Зинаида Чиркова - Граф Никита Панин

Но закончились, наконец, скитания Марии Родионовны с детьми на юге России и вся семья воссоединилась в Москве. Смутные слухи о начавшейся в Москве эпидемии чумы уже донеслись до Петербурга, но Никита Иванович получил письмо от жены брата, где и словом не поминалось о страшной заразе. Но беспокойство его от этого не убавилось. И через все заботы и хлопоты о делах, через разборки бумажных завалов, находил Никита Иванович время, чтобы писать Марии Родионовне и с грустным восхищением читать ее простые милые письма.

«…К крайнему моему сожалению не пускают меня ваш братец и с дохтуром Мертенсом в Петровское еще раз с княгиней Александрой Ивановной проститься, а через нея и вам, батюшка, любезный граф, подтвердить мое нелестное почтение. Уже просила их помешкать, чтобы хоть чрез многое вам оное засвидетельствовать, что теперь сим исполнив, скажу вам причину строгости их. Я севодни от того, что гораздо ранее велела себя разбудить, еще не оделась, как почувствовала боль в голове, правда, чрезвычайную, но никому о том ничего не сказала. Совсем уж ехать собралась, как вдруг по несчастию при дохтуре носом кровь у меня пошла беспримерно много. Однако, как скоро то прошло, то стала я совсем здорова и лишь только тем похвасталась, то они и заключили сентенцию, что мне никак ехать не можно. И все мои уж представленья им сделались напрасны. Да сверх того грозятся и на гулянье в дворцовый сад не пустить. То может быть, еще переменится, потому что до вечера долго. Однако все сие довольно вас уверить может, что я здесь им без вас в доброй строгости содержала.

Что же касается детей, то Катенька хотя имеет иногда пятнушки (Никита Иванович сразу вздрогнул, подумав о чуме), но оные ничего в себе не заключают. А Никитушка теперь совсем здоров и гораздо оправился и смешон становится. Весьма жалею, что портрет его не поспел с этим случаем к вам отправить. Но вскоре уж я надеюсь то исполнить. Сверх того, льщу себя надеждой в конце лета, если что не помешает, обоих их к вам и с собой представить в Петербурге хотя на короткое время.

Здесь все довольно хорошо, и мы живем изрядно. Но не иметь надежды вас настоящим образом увидеть, нас тревожит. Конечно, вам поверить можно, что сие безмерно нас тревожит.

Вам пребывать не перестану покорная и усердная услужница гр. М. Панина…

После блистательных побед Румянцева Константинополь стал судорожно искать путей к миру. Прежде всего обратились к Пруссии и Австрии с просьбой о посредничестве.

Тайно заключенный союз Порты с Австрией обязывал австрийцев силою оружия или путем переговоров отдать Турции все завоеванные Россией земли. А Фридриху очень хотелось уменьшить контрибуцию, которую он выплачивал России. Поэтому от посредничества Панин не ждал ничего хорошего. И в Петербурге довольно холодно посмотрели на услуги, предложенные этими странами. Условия, на которые Россия соглашалась заключить мир с Турцией, были достаточно умеренными — для себя Россия требовала лишь Азов, территорию Большой и Малой Кабарды, где население давно тяготело к русским. Панин считал целесообразным потребовать также от турок независимости Молдавии и Валахии, а также Крымского ханства.

Но прежде чем заключить мир с Портой, надо было урегулировать дела в Польше. Еще в начале войны австрийские войска без каких бы то ни было объяснений заняли часть приграничной польской территории, объяснив русскому двору, что земли эти якобы триста лет назад были переданы Польше в залог, а теперь срок залога кончился. Вслед за этим австрийцы уже без всяких объяснений заняли еще ряд польских городов. Предшествовали этому встречи Фридриха с Иосифом II, австрийским монархом, сыном Марии-Терезии. Фридрих не терял надежды реализовать свою мечту — отобрать Силезию.

Но без России сделать это было невозможно, и Фридрих предложил Екатерине попросту разделить Польшу на части.

Государственный совет снова собрался, на этот раз для решения важнейшего вопроса о Польше.

Вначале Никита Иванович зачитал несколько депеш, касающихся переговоров с Турцией и положения в Крыму. Едва он закончил, Екатерина вышла.

И тогда Никита Иванович объяснил всю обстановку, сложившуюся в польском вопросе.

Изложив предложение Фридриха разделить Польшу, Панин сказал:

— Сие представляет случай такой, о котором всегда помышляли для исполнения всеми желаемого. Находим мы теперь удобность в ограничении себе от Польши реками. Россия хотя и не имеет никакого права на Польскую Лифляндию, однако намерен я вывести права на оставленные в Польше десять заднепровских полков и требовать возвращения, а особливо, что Польша не исполнила своего за получение оных обещания. Негоциируя на сем и согласясь на всегдашнюю уступку присвоенных австрийцами и некоторых из требуемых королем прусским польских земель, исключая Гданьск, можем мы получить Польскую Лифляндию и желаемое ограничение, а Польше отдать в замену отбираемых у нее земель княжество Молдавское и Валахское. Заинтересовав сим образом венский и берлинский дворы, скорее можно будет заключить предполагаемый ныне мир с турками и успокоить польские замешательства. Если ответ на все сие согласен, то я буду над ним трудиться…

Вопрос этот был давно решен между Никитой Ивановичем и Екатериной, а уж государственный совет и подавно согласился с Никитой Ивановичем.

Несомненно, Екатерине пришлось много убеждать Никиту Ивановича, ее, в свою очередь, убедил Захар Чернышов, автор проекта раздела Польши по рекам. Однако Панин был вынужден согласиться, поскольку отечество получало большую выгоду от сего предприятия. Он предложил компенсировать такой раздел Молдавией и Валахией. Под давлением обстоятельств от этого пришлось отказаться…

Шаг был вынужденный, Россию толкнули на это захватнические маневры Австрии. Панин потом еще долго сожалел об ослаблении Польши — его привлекала сильная соседка, с которой можно дружить и вместе останавливать турок. Однако и выгоды Россия получила действительные, а не мнимые, как в случае уступки Дании Шлезвига…

Первый раздел Польши состоялся…

Всю тяжесть обвинения за раздел Польши принял Никита Иванович на себя, выгораживая Екатерину, хотя с самого начала был против этого. Ему виделась сильная Польша с сильным королем, способная выступать союзницей России. Северная система его дала первую брешь…

Возвращаясь с войны, несправедливо обойденный наградами, но больше всего обиженный за подчиненных, которым просил у императрицы отметки по заслугам и награждения за славную военную службу, Петр Иванович вместе с семьей попал в Москву, когда туда пришла беда нежданная, страшная и неотвратимая — старая столица государства подверглась нападению чумы.