София Волгина - Век Екатерины Великой

– А вы, граф, как смотрите на сие дело?

Панин, чуть повернувшись к нему, ответил:

– Извините, Ваше Высочество, сейчас я думаю о Ея Величестве. Великий князь услышал в сих словах скрытое презрение Панина к его поведению у смертного одра императрицы. Сие моментально вывело наследника из равновесия, тем паче, что вспыльчивость всегда была отличительной чертой характера Петра Федоровича. Указав рукой на умирающую императрицу, он прошипел, выпучив глаза:

– Как только она умрет, я разоткну ваши уши, и тогда, волей-неволей, вы, граф, будете отлично слышать меня!

Обернувшись кругом на своих каблуках, он, чеканя шаг, вышел, нисколько не обращая внимания на вельмож, прячущих глаза. Придворные, стоявшие вокруг постели государыни, давно привыкли к его выходкам. Они лишь переглянулись и с участием посмотрели на Панина: от будущего императора, и в самом деле, можно было ожидать чего угодно.

Однако гневливый император Петр Федорович не принял во внимание, что граф Никита Панин – не лыком шит. Он являл собой человека хитроумного и дальновидного, стало быть, свалить его просто так было невозможно. Не откладывая в долгий ящик, на утро следующего же дня Никита Иванович заручился поддержкой графа Разумовского, князя Волконского и княгини Дашковой. Вместе они решили, как подготовить императрицу и согласовать с ней последующие шаги, а такожде как прослеживать и упреждать действия со стороны императора Петра. Опираясь на их помощь, Никита Иванович, выделяя среди прочих свою племянницу Екатерину Романовну Дашкову, развернул методичную работу в оном направлении. Изо дня в день в своих разговорах, встречаясь в кулуарах с разными высокопоставленными вельможами, а такожде со своими друзьями, родными и близкими, они прямо или завуалированно касались никчемности нынешнего императора и того, что его надобно свергнуть с престола. Нужный день и час настали через полгода, в конце июня. После переворота императрица сполна вознаградила графа Никиту Панина и деньгами, и поместьем, и крестьянами. Он гордился тем, что государыня Екатерина так высоко его оценила, поставив, по сути дела, на должность, кою когда-то занимал, казалось, недосягаемый канцлер Алексей Петрович Бестужев – Рюмин. Того она совсем недавно вернула из ссылки в качестве приватного тайного советника, дав ему звание фельдмаршала. Панин бы обрадовался произошедшим переменам, да токмо не рад был видеть, что место усопшего Петра Третьего занял какой-то выскочка, гвардеец Григорий Орлов, коему, ко всему прочему, Екатерина оказалась обязана своим восхождением на трон. Панин тут же воспылал к нему ревнивой ненавистью. Он не сразу понял ход мыслей императрицы, оставившей его такожде главным наставником цесаревича. Императрица же планировала постепенно отдалить его от Павла Петровича: слишком большим влиянием пользовался Никита Панин у восьмилетнего воспитанника. Теперь же его основным воспитателем стал весьма образованный и весьма молодой Семен Андреевич Порошин, сразу полюбившийся цесаревичу.

Никита Иванович погрузился в государственные дела, где мог использовать всю широту своего недюжинного ума. Он работал над особливым проектом, носившим название «Северный аккорд». В нем Панин желал объединить все договора с соседними странами в один общий. Ко всему прочему, императрица поручила ему составить проект Совета, в который вошли бы наиболее доверенные лица, могущие помочь ей в решении государственных вопросов.

Проект Панина оказался не тем, что желала увидеть государыня Екатерина. Панин, разделял идеи бывшего фаворита императрицы Елизаветы Первой, графа Ивана Шувалова, кой, не выступая открыто против самодержавия, настаивал на необходимости введения в России отдельных законов, необходимых дабы избежать произвола в системе управления – к примеру, фаворитизма, наблюдавшегося в России со времен Петра Первого. Всем были известны имена Александра Меншикова, Эрнста Бирона, Ивана Шувалова и братьев его. В настоящее время на сцену вышла семья Григория Орлова. Словом, предложение Панина создать Императорский совет не пришлось императрице по душе – тем, что он предлагал разделить власть государыни с некоторым числом избранных персон, что позволило бы, как он полагал, «оградить самодержавную власть от произвола». По его идее, императрица имела право подписывать указы лишь после одобрения их Советом.

Ознакомившись с проектом Панина, императрица сперва согласилась подписать Манифест о создании Императорского совета, но, как когда-то императрица Анна Иоанновна, не сделала оного.

Граф Никита Панин не хотел принимать во внимание то, что Екатерина Алексеевна положила весьма много трудов, готовясь занять место царицы. И не того ради она толико лет шла к своей цели, дабы теперь вдруг отказаться стать самодержицей.

Пятнадцатого декабря 1763 года вышел манифест, в коем о Совете не было сказано ни слова. Сенат поделили на шесть департаментов, а в системе управления резко усилили роль доверенного лица императрицы – генерал-прокурора Сената, который видел полномочия Сената так, как хотела видеть их и Екатерина – понеже она полагала Сенат установленным для исполнения законов, которые предписывала ему она, императрица Екатерина Вторая.

Иван Шувалов, зная, что Ея Величество вообще с трудом переносит всех Шуваловых, и видя, что из-за его идей об ограничении монаршей власти государыня смотрит на него, друга Панина, как на собственного врага, в скором времени покинул пределы страны, уехав во Францию.

Императрица Екатерина, вестимо, желала укрепить личную свою власть, понеже ею владело большое желание воплотить в жизнь подвластной ей страны передовые замыслы в отношении власти и общества, которые были популярны среди ученых, писателей и политиков в соседних государствах, но еще не получили реального воплощения. В основе сих идей лежала идеология Просвещения. Екатерина широко использовала его понятия и принципы. Екатерина желала быть первой, кто бы сумел установить оные идеалы в своей стране, и, может быть, тем самым поразить мир.

Императрица любила заниматься насущными делами. Теперь ей было в удовольствие вместе с Алексеем Орловым, большим любителем лошадей, восстанавливать Кавалергардию, упраздненную Петром.

– Граф, скажите, когда в России появилась лейб-гвардия?

– Она у нас еще со времен Петра Алексеевича. Ему нужны были стоящие телохранители. Вы ведь знаете, что родная сестра его, Софья Алексеевна, хотела его со свету извести, дабы самой править. А вот не рой яму другому!

Екатерина нетерпеливо добавила:

– И стрельцы бунтовали. Среди них, помнится, и ваш дед Иван, коего Петр помиловал за отвагу и смелость.