Нина Молева - Княгиня Екатерина Дашкова

— Каково-то ей, бедной, пришлось, подумать страшно. Да ведь, поди, и во дворце все шушукаются, в спину смеются! Гордая ведь она, Катенька-то, за гордость ее сколько найдётся охотников отомстить да унизить. Государыня-то, никак, благоволить к ней в последнее время начала?

— Э, матушка, при дворе с утра вёдро, к полуночи дождь. Там загадывать не приходится. Цельный день начеку быть надобно. Недоглядишь, недосмотришь, как раз благоволению конец придет. А Катенька не больно-то повадлива, угождать не хочет. Иван Силыч так и сказал, мол, сама себе княгиня виновата, что не всегда любезности монаршьей удостаивается, а пуще всего с фаворитами не ладит. Такое им подчас скажет, что диву даются, как государыня терпит.

— А князь Павел к родительнице-то приехал?

— О том и речь, что не приехал. К своему письму письмо фельдмаршала Румянцева приложил. Начальник за него ходатайствует, что дело, мол, не в высоком рождении, что главное — люди бы хорошие были.

— Учить, стало быть, Катерину Романовну решил.

— Выходит, что так. Денщиков сын — графиню Воронцову.

— Коли людям верить, может, и не денщиков.

— Про Петра Алексеевича подумала, матушка? Так то на воде вилами писано. У постели со свечой никто не стоял. Хошь — верь, не хошь — не верь. А у Воронцовых сумнений никаких. Родовые. Исконные. И вот теперь поруха такая. На мой разум, князь Павел и далее от родительницы скрываться будет, благо служба у него в Киеве — всегда сослаться можно. Понадеется на время — мол, все само обойдется, забудется.

— Ой ли!

— За вами должок, Екатерина Романовна!

— Долг? За мной? Ваше величество, я в отчаянии, неужели я могла пренебречь одним из своих обязательств? Это невозможно.

— И тем не менее, княгиня, должок существует, и немалый. Вы обещали написать для нашего театра комедию.

— Ваше величество, но вы не можете говорить этого всерьез. Я не чувствую в себе никаких способностей пиесописателя, и мне просто неловко делать попытки в этом отношении.

— А как же я, княгиня? Вы что, считаете, что ваша императрица рождена драматургом? Тем не менее в эрмитажном театре играют мои пьесы, и зрителям они даже нравятся.

— Вы всегда неоправданно скромны в оценке собственных талантов, государыня. Никто не сомневается в ваших литературных дарованиях. Пьесы — лишнее тому доказательство, а я…

— А вы должны сделать усилие, Екатерина Романовна. Если мне не удается вас уговорить, мне придется просто приказать. Ваши доводы меня не убеждают. Разве вы предполагали в себе дар администратора или тем более лингвиста? Кстати, как подвигаются дела со словарем? Давно хотела у вас спросить.

— Надеюсь, ваше величество, вам не придется испытывать стыд за своих подданных ученых и за свою империю. Словарь будет одинаково отражать их ученые усилия и возможности, которыми располагает ваша держава.

— Вы так высоко оцениваете значение словаря?

— Как же иначе, государыня! Ведь словарь — зеркало, в котором отражается и количество подчиненных вашей державе народов, и их состояние.

— Вы правы теоретически, княгиня.

— Простите мне мою горячность, государыня, но все это далеко не теория. Только на словаре каждый человек может убедиться, сколь велика и разнообразна его Россия, каково состояние в ней нравственности, политики, государственности. До выхода словаря вашим подданным попросту негде справиться об этом, тем более наглядно себе представить всю эту повергающую в изумление и восторг картину.

— Вы зря перестали заниматься стихотворством, Екатерина Романовна. Оно вам так же близко, как и в дни вашей юности. Но скажите, на каких материалах вы можете создавать нарисованную вами картину? Для этого нужно множество специальных экспедиций, а насколько мне известно, Академия наук их не предпринимает.

— Государыня, в опыте, который вы производили со словарем, вам помогал Паллас, но ведь он никакой не лингвист.

— Так что же, вы пользуетесь материалами географических экспедиций?

— Конечно, ваше величество. Это Крашенинников с его описанием земли Камчатки, Гмелин с его путешествиями по России, Паллас с описанием растений Российского государства, даже Левшин с его «Совершенным егерем». У каждого серьезного специалиста можно почерпнуть бездну материала. Он же способен объяснить, растолковать в подробностях смысл каждого слова.

— Например.

— Хотя бы слово «заклепывать». В словаре оно объясняется — сплющивать просунутый, пробитый сквозь что-нибудь конец металлического прута или гвоздя, делая как бы другую с противной стороны шляпку. Кажется, все очень просто, ваше величество, но в действительности любая формулировка должна получаться и точной и краткой одновременно, чтобы смысл становился очевидным для каждого и человек знал, к какому выражению ему следует или не следует в данном случае прибегать. Или другой пример — слово «каймить». В словаре говорится, что оно означает, подшив верх подкладки, прошивать кайму, несколько отступя от края, дабы подкладка лежала плотнее у платья.

— Вы станете специалистом во всех родах наук и ремёсел, княгиня. Это интересно, но, признаюсь, утомительно.

— Я не испытываю ни усталости, ни скуки, ваше величество. А чего стоят множественные значения каждого слова. Если я не слишком утомила вас, разрешите привести один лишь пример.

— Что с вами поделаешь, Екатерина Романовна! Вы своим жаром способны зажечь любого. Рассказывайте, рассказывайте!

— Казалось бы, очевидное по смыслу слово «косяк», ваше величество. Я перечислю лишь некоторые из его специальных значений, в которых учитывается заключенный в нем признак косины. У строителей так называется брус, столб деревянный у окна или дверей, у коих верх и низ наискось стесаны, а также кирпич, наискось срубленный. В судоходном деле — это доска или сходня, сверху вниз положенная. Но в «косяке» заключен еще и смысл части какого-то целого. В колесном деле так называют часть составного колесного обода, в торговом — кусок какой-либо шелковой ткани, в коневодстве — известное число лошадей, у мясников — часть мяса.

— А вы знаете, Екатерина Романовна, я беру свои слова об утомительности обратно. Это и в самом деле интересно.

— Вы звали меня, ваше сиятельство?

— Да, мисс Бетс, у меня к вам разговор.

— Боже мой, вы так взволнованны! Не принести ли вам ваших капель? Простите мне мою назойливость, но после последнего визита Елизаветы Романовны, мне кажется, вы почувствовали себя дурно. Я боялась вас спросить.

— В этом нет нужды. Я сама расскажу вам о том, что произошло. Мне нужна ваша добрая помощь, мисс Бетс.

— Но вы же знаете, ваше сиятельство, что можете во всем полагаться на мою преданность и любовь.