Валерий Язвицкий - Княжич. Соправитель. Великий князь Московский
- Название:Княжич. Соправитель. Великий князь Московский
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-092742-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Язвицкий - Княжич. Соправитель. Великий князь Московский краткое содержание
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны от самых ее истоков.
Легендарный роман «Иван III – государь всея Руси» освещает важнейшие события в формировании русского государства: свержение татаро-монгольского ига, собирание русских земель, преодоление княжеских распрей. Иван III – дед знаменитого Ивана Грозного. Этот незаурядный политический деятель, который сделал значительно больше важных политических преобразований, чем его знаменитый внук, все же был незаслуженно забыт своими потомками. Книга В. Язвицкого представляет нам государя Ивана III во всем блеске его политической славы.
В данный том вошли книга первая «Княжич», книга вторая «Соправитель», книга третья «Великий князь Московский».
Княжич. Соправитель. Великий князь Московский - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Владыка Иона с посветлевшим лицом обернулся к Юрию, благословил его и громко произнес:
– Указует тобе Господь пути к воеводству, да будешь ты грозой татар.
С этого дня прошел страх у всех осажденных во граде, и только ждали они – скорей бы догорели посады, ослабли бы муки «от великия истомы огненныя и от дыма», чтобы со всей силой, не щадя живота, бить можно было басурман.
Первые дни татары сами всякий день приступали, чаще всего скопляясь у Боравинских ворот, а иной раз и со всех сторон Кремля. Но осажденные всякий раз метко били по врагу, отворяли ворота, врывались в толпы ордынцев, рубили их саблями и обращали в бегство. Татары же, по обычаю ордынскому, мчались к засадам своим, стараясь заманить преследователей, но русские, зная это, возвращались обратно к воротам и затворялись опять.
Знали русские воеводы и то, что не любят ордынцы терпением и настоянием брать, а только норовят срыву хватать, надеясь на первый удар, – и решили покоя не давать степнякам. Нападать стали, делая вылазки в часы молитв, особливо в утренний, ранний намаз и поздний, вечерний. Нападали и среди ночи, когда люди крепче всего спят.
Измаялись, измотались татары, словно не они в осаде Москву держат, а сама Москва осадила их, да и засуха все стоит без перемены. Солнце, как огнем, палит, повыжгло всю траву кругом, и уж приходится степнякам кормить коней своих прошлогодней соломой да древесным листом, веников в лесу наламывая. Сироты же из окрестных деревень и сел, труда своего не жалеючи, выжигают в полях и озимые и яровые хлеба. Сами они хоронятся в лесах и за стенами монастырей – Данилова, Симонова, Андроньева, Рождественского и Высоко-Петровского. Первые три – весьма сильные крепости, особливо старейший из них – Данилов, окруженный земляным валом с крепкими, рубленными из дуба стенами и стрельницами.
Максим Ондреяныч Конь, что живет со своим семейством в Кудрине, а ныне хоронится со всеми чадами и домочадцами в Даниловом монастыре, набрав с полсотни охотников из сирот, ходит-кружит с ними в тылу у татар, выжигает все, что можно, дабы бескормица настала для коней ордынских.
Каждую ночь собирает соратников своих Ондреяныч.
– Православные, – говорит он всякий раз с болью и сокрушением, – грех оно великой хлеб-то святой, яко сор, сожигать. Велик грех-то, говорю, и труд и пот христианской на дым пущать. Ну, да простит Господь. Видит Он сам, что иного содеять не можем. Плачем, а жжем. – Ондреяныч перемог себя и продолжал: – Каково сие тяжко, видишь ты, Господи. Инако же нельзя. Пошто корм коням поганых оставлять?
– Верно! – дружно кричат мужики. – Потому степняк-то без коня хуже, чем без рук!
– Замолят попы наши грехи! – кричат другие.
– А как с Гаврилычем, с тивуном Вавилы Третьяка, гостя богатого? – спросил из тьмы злой голос. – Он, тивун-то, сукин сын, свое твердит: «Не дам на разор хозяйское добро!..»
– Ишь, аспид! – негодует молодой совсем парень. – Мы его и не спросим. Не татарам же будет жалиться. Им, толстобрюхам, хошь все пропади, им бы токмо самим хорошо было.
– Своя рубашка, чай, ближе к телу-то!
– А мы вот им крапивы под рубашки-то! Повертятся у нас, анафемы…
– Попомнят! Им у сирот взять – тьфу! С мясом рвут! А от собя оторвать – и гнилую веревку от лаптя им, вишь, больно.
– Они, богати-то, свое лишь ведают. С ними и спору нет…
– С ними и на суде сладу нет, не токмо на миру…
– Богатому на суд – трын-трава, а бедному – долой голова!
– Будя, – твердо молвил Ондреяныч, – из-за них не погибать же христианству. Ежели мы и свой сиротский хлеб не жалеем, то и их жалеть не будем.
– Что и глядеть-то на чертей, – прогудел опять из тьмы злой голос. – Не хотят добром – захотят под ножом! Не погибать же из-за них от татар.
– Он, татарин-то, сам не сожрет, а коню отдаст! А мы вот и коню не дадим!
– Без коней-то и воевать им нельзя…
– Не токмо воевать, а и в Орду не вернутся…
Разговор обрывается. Затихают все, ждут, что Ондреяныч решит. Уважают его все, бывалый он, Ондреяныч-то. Он и по-татарски хорошо разумеет, и в Орде не раз бывал, и подолгу живал там с юных еще лет.
– Православные, – продолжает Ондреяныч, – бают кругом, что государь наш идет уж к нам с великой силой. От отцов духовных я слышал. Да и кругом о том словно в трубы трубят, а народ-то со всех сторон сам спешит к государям своим. Айда и мы все князьям нашим навстречу. Семьи свои тут, в Даниловом, оставим, а сами пойдем. Бают, из Сергиева монастыря на Москву он двинул с войском.
– Айда, айда! – закричали сироты. – Айда сей же часец к Напрудьскому, туды, бают, и из других монастырей идут.
– И мы пойдем, – сурово сказал Ондреяныч, – токмо ране все поля круг Москвы спалим! А потом поведу я вас к государям нашим. Пока же нужней мы тут. Ныне вот через Кудрино пойдем – Третьяка жечь. Туточка я все дорожки, все угорья и ложбинки ведаю, пройдем вражками большими и малыми, рощами и дубравами. Обойдем станы татарские неслышимо и незримо для поганых.
С охотниками у Максима Ондреяныча был и сынишка его Емелька, семнадцати лет.
– А мамке про то сказывать? – спросил он у отца.
– Хлеба возьми токмо. Через день-два, мол, вернемся, а боле ничего не сказывай. Ну, робята, – обратился к мужикам Максим Ондреяныч, – бери хлеб, ножи да ослопы и айда!
Через час вышли все в поле и начали красться к Москве-реке, а июльская ночь – безлунная, темным-темная, хоть глаз выколи. И звезды видно, и Млечный Путь жемчугом переливает, а по земле – ничего не видать.
– Токмо бы нам ордынцев обойти, – шепчет Ондреяныч, – не глазами, а ушми глядеть нам надобно. Вперед я пойду, а вы за мной, как нитка за иглой. Шагу не отставай.
Перейдя Москву-реку через «живой мост», [118]вышли они к сельцу Киевцу, [119]прокрались потом вдоль речки Черторыя, [120]что, впадая в Москву-реку, бежит по дну глубокого оврага, прошли до устья малой речонки Сивки. [121]От засухи речонка совсем почти пересохла. Перешли ее вброд, а воды в ней было ниже колен. Тут Ондреяныч повел охотников-сирот вверх по крутому краю оврага на дорогу в Кудрино, к усадьбе богатого гостя Вавилы Третьяка. Тут же, за овражком, станы татарские начинаются. Собрал всех вокруг себя Максим Ондреяныч и шепчет:
– Слышь, как татарове, словно в улье, гудят. Велики станы-то. Спят окаянны, а шум-то и гул токмо от стражи их да от коней и верблюдов. Со всех сторон такими станами Москву обложили. Мы, робята, кустами поползем. Хошь и темна ночь-то, а лучше кустами. Держись друг за друга и ко мне ближе. Без меня заблудитесь…
Они поползли меж кустов по краю овражка. Вчера еще днем все здесь места высмотрел Ондреяныч, все наметил – куда и как идти. Собрал опять своих охотников поближе и опять в уши им шепчет:
– Сей часец вот кусты кончатся, снимемся все мы скопом и айда бегом. За мной все бегите. Посвищу, когда будет надобно. На дорогу выбежим, а там рощица есть и снова овраг. С пещерой овраг-то. Зарос весь, камни в нем, а берега круты. Коням нет ходу…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: