Михаил Попов - Цитадель тамплиеров

— Какой же, Ваше величество?

— Не кричи так, а то кое-кто удивится, услышав наш разговор. А чтобы наверняка войти в капитул, придется тебе стать тамплиером.

— Но здесь, по-моему, не принимают в рыцари Храма, — сказал Анаэль.

Королю понравилась шутка подданного, он захихикал. Но Анаэль не шутил. Он пытался представить толщу преград, загородивших путь к свободе и поиску сокровищ, в существование которых хотелось верить. Могло статься, что он до конца жизни будет мечтать о них, валяясь, в компании заживо гниющих арестантов. Постепенно он задремал. Его разбудил свистящий шепот старика:

— Послушай, дикарь, у меня предчувствие. Что-то случится. С тобой, со мной — я не знаю. Какая-то перемена.

— Не понимаю.

— О, дьявол! Я сам не понимаю, я чувствую. Быстро тащи на место того бородатого… И уходи отсюда подальше, в любую свободную келью. Ты понял?..

— Я понял, — сказал Анаэль.

нового места подняли его до зари два стражника. Они связали ему сзади руки и молча вывели за ворота.

Занимался рассвет. После теплой вони сарая воздух казался холодным. Анаэль решил, что его казнят. Ну и пусть. Хорошо, что успел проглотить серебро. Правда, насухо, и оно оцарапало что-то внутри. Пищевод?..

С мертвой равнины моря поднялся и наплывал на крепость липкий туман. Час тумана — лучший для нападения на обитель Святого Лазаря… Хорошо бы, напали сельджуки…

Анаэля вели не к конюшням, где виселицы и эшафот, а почему-то в собор, из которого слышалось пение монахов. Навстречу медленно отворились широкие двери и вышли десятка два согбенных послушников в опущенных на глаза капюшонах.

В соборе было темно. Стражникам темнота не мешала. Держа Анаэля с обеих сторон за предплечья, они провели его к алтарю и втолкнули в дверь слева от возвышения.

В хорошо освещенной комнате перед распятием на коленях стоял молившийся человек. Не развязав Анаэлю рук, оба стражника испарились.

Человек поднялся. Анаэль вспомнил и замок Алейк, и Агаддин. Он напрягся, предчувствуя разговор, который снова ввергнет его в кошмар.

Новый хозяин его судьбы оказался огромен. Лицо его закрывала белая маска. Анаэль приготовился ко всему. После улыбки короля Иерусалимского его вряд ли что-то могло потрясти. Но все же вздрогнул.

Белолицый великан молча рассматривал Анаэля сквозь прорези маски.

— Как тебя зовут? — спросил он наконец хрипловато. — Впрочем, я знаю. Ты — Анаэль.

— Я Анаэль, — подтвердил тот, поклонившись. Поклон не бывает лишним.

— А меня зовут брат Ломбарде. От меня здесь зависит многое, если не всё.

Анаэль пошевелился. Кисти его рук затекли, теперь стали неметь предплечья.

— Неудобно? — участливо спросил брат Ломбарде. — Потерпи. Я задам тебе один вопрос. Догадываешься, какой?

— Нет.

— Нет? — белое полотно колыхнулось, брат Ломбардо, видимо, усмехнулся. — Ты не прост, хотя и стараешься. Где тебя изувечили?

— Был пожар…

— Не хочешь ответить. В конце концов, не мое дело. Меня интересует другое — зачем ты выдал себя за прокаженного? Я давно за тобой присматриваю.

Анаэль не имел никакой убедительной версии, поэтому предпочел молчать.

— Ну же? — в голосе маски проявилось раздражение. — Ответь. — Было так тихо, что слышался треск горевшего в светильнике масла. — Скажешь, вправду подумал, будто тебя прихватила наша болезнь?

— Да, я так решил, — разлепил сухие губы Анаэль.

— Но ты же не мог не знать, что в лепрозории не выживают. Почему ты не захотел побыть на свободе, притворяясь здоровым?

— Мне опротивела жизнь, — заявил Анаэль.

— Зачем же ты перед тем пытался бежать из монастыря? При господине де Шастеле тебе было неплохо.

— Опротивела ваша тюрьма, — рискнул сказать Анаэль, снова уверяясь, что ему все равно конец.

Белая маска снова всколыхнулась.

— А, ты свободолюбив! Не сумев обрести полную свободу, решил пренебречь частичной?

— Читаешь в моей душе, — огрызнулся Анаэль в преддверии виселицы.

— Напрасно показываешь клыки. Ты мог бы начать совсем новую жизнь, если…

Анаэль снова вспомнил и Агаддин, и ночную беседу в капелле.

Тем временем брат Ломбардо туманно сказал:

— Наш орден несколько необычен. Мы не воинственны и работаем не за деньги. Наш орден Святого Лазаря объединяет людей с благородным сердцем, не обязательно благородного происхождения. И, если хочешь знать, организован он знатными итальянцами, но принимает к себе христиан любой нации… Однако ты словно не понимаешь…

— Нет, я слова понимаю, но, Господь свидетель, я никак не могу уловить общий смысл, — сказал Анаэль, продолжая игру.

— Смысл? Ты ведешь себя странно. Взятый с плантации раб не бросает теплого места ради призраков свободы. Человек с рабским сердцем никогда не пойдет в тюрьму-лепрозорий по доброй воле.

Нам нужны сильные духом сподвижники. Рыцари ордена Святого Лазаря не обладают земными благами, не совершают великих воинских подвигов. Ты это понял?

— Боюсь, и теперь… Ты хочешь, чтобы я стал…

— Именно. Можешь стать рыцарем. Не рыцарем вообще, для чего все же требуется хоть капля голубой крови в жилах, но рыцарем ордена Святого Лазаря.

— А если не соглашусь?

Брат Ломбарде ответил не сразу. Он был разочарован.

— Если не согласишься, отправишься на свою вшивую подстилку.

Анаэль попробовал двинуть плечами, он их уже не чувствовал. Шею ломило. А предложения брата Ломбарде казались очередной ловушкой. Интуиция подсказывала Анаэлю, что, если он согласится надеть черный плащ с красным крестом, он тем самым покончит со своим будущим. Лучше — сарай тюремного лепрозория.

— Я не согласен, — произнес он угрюмо.

— Хорошо, — быстро сказал брат Ломбардо, как будто не удивясь, что само по себе было весьма удивительно. — Иди, дикарь.

С этими словами Ломбардо откинул ткань со своего лица, и Анаэль увидел округлую, слегка улыбающуюся, не тронутую болезнью физиономию. В руке у брата Ломбардо нарисовался кинжал.

— Повернись-ка ко мне спиной.

Он не вонзил Анаэлю кинжал под лопатку, а лишь перерезал веревки и подтолкнул его к выходу из комнаты.

Там Анаэль попал в руки тех же молчаливых стражей. Его вывели из простого собора в утро. Звучал колокол, и к собору брели монахи. Стражники препроводили Анаэля к главным воротам. Там стояли четыре оседланные лошади, рядом топталось несколько рыцарей, экипированных в путешествия по неспокойным дорогам Святой земли. Стражники подвели Анаэля к ним. Один спросил, дернув носом:

— Чем от тебя разит?

— Проказой, — ответил за Анаэля стражник.

Рыцарь сказал бывшему прокаженному:

— Поскачешь на рыжем коне. К нам не приближайся. У седла мешок с едой.