Виктор Сергеев - Унтовое войско

Бумба характером был еще круче отца. Решения главного тайши отныне признавались окончательными. Если бы кто из бурят осмелился обжаловать эти решения перед правительством, то это посчиталось бы величайшим, небывалым преступлением.

И все же боязно читать генеральскую бумагу. Вдруг донос был какой… А читать надо. Бумба потянулся к столу дрожащей рукой, строчки запрыгали перед глазами:

«Узнать подробно про воровство скота малое и большое…» Бумба закрыл глаза, прошептал молитву, призывая в поддержку добрых духов. Сам про себя подумал: «Сколько скота недопоставлено в городовой полк? Не вызнал ли про это генерал?» Было приказано гнать в Верхнеудинск жирный скот. Если уж бык, так чтобы от переднего копыта до холки или лопатки двенадцать вершков и от груди до корня хвоста — два с половиной аршина. И лошадь не всякую подай. Велено таких, чтоб от копыта до холки вымеряно более четверти, а от груди до хвоста — две с половиной четверти. Да обязательно гнедой масти. Ни черной, ни буланой, ни белой — никакой не надо. Только гнедой. В городовом полку и офицерам, и казакам велено ездить на гнедых лошадях.

Главный тайша позвонил в колокольчик. Вошел писарь, поклонился.

— Отпиши послание его превосходительству, — повелел Бумба. — Да закрути эдак… с завитушками да покрасивее. Да чтоб без помарок было. Пиши помудренее. Отвечай его же, генеральскими, словами. Ну, и там еще… Не забудь про веру бурят упомянуть, про древние обычаи, предками нам оставленные, и про законы, нами хранимые. Ну, что еще? Чего бы генералу надо? Вот сиди и думай. Никто за тебя не придумает. Вот ты, что скажешь? — Бумба ткнул пальцем в грудь писаря.

— Не могу знать! Не положено!

— То-то, что не положено, — усмехнулся Бумба. — Пропиши генералу о простоте нравов наших. Особо укажи, что за драки, воровство, неплатежи с кротостью наказываем. А вот как наказываем? Укажи в отписке, что наказываем либо телесно лозами, либо арестом, либо стыдом, денежной пеней, а то взысканием покраденного. Что еще? Да, добавь-ка… Про пытки добавь обязательно, чтоб его превосходительство не подумал бы чего о нас. Так прямо и пропиши, что пытка и эти самые… пристрастные допросы… Это самое чрезмерное бесчеловечие у бурят вовсе неизвестно и ни в каких случаях не употребляется, почитают они себе за вред наказывать или осуждать кого безвинно. Понял?

Писарь поклонился:

— Все исполню в точности, ваше благородие.

— Вот что… Пропиши жалобу о законопротивных поступках сотника тунгусского Гантимурова с казаками. Пропиши о том, что бурятские родоначальники наши… Укажи шуленгу и старшин галзутского рода. Сделали-де они извет на сотника Забайкальского городового полка… того самого Гантимурова с казаками. А извет в том, что, будучи в наших кочевьях, они, эти самые… Гантимуров с казаками… домогались от наших улусных родовичей двенадцати баранов, двух гураньих шкур и одной кабарожьей струи с устращиванием посадить неплательщиков в подполье.

Пропиши, что просим унять казаков за поборы. Понял?

— В точности понял.

— Ну, ступай себе, иди. Утром покажешь, что сочинил. Да чтоб разборчиво было составлено. И умно.

Оставшись один, Бумба задумался. По всему чувствовалось, в Иркутске зрели важные перемены. Что будет с бурятским войском? Нужно ли оно? А если нужно, то кому прежде всего?

Новый генерал-губернатор приказал бурятские полки обучить строю, пополнить конными и пешими командами. Но… Бумба знал, что царь подписал указ о роспуске инородческих частей. Почему же Муравьев не слушает царя? Тут какая-то тайная политика! И ему, главному тайше хоринских бурят, надо плыть на волнах этой политики и не погрузиться на дно.

Бумба против сохранения бурятских полков. Если дело так пойдет и дальше, бурятских казаков с семьями отчислят в военное ведомство, и они уйдут из-под власти главного тайши и родовых шуленг. Без ясачных останемся…

«Не окажись ясачных, я потеряю власть, а без власти я не удержу накопленное богатство, — подумал он. — Mнe эти казаки совсем ни к чему. Лучше бы приписать их в гражданское ведомство. Жили бы мы тихо, спокойно, собирали подати, разводили скот, исполняли древние обычаи и законы родовичей. Зачем бурятам лезть в мировую политику? Пусть Муравьев с манджурцами сталкиваются лбами. Как хотят… Кто-то сказал… Да это проезжий бонза [10] Буддийский священник из Китая: «Когда дерутся два тигра, забирайся поскорее на вершину сопки и наблюдай оттуда, чем кончится эта драка». Но с вершины сопки когда-то надо спускаться… к тигру-победителю. Хорошо, если бы они пожрали друг друга. Но этого не бывает. Кто-то победит, кто-то окажется побежденным. Надо вести такую политику, чтобы можно было безбоязненно спуститься с вершины сопки к любому из тигров-победителей».

Главный тайша улыбнулся, ом был доволен собой. «Пожалуй, у меня что-то есть от государственного ума, — решил он. — Такая хитрая, такая дальновидная политика! Очень жаль, что все это приходится хранить в тайне, и никто не узнает, сколь мудр хоринский правитель. Очень жаль!»

Все чаще по небу текли голубые полыньи, все чаще верховодил в степи теплый ветер. К полудню у южных стен юрт — солнечный пригрев. Над изгородями, скотными стайками носилось ошалелое воронье.

Зима на исходе.

Бумба собрался проехать по Уде, посмотреть тамошние пастбища, да замышленное пришлось отложить. Курьер привез вызов в Иркутск. Суглан главных тайшей…

Принял их в своем просторном кабинете генерал-губернатор Николай Николаевич Муравьев, маленький, подвижный, в зеленом мундире при золотых позументах, эполетах и орденах. Муравьев был ласков и обходителен с бурятскими начальниками, с каждым поздоровался за руку.

Начальник инородческого отдела, высокий сухощавый чиновник в пенсне, с бородкой клинышком, доложил о состоянии хозяйства у бурят, где и в какой сумме задержан ясачный платеж, откуда и какие жалобы на притеснения и обиды.

— Почему медленно вводится хлебопашество? — спросил Муравьев и нахмурился.

Начальник инородческого отдела сиял пенсне, помахал им перед смущенными главными тайшами.

— Жизнь и занятия бурят зависят от тех условий, в которых они живут. Хлебопашество у них вовсе не в моде и не в их вкусе. Они полагают, по темноте своей, что пахать — это все равно что ранить лицо земли. Кочующие буряты питаются мясом да молоком. Из молока выделывают творог чрезмерно кислый. Вместо овощей употребляют без соли мелко нарубленный мангир [11] Полевой лук .

— Я видел… буряты продают рожь на иркутском базаре, — прервал его Муравьев. — А вы говорите: «Не в моде…»

— Да, продают. В иной год до десяти тысяч четвертей ржи привозят на продажу в Иркутск. А овес мы получаем весь от бурят Балаганского уезда. Но в Забайкалье все обстоит иначе.