Ривка Рабинович - Сквозь три строя

Оказалось, что все было сфабриковано по указанию Сталина, а «признания» были выбиты из подсудимых с помощью жесточайших пыток, которые человек не способен выдержать.

По словам докладчика, Сталин ежедневно подписывал составленные его помощниками списки партийных работников второго и третьего ранга, подлежащих казни без суда или, в лучшем случае, заточению в лагеря, где их использовали как бесплатную рабочую силу в урановых шахтах, на рытье каналов и на работах по осуществлению других грандиозных проектов «пятилеток индустриализации». Чаще всего и это кончалось смертью от непосильного труда и истощения.

Зачитывание списков уничтоженных, даже малой их части, вызывало содрогание. Мы сидели, как загипнотизированные, время от времени бросали взгляды на других, не веря, что это происходит в действительности, что это не приснившийся нам кошмар.

Мысленным взором я видела свои учебники для 3-го класса, с вымаранными фотографиями и кусками текста. Теперь я знала: не слова и не фотографии – целые жизни были стерты. Не жизни врагов народа, как нам объясняли, а жизни жертв террора, который вел Сталин против собственного народа.

Хрущев постарался усилить эмоциональное воздействие доклада цитатами из писем арестованных коммунистов Сталину: они были уверены, что их арестовали по ошибке; клялись в верности партии, в преданности ее вождю; описывали тяжелые пытки, которым их подвергают. Они наивно верили, что «отец народов» не знает об этих ужасах – ведь невероятно, что он позволяет им свершаться! Эти потрясающие письма не изменили судьбу их авторов. Едва ли они вообще дошли до адресата.

Очень многое было сказано в этом докладе – но еще больше было невысказанного. Ведь ясно, что Сталин не действовал в пустом пространстве, что у него было много помощников, которых он время от времени превращал в жертвы и заменял новыми. Одним из таких помощников был сам Хрущев. Но выше персональных аспектов стоял кардинальный вопрос: как могло случиться, что в стране, в которой власть принадлежит компартии, свирепствовал террор против коммунистов? В стране, претендовавшей на роль путеводного маяка для трудящихся всего мира?

Хрущев старался объяснить, что Сталин был параноиком, что он подозревал каждого в измене и не хотел допускать появления лидеров, более популярных, чем он сам. Это объяснение не убеждало, поскольку речь шла об уничтожении миллионов, в том числе мелких партработников из провинции, ничем не угрожавших безраздельной власти Сталина.

После чтения доклада не было прений. Все мы, включая преподавателей, были слишком потрясены, чтобы сразу усвоить ужасные факты, не говоря уже о том, чтобы анализировать их. Нужно было время для осмысления огромного количества информации, свалившегося на наши головы.

Между прочим, печатный текст доклада никому не выдавали в руки. Зачитанный перед миллионами людей, он по-прежнему считался «секретным».

Накануне собрания мы полагали, что понятие «ликвидации культа личности» будет ограничиваться культурными аспектами наподобие прекращения преклонения перед вождем, превращения его в сверхчеловека. Вместо этого перед нами приоткрыли окошечко в ад и дали заглянуть в него. Произошло то, чего Хрущев хотел избежать: люди начали понимать, что речь идет не только о Сталине, а обо всей стране, об ее государственном строе, об идеологии, дозволяющей такие страшные преступления.

Для нас, жителей сибирской глубинки, потрясение было особенно сильно. Мы не видели признаков террора, хорошо знакомых жителям больших городов. По улицам сибирских сел не курсировали «вороны» – черные машины, служившие для перевозки арестованных. Нам не было знакомо явление внезапного исчезновения соседей, коллег по работе, родственников. Мы не знали, что грандиозные проекты, такие, как Беломорско-Балтийский канал, гидроэлектростанции на больших реках – все эти «великие достижения, доказывающие преимущество социалистического строя», были осуществлены руками зэков, не получавших никакой оплаты и даже нормального питания, массами умиравших от недоедания, плохих условий жилья и отсутствия медицинской помощи. На их костях были построены достижения великой державы, восхищавшие коммунистов всего мира.

Ошеломленные услышанным, мы почти не говорили между собой о содержании доклада. Люди мучились своими сомнениями и вопросами в одиночку. Страх, неотъемлемый компонент нашей жизни, не исчез. Ведь внешне ничего не изменилось. В прессе, как и раньше, писалось только о достижениях – правда, без того, чтобы ставить их в заслугу определенному руководителю. О докладе, зачитанном нам, в газетах не было ни слова. Видимо, власти боялись, что его опубликование приведет к массовым волнениям. Они пытались также спрятать его от мирового общественного мнения. Дипломаты не могли его получить. В Европе и Америке царило волнение. Но невозможно сохранить в тайне текст, который слышали миллионы людей. Печатный текст доклада был тайно переправлен на Запад и опубликован во всем мире. Он вызвал потрясение в кругах коммунистов и социалистов.

Для меня и моего брата потрясение было особенно тяжело. Ведь мы были не только типичными «продуктами» советского воспитания, мы были к тому же людьми буржуазного происхождения, и нам все время нужно было доказывать свою верность. Поэтому мы были «больше католиками, чем папа». Мы были интернационалистами, не придавали национальности особого значения. Мы верили, что в будущем все народы сольются в одну мировую нацию, что исчезнут границы между государствами, что коммунизм воцарится во всем мире.

Пережитое нами в ссылке – следствие классовой борьбы, в которой мы оказались «на неправильной стороне фронта». Ссылка в Сибирь спасла нас от Холокоста (хотя это не было намерением властей). Время от времени партии приходится «очищать свои ряды» от оппортунистов, отклоняющихся от генеральной линии.

Были написаны тысячи томов исследований, призванных придать учению марксизма-ленинизма нужную теоретическую глубину. В институте изучались два предмета, не связанные с физикой или математикой, но считавшиеся необходимыми для формирования мировоззрения советского учителя – основы марксизма-ленинизма (сокращенно ОМЛ) и политэкономия. На занятиях по ОМЛ мы подробно изучали труды Ленина и Сталина. Новшество, которое Сталин добавил к ленинизму, заключалось в тезисе, что по мере продвижения к социализму классовая борьба не ослабевает, а напротив – обостряется. Этот тезис служил оправданием для репрессий и ссылок.

Еще убедительнее была политэкономия, которая делилась на две части: политэкономия капитализма и политэкономия социализма. Это была настоящая наука, хотя и не свободная от пропагандистских элементов. Мы штудировали монументальный труд Маркса «Капитал», в основном первый том. Речь шла о классах, о прибавочной стоимости, создаваемой трудом рабочих и оседающей в карманах капиталистов, которые все время обогащаются, в то время как трудящиеся разоряются. Поскольку такой процесс не может продолжаться вечно, Маркс предсказывал неизбежное крушение капитализма.