Варвара говорила, что брат, но какой же брат, если дворник самолично видел, как бесстыжая Варвара, почти в голом виде, провожала этого Казика, целуясь у двери. Фу, говорил дворник, срам. Самой лет—то сколько, а она такого мальчишку приманила.

Дверь открыла молодая девушка. Жуков был удивлён. Что рижская мещанка содержит прислугу.

– Как о вас доложить? – Проворковала девушка милым почти детским голосом.

– Михаил Силантьевич Жуков, приятель Казимира Тржцинского, с весточкой и подарком.

Когда сыскной агент вошёл в гостиную, то первой бросилась в глаза миловидная женщина лет двадцати пяти, хотя от дворника Миша знал, что ее тридцать четыре. Чёрные распущенные волосы подчёркивали какую—то неземную красоту. Тонкие черты лица более присущие человеку благородной крови покоряли правильными формами. Выразительные глаза из—под тёмных бровей смотрели скорее повелительно, нежели доброжелательно.

– Прошу, – она указала бледной рукой на стул, – Казимир мне о вас ничего не говорил, – приятный низкий голос чарующе прозвучал в возникшей тишине.

– По чести говоря, Казимира Тржцинского я знаю только по словам, – признался Жуков, отметив, что серьги в ушах и два кольца на левой руке из списка, который он изучал, пока ехал на квартиру госпожи Чупрынниковой.

– Что же вас привело ко мне? – Вопрос звучал вроде бы с изумлением, но с долей кокетства.

– Ваши серьги и вот те колечки на среднем и безымянных пальцах вашей очаровательной ручки.

– Что?

– Варвара Григорьевна, не буду перед вами играть роль приятеля Казимира, а сразу же откроюсь, я – помощник начальника сыскной полиции и прибыл к вам не с визитом, а по служебной надобности.

– Значит, с этим, – она посмотрела на кольца, – не всё чисто? – Миша кивнул, – думаю, Казик позаимствовал их у зятя?

– Совершенно верно.

– Я так и подозревала, что щедрость моего ухажёра получена не совсем честным путём.

– Как давно проявилась такая щедрость?

– Недавно.

– Можно, поточнее?

– Точно не помню, но, наверное, с апреля.

– Если вы подозревали, то почему не пресекли?

– Молодой человек…

– Михаил Силантьевич, – подсказал сыскной агент.

– Михаил Силантьич, какая женщина откажется от такого подарка?

– Не знаю, но…

– Вот именно «но», года наши женские бегут быстро, а надо успеть получить от этого, – Варвара указала рукой на лицо, – столько, чтобы не знать бедности.

– Хорошо, не будем об этом, – сменил тему Миша, – кроме этих подарков, Казимир дарил ещё что—нибудь? – Варвара открыла рот, чтобы ответить, но ее опередил Миша, – не советую говорить неправду. Список украденных драгоценностей составлен самим господином Котельниковым, торговцы, ювелиры будут предупреждены, я уже не гворю о скупщиках, которые дадут втрое меньшую цену, ну и выдадут без зазрения совести продавщицу и тогда она будет соучастницей кражи, а так, только ничего не подозревающей жертвой, получившей от поклонника некоторое количество драгоценностей, а главное не подозревающей, откуда они взялись у дарящего.

– Вы правы, я не знаю, – Варвара сняла с пальцев кольца, серьги, положила на стол, потом поднялась, – я оставлю вас на минуту.

Из соседней комнаты женщина вышла со шкатулкой в руках.

– Здесь всё, – она поставила на стол, – что дарил мне Казик. Я не хочу быть замешана в такое дело и моё имя появилось на страницах газет в статьях о преступлениях, – Варвара не снимала руки с крышки шкатулки, – только, Михаил Силантьич. – она на миг запнулась, – напишите мне расписку, что я сама вам отдала драгоценности.

– Непременно.

– Здесь только часть, – сказал Иван Дмитриевич, рассматривая список и заодно заглядывая в шкатулку, – у Котельникова похищено на сто тысяч, а здесь, дай Бог, на пять, если не ошибаюсь.

– Вы правы, – подтвердил Миша, – я заехал на квартиру Тржцинских, поговорил с прислугой, дворником, Казимир ведёт себя, словно ангел, никому слова плохого не скажет, тихий, спокойный, но вот странность нигде не учится, не работает, но иной раз сутками исчезает, но мне удалось найти его тайную квартиру.

– И как?

– Хвастовство в крови у молодых людей, ничего не совершивших в жизни, а так хочется показать, что они чего—то стоят.

– Через…

– Да, да, через смазливую дочку хозяина мясной лавки, расположенной по соседству. Два—три слова и она выложила не только адрес, куда ее приглашал молодой человек, но и колечко, которым он ее одарил.

– Когда ты всё успел?

Миша понурил голову. Спрятав лукавую улыбку.

– Успеваю, Иван Дмитрич, у меня очень хороший учитель.

– Что ж, остаётся только поговорить с Казимиром Вячеславовичем.

– В сыскное или?

– В сыскное, здесь он будет нагл и не очень словоохочив, – Путилин сощурил глаза, – там. Миша, бери двух полицейских посолиднее видом, я думаю, Николай Петрович нам в этом посодействует. Не так ли?

– Само собой.

– Так вот, с двумя полицейскими поезжай в дом к Тржцинским, надевай на Казимира наручники и в сыскное, главное побольше шума.

– С превеликим удовольствием, – Жуков не мог скрыть лукавой улыбки.