Гиви Карбелашвили - Пламенем испепеленные сердца

При упоминании имени Саакадзе парни насторожились, а один, тот, который был постарше, обратился к Автандилу:

— Судя по всему, ты сын Георгия-моурави.

— Допустим.

— Так вот!.. Дело в том, что я сбил с пути этих непутевых. Они хотели в Боржоми попасть, а я их за Лихский хребет перевел. Дорога на Имерети, думаю, длинная, авось сбежим как-нибудь… Возьми меня с собой, родимый, я парень смышленый и служить сыну Саакадзе для меня большая честь — нет, огромное счастье будет. Не откажи, родимый.

— Сначала сделай то, что я велел. Всех благополучно доставь в Ностэ, а дальше видно будет. Я скоро вернусь туда и обязательно повидаюсь с тобой.

С этими словами Автандил вскочил в седло и пришпорил коня.

…Когда они миновали Зедафони, им повстречались имеретинские крестьяне на своих медленных, скрипучих арбах, груженных огромными квеври. От них путники узнали, что имеретинский царь Георгий и царевич Александр на охоте в Дзоврети. Во времена Давида местность эта называлась Зварети, от «звари» — виноградника, потом о виноградниках забыли и остались пастбища — «садзоврети». Там и охотилась на оленей царская свита.

Царь Имерети Георгий принял Автандила Саакадзе в шатре, поставленном на холме среди дубняка, чуть повыше моста Тамар. Автандил был помолвлен с младшей дочерью царя — Хварамзе, поэтому Георгий оказал ему особо теплый, поистине родственный прием, хотя и то было учтено, что имеет дело с сыном Георгия Саакадзе, божьей волей отмежевавшегося от картлийско-кахетинских Багратиони. Бывший моурави большие надежды возлагал на Багратиони имеретинских, о чем хорошо знали как царь Георгий, так и царевич Александр. Правда, не так уж много воды утекло и с тех пор, как имеретинский царь сердечно принял бежавших от шахской погони Луарсаба и Теймураза. От души помог им и словом, и делом, по предложение Саакадзе посадить царевича Александра на престол объединенных Картли и Кахети пришлось, разумеется, имеретинскому царю по душе, хотя для осуществления этого замысла пока он ничего не предпринимал.

Царь Георгий давно пожаловал Георгию Саакадзе клятвенную грамоту, в которой специально отмечал как свое превосходство над другими грузинскими царями, так и особое уважение к правителю Картли: «…Эту клятву и обещание жалуем мы тебе, царь царей государь Георгий, и сыновья мои царевичи Александр, Мамука и Ростом, тебе, Георгию-моурави, в том, что отдаем дочь нашу царевну Хварамзе за сына твоего Автандила…»

Влияние царя Георгия распространялось на владения князей Дадиани и Гуриели, куда направился Саакадзе после помолвки сына. Леван Дадиани с большими почестями принял моурави со свитой. А католикос Западной Грузии, правитель Гурии Малакия не отставал от имеретинского царя и со своей стороны пожаловал грамоту, в которой еще больше укреплял союз с Георгием Саакадзе. «Отныне и во веки веков объявляем клятву, волю нашу и грамоту сию мы, католикос Малакия, жалуем Георгию и сыну его Автандилу, и детям вашим, и потомкам тоже, а также детям правителя Кайхосро и владетеля Барата, и всем, кто вам предан, князьям и азнаурам, большим и малым, даем обещание и клятву хранить вам верность и делать добро. Коли вы пожалуете в наши края, обещаем вас принять, приютить и не позволим причинить вам зло. Если же вам понадобится покинуть наши места или пройти через наши владения, то мы позволим вам пройти свободно, без ущерба…»

Помолвка Автандила с Хварамзе была основным признаком усилившегося в Западной Грузии влияния Саакадзе и непосредственно была связана с падением Луарсаба и вынужденным бегством Теймураза. Она, эта помолвка, укрепляла Саакадзе с тыла и открывала ему путь к переговорам с султаном. Вдобавок ко всему помолвка эта придала ему решимости оказывать неповиновение Теймуразу и даже задумать борьбу против него.

Автандил подробно передал царю Георгию поручение отца — нужно, мол, войско для объединения Грузии. Против кого и где он собирался это войско использовать, сказано не было, да и царь Георгий не спрашивал: обоих устраивало замалчивание причин и целей их совместных действий. Царь Георгий и без этого догадывался о тайном умысле моурави, но предпочел молчать, а не высказывать свои догадки вслух. Царевич же Александр, который был пока еще откровеннее отца, как бы между прочим спросил о времени и месте прибытия войска.

— Войско должно подойти к Мухранской долине, о времени отец сообщит в ближайшие дни. Отец передал, что ваше участие в этом походе совершенно излишне. Сами назначьте избранного вами предводителя, а проводником буду я. Ответ доставит в Ностэ мой двоюродный брат Гела, — выложил все до конца Автандил.

Царь Георгий счел дело решенным, а разговор оконченным. Пригласил будущего зятя к столу. Геле же дали свежего коня и незамедлительно отправили в Картли.

Вечером охота оказалась еще более удачной. Особенно отличился Автандил — убил двух оленей, Георгий и Александр на сей раз уложили только по одному. Когда охотники возвращались к шатру, Александр со смехом сказал Автандилу, горделиво восседавшему на трехлетием жеребце арабской масти:

— Обскакал ты нас, брат!.. Саакадзе, вам, я смотрю, недостаточно, что вы в Картли князей с царем против себя настроили, а теперь хотите и с имеретинским царем и наследником рассориться? А известно ли тебе, что Луарсаб и Теймураз именно во время охоты шаха Аббаса прогневили? Ведь Лела, Луарсаба сестра и любимая жена Аббаса, предупреждала брата, чтобы он не красовался перед шахом, иначе, говорит, он озлится и за все с вами разом расквитается. Тот не послушался, и вот что из этого получилось!

— Негоже сравнивать неверного с христианином, царевич, не к лицу тебе это! — спокойно, как бы невзначай заметил Автандил.

— При чем здесь вера? Здесь не вера, а самолюбие, гордость — главное мерило человеческих чувств, особенно правителя Востока! С повелителем нужно вести себя так, чтобы он даже в мыслях не допустил, будто ты сильнее, умнее и ловчее его. А если заподозрит кого в этом, не простит — будет притеснять до тех пор, пока тот не опомнится, а не опомнится — наверняка избавится от него.

— Значит, плохой он повелитель.

— Ты можешь называть его плохим, сколько тебе заблагорассудится, но жизнь такова. Отныне запомни, ибо ты будешь моим зятем, и я хочу, чтобы ты это знал. В жизни у каждого свое место, и нужно это свое место знать. А перескакивать с одного места на другое можно лишь тогда, когда заведенный уклад по каким-то особым обстоятельствам или же в результате столкновения каких-то сил разрушается…

В ту же ночь царь Георгий начал готовиться к походу, и через три дня возле Зедафони было собрано пятитысячное войско. Царь сообщил князьям Гуриели, Дадиани и Рачинским Эристави, что шах грозится пойти походом на Картли-Кахети. Все откликнулись немедля: в беде грузины стремились быть вместе, готовы были помогать друг другу, не щадя ни себя, ни своих людей. Однако жизнь и сами люди часто сводили это благое стремление на нет.