Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин

— Матрос первой статьи, марсовый шлюпа «Восток» Егор Киселев, ваше благородие, — отчеканил, вытянувшись, матрос, увидев командира «Мирного».

— Чтением пробавляешься, братец? — Лазарев кивнул на листок.

Смутившись, матрос замялся, ответил не сразу.

— Мысль таю, ваше благородие, о вояже нашем память оставить.

Лазарев изумился.

— Молодец! Где же ты грамоте обучен?

— Суздальские мы, ваше благородие, тятенька-то псаломщиком был в Спас-Евфимове монастыре, сызмальства приохотил меня…

— Да мы, братец, никак, земляки с тобой, володимирские.

Егор Киселев вконец смутился, густо покраснел.

— Ну, твори, путь у нас долгий, чай, свидимся не раз.

Игнатьев с мастером ждал у фок-мачты. Быстро скинув сюртук, Лазарев проворно взобрался по вантам на фор-марс. Сконфуженный Игнатьев не ожидал такого поворота и полез вслед за ним.

— Что, батенька, забыли, как гардемарином по фордунам летали, а зря, — Лазарев глянул на мастерового, — руками водить молодцов немало, надобно все прощупать самому, дабы угадать наверняка.

Дав указание мастеру, Лазарев осмотрел корабль и зашел с Игнатьевым в каюту.

— Слыхал новости, Михаил Петрович. — Игнатьев только что вернулся из Петербурга. Лазарев, по горло занятый подготовкой кораблей, второй месяц не отлучался из Кронштадта. — Высочайше рассмотрен к нам начальником капитан второго ранга Беллинсгаузен. Ждем его приезда с Черного моря.

Лазарев знал об этом.

— Слыхал, слыхал, Иван Федорович, пора ему вступать в начальство. В срок-то, определенный господином министром Траверсе, — Лазарев умышленно не назвал Александра I, — вояж не состоится, июль месяц на носу, а дел невпроворот.

Игнатьев согласно кивнул головой.

— Еще новость, Михаил Петрович, по ходатайству Адмиралтейств-коллегии в вояж определены профессор Симонов из Казанского университета и живописец Михайлов…

В первых числах июня в Кронштадт с Черного моря прибыл капитан 2-го ранга Фаддей Беллинсгаузен. Он уже был на приеме у Траверсе и ждал указа о назначении командиром шлюпа «Восток» и начальником экспедиции к Южному полюсу.

Беллинсгаузен произвел благоприятное впечатление на Лазарева. На десяток лет раньше его окончил он Морской корпус. Молодым мичманом в первом кругосветном плавании на «Надежде» получил хорошую морскую закалку. Несколько флегматичный, он располагал к себе доброжелательностью и хладнокровием.

— Я нахожу шлюп в отменном состоянии, господин лейтенант.

Они остановились после обхода корабля на баке.

— Судя по вашему рвению и усердию, о коем мне донесли в Адмиралтейств-коллегии, оба наших шлюпа превосходно приуготовлены к вояжу.

— Почитаю, весь добрый задел надобно в Кронштадте свершить, в Ледовитом океане поздно будет. Сколь сил и достатка было в возможности, то проделано. Однако при всем том, — Лазарев огорченно развел руками, — недостаток усмотрен у «Мирного» противу «Востока» немалый.

Беллинсгаузен внимательно слушал своего соплавателя. Он много слышал лестного о расторопном, опытном лейтенанте и был доволен, что имеет такого надежного помощника и товарища в предстоящем плавании. Лазарев протянул руку к носовым обводам «Мирного».

— Несмотря на все старания, неравенство великое хода в наших шлюпах предвидится. Будто высшее начальство загадку нам представило прежде, чем из Кронштадта уйти.

Беллинсгаузен понимающе кивнул, но промолчал. Не в его характере было хоть малейшим образом поддерживать осуждение начальства…

За неделю на шлюпах закончили работы, часть команды переселилась на корабли и вооружала такелаж. До выхода на рейд оставались считанные дни. Появился медик-хирург «Мирного» Николай Галкин, добродушный, толстый весельчак.

В кают-компании, сверкавшей свежим лаком, Лазарев собрал офицеров.

— Доставлены инструкции к вояжу от Адмиралтейств-коллегии. — Он открыл папку и начал читать — «…как сохранение здоровья людей, составляющих экипаж, есть первая обязанность всех мореплавателей… то коллегия ожидает, что правила, могущие поспешествовать к благосостоянию экипажа, исполнены будут вами со всей точностью. В особенности имеете вы внимание обращать свое на больных и всеми мерами стараться об улучшении их содержания…» — Далее приводились подробные наставления. — «Всевозможную также долженствует иметь заботу о доставлении людям пищи и питья… людей стараться не подвергать напрасно в ненастную погоду…» — Лазарев остановился. Офицеры, за исключением Новосильского, знали, что их командир всегда требовал соблюдения этих правил. — Надлежит помнить господам офицерам, что успех вояжа от ревности служителей зависит целиком. А потому обучать служителей потребно каждодневно, спрос держать строгий, однако не кичиться, — командир изучающе посмотрел на офицеров, — сокровенное служителей разгадывать, дабы обратить усердие их сполна на пользу службы.

Адмиралтейств-коллегия требовала от русских моряков гуманного отношения к населению:

— «Когда будете находиться в иностранных владениях и у народов различных стран, обходиться с ними ласково и сохранять всякую благопристойность… когда случится быть у диких народов, то должно, лаская их, стараться обрести дружбу их…»

Лазарев знал, что в составлении инструкций деятельное участие принимал Сарычев. Для производства же научных изысканий и наблюдений он прислал подробное наставление, которое Лазарев получил накануне выхода на рейд. В нем было предусмотрено все: нужные для вояжа астрономические, математические и физические инструменты, где получить их и закупить. Какими способами лучше, а главное, точно определять место корабля днем и ночью, в разных условиях погоды.

Чем дальше вчитывался Лазарев в полученные указания, тем проникался все большим уважением к главному гидрографу флота.

— «Везде, где случай и время позволят, старайтесь сами делать наблюдения о высоте морского прилива и сыскать прикладной час… Так же старайтесь собирать любопытные произведения натуры для привезения в Россию, в довольном числе для академии… Когда же случится быть в местах, мало посещаемых мореплавателями и которые не были еще утверждены астрономическими наблюдениями и гидрографически подробно не описаны, или случится открыть какую-нибудь землю или остров, не означенные на картах, то старайтесь как можно вернее описать оные…»

А вот пожелания не только примечать, но и сохранить увиденное для потомков.

— «…не оставляйте без замечания ничего, что случится вам видеть где-нибудь нового, полезного или любопытного, не только относящегося к морскому искусству, но и вообще служащего к распространению познаний человеческих во всех частях. Вы пройдете обширные моря, множество островов, различные земли. Разнообразность природы в различных местах натурально обратит на себя любопытство ваше. Старайтесь записывать все, дабы сообщить будущим читателям путешествия вашего…»